Жизнь, которая к смерти это попечение о текущих обстоятельствах жизни тела и персоны. Практически весь Ветхий завет об этом.
Но Жива, то есть вечная жизнь, это попечение исполнять волю Божью и оно питает само, как это сказал Христос: «У меня есть пища о какой вы не знаете» (Ин 4:32). Вот этой Живой живится Мировая душа! И кульминацией такого преобладания жизни к Жизни над жизнью к смерти нам явится Второе пришествие.
Некоторые филологи полагают, будто Семаргл есть просто персонификация огня, потому что старинное русское слово «смага» означает огонь. Однако в символизме «просто» ничего не бывает. Ведь именно огню свойственно возноситься от земли к небу. Поэтому в русском фольклоре крылатый сияющий пес является проводником душ с земли на «синюю Сваргу».
Часовенку же потом то снова разрушали, то восстанавливали. И в итоге досталась она мусульманам. Они, поскольку почитают Христа как пророка Ису, не препятствуют паломничать к тому Камню, на котором остался последний след Сына Божия на земле в Первом Его на нее пришествии. Но современные капители часовни выглядят иначе: более симметричные, но куда как менее знаковые.
Скифский Семаргл знак вознесения изображался на ритуальных браслетах жриц древних руссов. Это были жрицы Живы, Лады-Макоши, Лебединой Девы. Когда жрица расстегивала такой браслет, высвобождались широкие рукава виссона ее изо льна или лебединого пуха. И эти спущенные широкие рукава символизировали лебединые крылья, когда плясали девы перед Всевышним. То есть как бы возлетали лебедушками возносились.
Это древнейший скифский символ Вознесения: Семаргл. Крылатый (иногда также и с птичьим ликом) огненный пес (или крылатый белосияющий волк), хранитель порога между небом и землей, проводник достойных.
Семаргл изображался и на щитах. Русских во времена Буса Белояра и затем Рюриковичей. И древнерусских во времена до Р.Х., то есть на щитах скифских. Потому что если воин падет в бою то хоронить понесут на щите. А на нем Семаргл, проводник на небо! То есть душа вознесется, а не останется витать на земле бесплотной и, уж тем более, не провалится под землю в Пекельное царство.
Русские православные каменные храмы двенадцатого века просто пестрят изображениями Семарглов. (Сколько же было их в несохранившихся деревянных, более раннего времени?!)
Известны более всего, разумеется, Семарглы (в том числе и Симурги, называемые по-западному «грифоны»), вырезанные на стенах Дмитриевского собора во Владимире.
Спасибо еще раз, пользуясь случаем, Виктору Медикову [2], президенту Славянской Всемирной Академии, специально и подробно показывавшему нам, коллективу Института богословия Русской Северной Традиции (http://svainstitute.ru), тогда еще только что основанному под эгидой СВА, этот старинный храм гордость города Владимира. Часто воспроизводят на сайтах, посвященных русской истории, барельеф из Дмитриевского собора (юго-восточной закомары его), именуемый Вознесение Александра Македонского.
Чего ради тут изображены Семарглы по сторонам императорской колесницы (намеченной схематически)? А чтобы символизировать вознесение, именно. В средние века большинство людей разбирались прекрасно в символах. Видел прихожанин: вырезаны СЕМАРГЛЫ тут же и понимал: ага, праведный наш древний родич (таким описан Александр Македонский в «Сказании о Словене и Русе») изображен ВОЗНОСЯЩИМСЯ, а не просто сидит в некоем разукрашенном коробе.
Но спорышей никаких не видно. Естественно: ведь Македонский возносился не в теле, не живым, как Христос-Даждьбог. Тело Македонского было бренно, как и у всех нас, и прах отошел ко праху остался на земле. Но дух его вознесся легко, потому как великий завоеватель еще и при жизни понял тщету земного. Александр Македонский завещал, чтобы, когда его несли на щите, руки его не были сложены, а свисали свободно. Чтобы любой мог видеть: даже и завоевавший половину мира уходит из него с пустыми руками!
А какие выразительные Семарглы на вратах и стенах собора Рождества Богородицы в Суздале! На фресках в храме Спаса-Нередицы В 12-м (да и в 13-м еще) веке был на Руси христианской, можно сказать, бум Семарглов. Исследователи же современные (особенно именитый официоз) как-то не замечают этого (Впрочем, исключение составляет зоркий и непредвзятый Владимир Вишнев).
Почему же у нас тогда, как и в более ранние века, в такой чести был «языческий» Семаргл? Потому что до веков татаро-монгольского нашествия, вытоптавшего весьма многое (у Нестора про год 1321: «прииде из Орды татарин с жидовином и многу тягость учиниша»), Семаргл представлял один из центральных символов русского православного христианства. Чем и отличалось оно, сохранявшее образ первоисточного, хранимого без повреждений от самого Христа и апостолов (конкретно же от апостола Первозванного Андрея), то есть от галилеян-скифов.
Что подчеркнуть крайне важно, Семаргл был официально признанным церковным символом Вознесения Христова. Сей древнескифский образ воодушевлял движущихся по пути единения с Богом обожения. Семаргл ассоциировался с этими словами из Евангелия от Иоанна: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и мы [вместе] придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин 14:23).
На русских и скифских (т.е. древнерусских) колтах (подвесках) Семарглы практически идентичны. Единый древний канон прослеживается что на русальных браслетах, что на украшениях из Тверского клада, из клада Старой Рязани, на сербских миниатюрах, как и на украинских вплоть до шестнадцатого века.
Особенно интересны семарглы с чешуйчатыми телами, изображённые на вратах собора Рождества Богородицы в Суздале. Потому что они полностью тождественны тем, каких я увидела на ранней капители часовни Следа Христова на горе Елеонской. А те чешуйчатые Симурги есть, в свою очередь, копии много более древних: скифских из Семибратних курганов на Кубани.
Особенно интересны семарглы с чешуйчатыми телами, изображённые на вратах собора Рождества Богородицы в Суздале. Потому что они полностью тождественны тем, каких я увидела на ранней капители часовни Следа Христова на горе Елеонской. А те чешуйчатые Симурги есть, в свою очередь, копии много более древних: скифских из Семибратних курганов на Кубани.
Вывод: Семаргл есть обнаженный стержень первоисточного христианства, указывающий НАСТОЯЩИЕ корни его, в отличие от корней вымышленных, задним числом приписанных. (Благо, что сейчас любой человек может сам и по миру поездить, и в интернете первоисточники посмотреть. Прошло то время, когда в нашем распоряжении были только голые МНЕНИЯ «профес-сион-алов» на тему как, якобы, следует, а как не следует понимать факты. Сегодня каждый в состоянии сам «сложить два и два». )
Поэтому первый царственный покровитель христиан святой равноапостольный Константин Великий [3], бывший, между прочим, также и предстоятелем высшей жреческой коллегии, при троне своем имел «на столпах изображения псов крылатых». Поэтому и древность славянского города Чернигова доказывается наличием изображения Семаргла на столпе (знаменитый «чернiгiвськiй звiр» из Борисоглебского собора).
Столп, надо сказать, тоже представляет символ вознесения, восхождения к небу, единения с Богом. Начиная с третьего века известны Жития святых столпников: Даниила, Лукослава (Луки), Симеона Дивногорца, Феодосия
Современная официальная церковь не может объяснить внятно, ради чего эти подвижники «устраивали столпы, напоминавшие собой языческие священные ограды и жертвенники», но, слава Богу, признает их святость. Св. Даниилу было видение «преподобного Симеона, стоящего на верху столпа, высотою превосходящего облаки», то есть вознесшегося:
Самозаключение на столпах и внутри столпов (то есть в дольменах) есть, изначально, формы аскетизма ведического. Этим сверхчеловеческой силы подвигом достигается совершенное отрешение от внешнего и сосредоточение на Внутреннем, то есть незамутненное прямое богообщение: вознесение в духе к Богу еще при жизни.