Дон Рокко вышел из дому к графине Карлотте в четыре часа и не возвращался с тех пор домой. Следовательно он не мог забыть потушить лампу. Очевидно, что это была Лючия, вернувшаяся домой раньше обещанного срока. Дон Рокко не стал утомлять свой мозг иными предположениями и вошел в дом.
Это вы, Лючия? спросил он. Ответа не последовало. Он вошел в прихожую, заглянул в кухню и неподвижно замер на пороге.
Какой-то человек сидел у очага и грел вытянутые вперед руки над горячими угольями. Он обернулся лицом к священнику и сказал невозмутимым тоном:
Ваш слуга, дон Рокко.
При свете коптившей керосиновой лампы на столе дон Рокко узнал Моро.
Он почувствовал, что у него слегка подкашиваются ноги и останавливается сердце. Он не шелохнулся и ничего не ответил.
Присядьте, дон Рокко, продолжал Моро, по-прежнему ничуть не стесняясь, точно у себя дома. Садитесь тоже здесь. Сегодня, ведь, холодно и сыро.
Да, сегодня холодно, ответил Дон Рокко искусственно добродушным тоном Сегодня сыро.
И он поставил фонарь на стол.
Подите сюда, продолжал тот. Постойте, я устрою вас сам поудобнее. Он сходил за стулом и поставил его у очага рядом со своим.
Пожалуйте, сказал он.
Дон Рокко тем временем немного оправился от изумления и, страшно хмуря брови, пытался с трудом мысленно охватить все происходящее.
Спасибо, ответил он. Я пойду, сниму плащ и сейчас вернусь.
Положите плащ здесь, возразил Моро повелительным тоном, не без некоторой поспешности, что весьма мало понравилось дону Рокко. Он молча положил на стол плащ и шляпу и уселся у очага рядом со своим гостем.
Извините, что я развел здесь огонек продолжал тот. Я тут уже добрых полчаса. Я думал, что вы сегодня дома и занимаетесь. Сегодня, ведь, суббота, неправда ли? Вам, наверно, нужно говорить завтра свою обычную ерунду здешним мужикам?
Объяснение Евангелия, вы хотите сказать? с живостью ответил дон Рокко, не знавший страха на этой почве.
Не сердитесь, сказал Моро. Извините, я тоже мужик и говорю, как умею, но с уважением. Не дадите ли мне щепотку табаку?
Дон Рокко подал ему свою табакерку.
Контрабанда? произнес тот, хитро подмигивая священнику. В их городке часто продавали табак, попадавший в Италию контрабандным путем.
Нет, ответил дон Рокко, вставая. Может быть наверху у меня найдется сорт получше.
Дон Рокко подал ему свою табакерку.
Контрабанда? произнес тот, хитро подмигивая священнику. В их городке часто продавали табак, попадавший в Италию контрабандным путем.
Нет, ответил дон Рокко, вставая. Может быть наверху у меня найдется сорт получше.
Не беспокойтесь, не беспокойтесь, поспешно сказал Моро. Я возьму этого.
И, запустив три пальца в табакерку, он забрал целый фунт табаку и стал медленно понюхивать его, глядя на огонь. Угасающее пламя освещало его черную бороду, землистое лицо и живые и умные глаза.
Теперь вы, наверно, согрелись, рискнул было сказать дон Рокко после минутного молчания. Вы можете пойти домой.
Гм! заметил тот, пожимая плечами. Мне надо бы сперва сделать одно дельце.
Дон Рокко съежился немного на стуле, сильно замигал веками и как-то странно нахмурил лоб.
Я сказал это, потому что уже поздно пробормотал он грубоватым, но робким тоном. У меня как раз тоже есть дело.
Проповедь? Неправда ли, проповедь, проповедь? повторял тот машинально, глядя в раздумье на огонь. Послушайте, заключил он: сделаем вот как. Я видел в гостиной перо, бумагу и чернильницу. Садитесь там и пишите свою болтовню. Я же тем временем, если вы будете так добры разрешить мне это, закушу здесь слегка, потому что вот уже шестнадцать часов, как у меня не было ни крошки во рту. Когда мы кончим свои дела, то поговорим.
Дон Рокко был сперва, по-видимому, не вполне согласен с ним. Но насколько он отличался пламенностью религиозного красноречия, настолько он был некрасноречив в мирских вопросах. Он сумел только съежиться и выразить тихим мычаньем какое-то сомнение, после чего, видя, что Моро продолжает молчать, он встал со стула с большими усилиями чем, если бы прилип к нему.