Кастинг. Маргарита и Мастер - Владимир Буров 3 стр.

 Щас сыграю,  сказал он, и нажал мягко спружинившую кнопку.

И сыграл, но немного ошибся к еще непривычной перемотке ленты, и запел:

И ребята так заслушались, что Плинтус попросил ребят:

 Пойти с нами.

 Зачем?  удивился Ваня.

 Нас там арестуют,  поддержал его Дима.

 Это совсем не обязательно,  сказал Пли, и показал на Реди:  Вот она тоже из Америки, а посмотрите на нее:

 Спокойно разгуливает по Москве, как у себя в Голливуде, и даже прямо призналась:

 Голливуда мне мало, хочу прописаться и здесь в Союзе  правда пока что  Писателей.

Они ее осмотрели с головы до ног, и:

 Поверили.

 Ладно,  сказал Ваня,  кто не ходил в тыл з-э врага, тот не может стать корреспондентом РС. Пойдем и умрем, так сказать:

 С микрофоном в руке, и песней Гёл на губах.

 В том смысле, что на губах этого Хрю,  и Дима похлопал Ванин приемник-магнитофон Грюндик по ушам. А почему еще? Не в гланды же ему заглядывать.

Они двинулись к двери Елисеевского, куда  мы видели  зашла наша похоронная процессия.

 Почему похоронная?  Потому что перед входом еще не молодой Войнич произнес вступительную речь:

 Но не минут на сорок, как,  он кивнул на СНС,  а на сорок пять!

 Так я и думал,  сказал Сори,  что подберете для своей атаки самый неподходящий момент,  и предложил Пелев скинутся на:

 Краски художнику не только слова  что значит, выразителя общего мнения, но и своего личного, так как  простите  но это не Малевич.

 И не Шагал,  добавил Пели, и после того, как они скинулись ему на краски, обошелся сокращенным вариантом:

 Похороним эту лавочку самомнения под обломками их самолюбия.  И все начали, так сказать:

 С самого начала,  а именно:

 Полезли в дверь шикарного гастронома, как будто это был ГУМ, в котором только что проснувшиеся вчерашние еще постояльцы в очереди вдруг увидели с этого самого утра пораньше на Иво еще закрытой двери объявление:

 С сегодняшнего дня очереди отменяются, и каждый пусть берет  за свои, разумеется, деньги  всё, что душе его угодно.

И самые ласковые слова здесь были не меньше, как:

 Задушу падлу.  Имеется в виду того:

 Который не стоял.

Здесь матом ругались меньше, но делали больше, а если и не больше, то все равно:

 Не мало,  а именно:

 Даже СНС поддалась всеобщему вдохновению, и схватила за плащ болонья на ремне с пряжкой  что для плащей было большой редкостью, так как их выдавали только шпионам, и то большей частью Гэдээрошным для их бело-бежевых партийных плащей.  Некоторые думали:

 Пряжки делать, конечно, не сложно, и можно бы делать вместо того, чтобы вязать ремни на поясе морскими узлами  для тех, кто пробыл три года на морфлоте, и часто вернулся лысым по неизвестным причинам от радиации, которой так-то  если вообще  и не бывает вообще, и:

 Простыми школьными узлами для школьников,  чтобы лучше изучали Долбицу:

 Как дома развязать узел на поясном плаще болонья только недавно купленном, если:

 По дороге из школы домой забыл, как это делается, так как до этого, или после этого целовался в этой самой раздевалке с одноклассницей, чего давно, даже почти никогда, а еще точнее:

 Вообще никогда еще не было,  и забыл, в какую сторону иво завязывал.  Теперь думай  не думай, а так в плаще придется и спасть ложиться, а до этого дела еще долго  значит, и уроки учить, и в футбол играть, а в туалет ходить.

Получается, как медведь:

 Везде в плаще болонья, как он в своей одной единственной шкуре.

И здесь парень заставил СНС сжалиться над ним:

 Я за им три дня стоял в ГУМе!

 Да мне по барабану,  вроде начала, как все леди, но слегка усомнилась в своих способностях к штурму этого Зимнего в виде доступного для всех, у кого откуда-то есть деньги  Елисеевского.

Она ослабила захват, но Кот Штрассе заорал благим матом:

 Сомкнуть ряды-ы!  как будто был, как минимум Расселом Кроу, но не с той стороны, где он пытает решить:

 На кого, собственно, работает наша разведка,  а там, куда забросила его судьба:

 В Древний Рим,  как генерал нет, не генерал-губернатора, а:

 Генерала-Гладиатора.

И все те, кто пытался выбраться с покупкими, как-то:

 Колбасой Любительской с не только натуральным шпиком, но и мясом из мяса, а не из сои япона ее матери, и так далее, но именно эту колбасу хорошо попробовать сразу после выхода оттель с еще дымящимся от долгой жарки батоном, и:

 Сожрать чуть-чуть, но не больше кило, даже граммов семисот-восьмисот под вредную, как соседка с третьего этажа кока-колу, или такую же упертую в:

 У нас всё лучше натурального,  фанту.

Глава 44

И СНС повисла у кого-то на плечах, хотя это был как раз уже всей душой, всем сердцем, и всем разумением своим:

 Вошедший в курс дела Ваня-Битлз, полезший, как все в тесные иво врата за:

 Корреспонденцией.

А второй к этому времени, к сожалению, еще мотался в конце очереди за наведением небольшого бардальеро в этом:

 Аб-солют-но! непредназначенном для этого развлечения, угодном только для продукции высшего качества,  заведении.

Наконец, авангард прошел встречный заградотряд, пытавшийся вырваться из магазина с покупками, двое решили сразу попробовать мармелад с шоколадом и зефиром в шоколаде, а двое сельдь просто:

 Атлантическую,  плыла из самой Америки, и надо узнать:

 Так доплыла, живой, или приперли на багре сдохшей после нереста, но все равно купленной по три копейки за кило прямо в этом атлантическом, разделяющем нас, океане.

 Живая селедка есть?  спросила СНС, еще не продышавшись от борьбы за вход в элиту этого предприятия.

 Без сомнения,  ответил продавец, который был с похмелья, и шутить просто так не имел никакой охоты, ибо это был Михаил Маленький.

Можно подумать:

 Как?!  он же ж на лесоповале кино снимает, несмотря на то, что это Поселение, где сидят Ни За Что,  потому что сидят:

 Все.

Но логика есть, ибо:

 А если я не знал, что он на лесоповале, то мне и удивляться нечему.

Вы скажете:

 Я помню.

Ответ:

 Так это когда было-то?  Давно. А сейчас может приехал сюда за Любительской натюрлих, а просто так не дают:

 Отработай сначала для рекламы нашего Елисея продавцом неделю, али больше, как мальчик в книге Стивена Кинга в придорожном кафе:

 До полного изнеможения.

Он думал, это шутка насчет изнеможения в таком шикарном натюрлих маге. Но оказалось, вот она пришла в виде СНС и Пели, а также подоспевшего иностранного корреспондента Вани.

 Ничего здесь не записывать,  сказал, привыкшим в последнее время к командованию голосом Михаил Маленький,  здесь и так всё о'кей.

 Отлично,  сказал Ваня,  скажите что-нибудь хорошее в подтверждение ваших не только слов, но и последующих намерений.

 Я те щас скажу,  сказал Михаил, хотя думал бездумно ляпнуть:

 Безусловно,  но увидев, что СНС  сама к своему изумлению  вытащила большую шоколадину, и что самое не совсем понятное:

 Почти с самого низу,  так что остальные даже закачались осуждающе,  сказал то, что сказал.

 Они не довольны, что вы взяли снизу,  сказал Пели, и сам полез лапой на верхатуру, но никак не мог дотянуться до самой верхней, и свалился на СНС. Оба упали, но прилавок все равно закачался, завибрировал, как барабан Ринго Старра, и шоколадки, как девушки на концерте Битлз, полезшие через полицейское оцепление:

 Посыпались вниз, в радостные лапы благодарных на этот раз не слушательниц, но не менее жаждущих сладостных наслаждений покупателей.

 Кому-то придется за всё заплатить!  заорал благородным голосом концертмейстера Михаил Маленький. Но когда одна шоколадка попала ему в лицо, Михаил, не счел возможным бездействовать, и определив по довольному лицу, что эта была СНС:

 Отправил в нее целую вазу мин замедленного действия.  Ибо это был не простой и даже не шоколадный зефир, а обсыпанный густо сахаром, мягкий и сочный, с тремя полосками оранжевого, зеленого и бежевого цветов  мармелад. Эффект его был замедленный не от того, что он чем дальше, тем больше лип ко всему, кто любил и не любил, но чем дальше  тем лип меньше, но что удручало:

 Отправил в нее целую вазу мин замедленного действия.  Ибо это был не простой и даже не шоколадный зефир, а обсыпанный густо сахаром, мягкий и сочный, с тремя полосками оранжевого, зеленого и бежевого цветов  мармелад. Эффект его был замедленный не от того, что он чем дальше, тем больше лип ко всему, кто любил и не любил, но чем дальше  тем лип меньше, но что удручало:

 Всё равно клеился,  как банный лист к рукам и вообще всякой приличной одежде граждан, оказавшихся поблизости.

Постепенно от СНС люди начали шарахаться, как от чумы, ибо все здесь были:

 В чистом.

Она заплакала. Подошел Кот  только что от секции с сельдью атлантической.

 О чем плачешь, Золушка?  спросил он.

 Тебе хорошо, ты хорошо пахнешь, селедкой, а я вся в мармеладе,  и леди опять неутешно зарыдала. Ибо сахар и ему подобных существ не очень любила из-за его прилипчивости, и склонности к полноте, а она, как всегда:

 Худела.

 Я за вас отомщу, мэм,  сказал Штрассе, как Ричард Львиное Сердце одной еврейке,  вы будете богаты.  И не успела она ответить, что денег хватает:

 Ты только женись!  Как он достал из кармана две атлантических селедки  одну просто, а другую с гвоздичками, пряного посола по рупь сорок пять,  а та первая была по рубль тридцать,  и:

 Одну за другой, как мины дальнего действия, послал в Михаила.

И продавец их не заметил, не увернулся, почему? По определению, ибо летели они не по прямой, а по дуге снизу вверх  это сначала, а потом совсем наоборот:

 Вверху вниз,  как удар грома, имеющего в правом боковом кармане молнию.

Бац, бац  одна сельдь  пряного посола  за рубашкой, где-то в майке запуталась, как в сети, а просто атлантическая по рупь тридцать у него во рту.

И многие удивились, что этот Михаил Маленький не придумал ничего другого, как  нет, как раз нет, не сожрать ее, как удав кролика, встретившегося ему совершенно случайно, а:

 Покушал чинно и благородно,  содрав с нее шкуру, как верховный жрец Майя с любимой жены вождя этого же племени,  бросил кишки и жабры на пастилу, стоящую смирно сзади, и даже не помышлявшую о буйстве нравов этого дня, а зря:

 Могла бы уклониться как-то,  а теперь приобрела вид пленника, не только обезглавленного и сброшенного с пирамиды Кецалькоатля, но:

 Сброшенного не меньше месяца назад.  Брр-ыы.

Печальное зрелище, и знаете почему? Оно подействовало на некоторых штурмовиков, как: