Зонты - Галина Маркус 7 стр.

А рябины моют в лужах ноги,
И густеет грязи тёмной каша.
Но земля вечерняя, о боги,
Не грустна  наивна и бесстрашна.

Не набухли почки  подождите,
Будет всё чудеснее, чем прежде.
И деревья тянут руки-нити
В небо, словно люди, за надеждой.

Низко потолок. Сырой и сладкий
Воздух. И давно привычен насморк.
Даже если что-то не в порядке,
То, наверно, тоже не напрасно.

Не до звёзд Но будто бы свеченье
Где-то между туч и крышей мира.
Нет земли прекраснее вечерней,
Если ты саму себя простила,

И народу в храме было мало,
И ты вышла, зонт не открывая,
И с любимой музыкой совпала
Тишины мелодия живая,

И невольно попадая в ноты,
Повторяя шёпот у престола,
Вторила в согласии с природой:
«Господи, скажи мне только слово».

Мысль сказанная  ложь. В моей душе
Стихи трепещут, но лишь станут словом,
То чувств живых несчастные фантомы
Зависнут в мире нужных падежей.

Распластаны, в пределы словаря
Уложены. Их образы померкли,
А голос глух. И критик ходит с меркой,
Ему на слово сразу верю я.

Но вот порой бывает  странный свет,
И удивлённо я на них взираю 
В них то живёт, чего в себе не знаю,
И в том, что есть, моей заслуги  нет.

Чёрный пруд. Аппликация ёлок на небе закатном.
Мне не страшно совсем, хоть дорога темна и пуста.
Мы с тобой не спешим уезжать к нашим будням обратно,
 В свете фар не опасно пейзажи чужие листать.

К тёмной глади воды не притронусь рукой  нереальность
Нынче слишком важна. И в полуночный призрачный час
Я нащупаю в воздухе новой истории тайну
И привыкну к её очевидной весомости фраз.

Значит, снова творить, создавая нелепые жизни,
Рисовать им пути, приготовить опасный кульбит
Тот, кто дал эту власть погружать их по прихоти чистой
В радость или беду,  тот потом, может быть, не простит?

И конечно, они не горят вместе с рваной бумагой,
Лишь наивный решил, что живут они только на ней.
Оседают на дне наших душ, в бесконечную сагу
Погружённые так, как и мы  в карусель этих дней.

Треугольником кто аккуратно так вырезал ёлки?
Ты заводишь мотор, ну а я со звездой в вышине
Поплыла День закрыт, и все звуки до завтра умолкли
В чьей судьбе я живу? В чьём сюжете? В которой вине?

Ну вот, пожалуй, подытожим,
(Пусть будет ямб, а не хорей):
Теперь все девушки  моложе,
И только бабушки  старей.

Я позабыла время года
И перепутала листы:
Работа, дом, метро, работа,
Посты да в соцсетях посты

Из позабытого романа
Леплю сценарий по ночам,
Лечу придуманные раны,
Пока свои кровоточат.

(впечатления от поэмы Сен-Санса)

Рождается тихо мой пламенный танец
И я трепещу, подымаясь с колен,
Угасну? Прорвусь? Задрожу, разрастаясь,
Быстрее, ровнее шаги Tour en lair2!

В стремлении к небу взмываю, взрываясь.
Рассыплются искры. Рывок  антраша3!
В веселье безудержном вырву права я 
Всех выше, смелее и ярче дышать!

Но  ш-ш-ш подбираюсь по кругу тревожно,
Волною вливаюсь в лихой pas couru4
Я  свет и тепло, мне  frappe5!  всё возможно.
Кого-то согрею, кого-то  спалю.

И я  порожденье земное, наверно,
Но в ком так сверкает божественный дар?
Разгневанный, вычищу всякую скверну,
Движенье всему, поглощая, придам.

А ветер свистит, наполняет, играя,
Мне крылья и, в бешеный танец вступив,
Влечёт, обезумевши, к самому краю,
За ним  пустота. Выпад точка обрыв

Tombe6 Поднимаюсь, вновь падаю гасну
Fondu7 позади  только тьма и зола.
Чьей волей недоброй и силой ужасной
Всё выжжено  в сердце, в природе  дотла?

Моих ли горений  и чистых, и страстных
Плоды? За какие порывы плачу?
Увлёк  но не тех, зажигал  да напрасно!
Но к тлеющим углям подносят свечу,

И снится как зыбко, неровно и странно,
Колышимый слабым дыханьем одним,
Встаю под высокую музыку храма,
Танцую, безмолвной молитвой храним.

Вот мама говорит гостям: «Потише,
Творит ребенок днями напролёт».
Читаю с табуретки громко вирши.
Все хлопают: «Вот это рифмоплёт!»

Вот в дальний ящик спрятана тетрадка,
Чтоб только не увидела родня.
«Любовь» и «вновь»  так горестно, так сладко
Рифмую в ней. (Теперь-то  чур меня!)

Вот миг  какая шалая удача!
В единой точке  слово, чувство, мысль
По Божьей благодати, не иначе,
В моём стихотворении сошлись.

Но  кто прочтёт?
                                     А слог всё изощрённей,
И образы  не ведают оков.
Не дикий зверь мой стих, а приручённый,
Веду за повод. Повод для стихов

Любой я изыщу. Не от страданий
Рождённое дитя,  в пробирке клон.
Но все вокруг кричат: «оригинально»,
И вьются подхалимы, как планктон.

Плету, плету. В чащобах смысл утерян.
Ни дна нет, ни предела. Нынче сам
Ведёт моей рукою чистый гений

Вот мама говорит гостям: «Потише,
Творит ребенок днями напролёт».
Читаю с табуретки громко вирши.
Все хлопают: «Вот это рифмоплёт!»

Вот в дальний ящик спрятана тетрадка,
Чтоб только не увидела родня.
«Любовь» и «вновь»  так горестно, так сладко
Рифмую в ней. (Теперь-то  чур меня!)

Вот миг  какая шалая удача!
В единой точке  слово, чувство, мысль
По Божьей благодати, не иначе,
В моём стихотворении сошлись.

Но  кто прочтёт?
                                     А слог всё изощрённей,
И образы  не ведают оков.
Не дикий зверь мой стих, а приручённый,
Веду за повод. Повод для стихов

Любой я изыщу. Не от страданий
Рождённое дитя,  в пробирке клон.
Но все вокруг кричат: «оригинально»,
И вьются подхалимы, как планктон.

Плету, плету. В чащобах смысл утерян.
Ни дна нет, ни предела. Нынче сам
Ведёт моей рукою чистый гений