За сиреневыми полосами чистого стекла скрываются хитро-добрые глаза великана шеф-повара, и просто добрые его начальника-контролера Димы.
Кто из них Бэлл так и осталось пока неизвестным, Дима-директор, так и не прошел кастинг на мессира, и скорее всего, из-за того, что на спор, и из-за большой нужды в славе, согласился дать избить себя три раза по жопе своему другу-врагу длиннолапому шеф-повару, который сам претендовал на эту роль, но тоже:
Не вышло.
А банальный вариант с Олегом Басилашвили нам, к сожалению, не подходит, ибо:
Что было то прошло и, следовательно, повториться не может, а может только:
Возродиться, что значит родиться заново. А нового как обычно не узнают.
Евтушенко? Он, увы, проиграл Бродскому, и проиграл настолько, что можно подумать:
Был бы не против, если бы его вообще никогда не было.
Вот говорят:
Народ на площади мог бы кричать, чтобы освободили не Варраву, а Иисуса, и:
Его бы не убили. Возможно ли это? Ответ:
Нет. Просто по-простому, как и сказал Каи:
Пусть лучше Один Человек погибнет, чем весь народ.
А толпа это и есть народ, он не состоит из мнений отдельных человеков, а имеет своё:
Личное мнение, которого уже не было, когда Иисус нес крест через четырнадцать точек распятия, тогда люди выражали уже:
Своё Личное мнение, и они плакали.
Тем не менее, этот парень из леса, кажется, так и пёр на Это Место, ибо опять выполз-вырвался из-за своего стола, так как всё равно, как он сказал:
Пока нет горячего, я скажу-свяжу несколько слов и много букв:
Приходит время сожалений.
При полусвете фонарей,
при полумраке озарений
не узнавать учителей.
Многие задумались:
Кто принесет себя в жертву?
Ибо, как заметил Плинтус, обращаясь к Редисон Славянской:
Ты меня не бросишь?
Но не успела эта амэрикэн-лэди:
Определиться вот так сразу, что можно было играть марш Мендельсона. Ибо, да, это была леди, которая могла бы быть в некотором смысле Ека-2, пусть не Фике, не Августа, но София, тем более, можно было уже не глядя по сторонам ожидать поддержку в виде Феклы-Моти с четвертью подсолнечного масла, приготовленного для всякого, кто попытается перебежать дорогу Графине, как нежно они общались между собой:
Электрическая Княгиня и Любомудрая Графиня. Хотя не исключено и обратное.
Поэт что-то почувствовал, в том смысле, что их может быть больше, чем одна, и неожиданно даже для самого себя, опять сел на место:
И вовремя, ибо могучая леди прошла бы сквозь него, как линкор Наполеона через толпу рыбацких лодок Дениса Давыдова абсолютно, не обращая на них внимания Тарле.
Она хотела схватить за шкирку Кота, который пристроился на торце стола противоположном СНС, но умный выше меры адъютант его Превосходительства, подставил мягкую лапку, выпустившую когти пусть и меньше, чем у Медузы Горгоны, ну так это специально, чтобы пока что они не достали прямо до:
Самого сердца. Вот тогда это было бы, действительно, больно.
И Тетя если кто не понял, что это была она просто передумала, так сказать:
Таскать Кота за хвост, и облизнула свою руку только после того, как сказала пару слов:
Если, кто не забыл, возьмите последний выпуск Лексуса.
Это даром? спросил Пли.
Самой собой, если иметь в виду, что заказали ужин и на меня.
Да, конечно, ответила СНС, скажите метрдотелю, чтобы подошли, наконец, официант и официантка мы сделаем заказ.
И когда он был сделан, официант-сомелье добавил:
Если бы вас было двенадцать, метр сделал бы вам скидку.
Скидку?
Да, тогда вы могли бы посадить за ваш стол еще одного человека.
Бесплатно?
Главы 46
Медиум:
Пилат взял Иисуса на свой остров в Океане, где было хорошо, ибо, как резюмировал поэт:
Пивной бар с обязательной очередью, здесь есть у меня.
Ибо нам иначе без небольшого бардальеро, как сказал Василий Шукшин:
Я не только петь, но и:
Пить не могу! А скорее всего, даже наоборот.
Тем не менее, такая командировка мне скоро наскучила, несмотря на большую библиотеку и приличную местную как у Шекспира: всегда желанную кухарку-работницу персиковой теплицы и цветника даму не старше, я думаю, многих.
Почему?! очень удивился он.
И я ответил, думаю, достойно, как говорил Вася Шукшин:
Я возвращаю ваш портрет:
Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут разъяснять.
Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.
Сплю с женой, а мне не спится: Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу.
Лучше бы тебе остаться, сказал Пилат.
Почему? спросил я.
Ты думаешь никто не пробовал То, что Ты задумал? Многие пробовали, но ничего не вышло.
Дело в том, что Я иду не один, ибо это не Моё Я, а
Понимаю. Но все шли с богом.
Я иду за Богом, но иду не один, а с
С учениками, чуть не улыбнулся Пилат, но они же ж еще ни бельмеса:
Ни хгу-хгу.
По дороге научатся.
И допел до конца:
Пили мы, мне спирт в аорту проникал.
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я, а сзади в спину, будто лай:
На кого ты нас покинул, Николай!
Пилат так и сказал, когда они выпили на прощанье:
Пилат так и сказал, когда они выпили на прощанье:
Жаль, что я не могу пойти вместе с тобой. Но!
Но и не буду препятствовать тому спектаклю, который они задумали. Но, прости, не верю, что он перейдет в реальность.
Кот сказал:
Сейчас только покажу, как надо его готовить, и вернусь.
Но уже долго не возвращался. Решили:
Надоел, сварили, сказала Тётя.
А может уже и съели, добавил Плинтус, приглядываясь к леди пера, его бумаги, и не только. В частности, она еще не оставила надежд стать Дуней Персефоной. Но быть ей трудно по той причине, что в предстоящем бою за взятие Трои, это будет уже:
Мария Магдалина. Секрет фирмы, скрытый от многих, но, к счастью, не для всех.
Медиум:
К Бродскому прямо на банкете по случаю Нового Года с Гусем со сливами, подошла дама и сказала:
Вы удивительно читаете стихи, для меня ваше чтение, как бальзам для сердца. Как говорит Андрей Збв:
Читаю Библию и сердце успокаивается. Так и я:
Когда слушаю ваше чтение сердце успокаивается, и я верю, жизнь, которая описывается в Библии:
Существует и для нас.
Медиум:
Алла Два буфетчица из Берендея говорит:
Зря меня никто не хочет выбрать Евдокией, ибо кто не знает, то я специально сообщу, как он душевно любил меня:
Может, говорит, для других ты и как кляча:
Мне так просто в самый раз.
Вы не сообщили самое главное, миледи, прошамкал Плин, так как кого-то хотел сожрать в этом время.
А именно? удивилась она.
Кто это был?
Хирам Абиф. Меня он любил. Не в пример некоторым.
Если бы я был не я, говорил, а Владимир Набоков, то именно тебя бы назначил своей любимой женой, этой, как её:
Лолитой.
После этого резюме, правда, кто-то упал под стол. Толи от смеха, толи с ним произошел настоящий удар, как удар током, когда человек вдруг понимает:
Почему я этого не знал раньше?! И с копыт.
Кот Штрассе зашел нет не в буфет, для других закрытый, а:
На кухню, и как будто так и надо, попросил:
Филе судака без кожи и костей. И один повар су-шеф, недавно припершийся сюда из Края, спросил, как будто не знал:
Такое бывает?
Если не бывает сделайте, ответил Кот.
И пока он готовил, решил выйти другой парень, никак не могший попасть в уготованную ему роль, и уж думал:
Пора, как Танияма уйти со сцены этой трагедии жизни.
Если не получится и в этот раз.
И он так и начал свою речь.
Может случиться непоправимое, если не встречу среди вас человека, достойного меня.
Так-то бы ничего, все бы дослушали его почти до конца, но.
Но рога на его голове тревожили, ибо:
Зачем он их надел? а если:
Если выросли сами не легче:
Обязательно в этот мир вернется трагедия, как неотъемлемая и составляющая его часть.
Это он произнес, как репетицию, потому что очень волновался. А теперь:
Рипит ит, плииз!
Пока Кот Штрассе готовил рыбу никто ему не мешал, ибо, как сказал бывший сомелье этого ресторана, понимавший это слово, как работу по совместительству, в том смысле, что был снят новым директором за как было написано письменно:
А можно написать и устно, как сказал новый директор:
На лбу, за невозможность привлечь к себе внимание гостей ресторана.
Я не клоун, мрачно ответил Дима.
Это-то понятно, сказал директор, но если ты хоть где-нибудь учился до этого, должен знать:
Быть совсем не обязательно, ибо вполне достаточно казаться, и там авось как быть:
Произойдет на самом деле.
Ладно, тогда можно, я выйду в зал с рогами?
Да, но копыта пока не надевай.
Почему?
Пока это лишнее.
И вот он явился.
Вы кто? спросила СНС, сомелье?
Да.
Простите, не верю.
Почему?
И знаете почему?
Нет.
Сомелье уже был.
Ну-у, вы очень правильно заметили разность между ним и мной.
Да? Ибо?
Ибо настоящий сомелье только я.
Зачем рога? смело спросил Плинтус.
У вас уже есть рога? спросил Дима.
Плинтус, как человек рассудительный до определенного предела прежде чем продолжить диалог потрогал свою макушку. Ибо так-то он знал, что у него ничего нет, но там, сзади могли и появиться незаметно.
Убедились? спросил Дима.
Убедились? спросил Дима.
Да.
А теперь?
Что?
Проверьте теперь.
У Пли мелькнула мысль, что это на самом деле черт, знает что, и решил:
Не буду!
Что?
Но упертый Пли решил перевести бой на свой, так сказать, ковер-самолет. И продолжил:
Не буду, я читать тебе морали, юнец, ты лучше победи чуду-юду, а тогда уж он слегка задумался, но успел раньше, чем Дима за него продолжил:
И тогда может быть
Да?
И тогда, может быть
Как говорится, говорите, если нет никаких мыслей:
Авось, они сами прибегут на ваш э-э позыв.
И так и вышло, не успел рогатый Дима осмотреть повнимательней публику, как она сама выкрикнула:
Вот мы специально этому и учим!
Ч-чему? не понял даже Войнич, хотя, в принципе, ошарашен был чисто автоматически, ибо думал:
Он учиться ничему новому уже не способен. Тем не менее, как кролик, попавшийся на глаза удаву, уже готов был выслушать полезный совет. А именно:
Нужно знать, как можно быстро узнать номер телефона спасения 911, выразилась очень понятно Тётя.
Хороший вопрос, констатировал за Войнича Дима, и добавил: Как можно это сделать, как вы говорите, быстро?
Тетя хотела ответить зло и логично: