Сказ про сестрицу Алёнку и братца Орея - Елена Александровна Асеева 11 стр.


Бешава толком не успел договорить как промеж лап его, выбравшись из-под длинной ветви кустарника (касающейся иголками почвы), выползла, скользнув по земле-матушке, маленькая, тоненькая желто-белая с зелеными продольными полосками змейка. Увидев оную дюже визгливо заверещала Алёнка, абы как все девчушки побаивалась гадов. И тотчас к ней шагнул впритык и чуток поперед Орей прикрыв сестрицу от змеи, поелику как все мальчишки гадов совсем не страшился. И тут же Багрец, присев на корточки, согнул ноги в коленях да прижал ко второму лицу не тока их выпирающие части, но и человеческие руки. Внезапно да срыву он прыгнул вверх, и, продолжая быть собранным в купу, подскочил почитай, что на несколько аршинов. Все с той же стремительностью старший колток перекувыркнулся через голову, одновременно, выпустив во все стороны густеющий зеленовато-серый чад, который на малость, ажно! сокрыл в себе весь его образ.

Легкий ветерок, носящийся в воздухе, порывисто пробежался по хвоинкам и ветонькам, слышимо хрустнув смехом и на мгновение, проявился просвечивающимся нешироким лицом духа, управляющего тихими ветерками в лесу. Его озорные, крупные зеленые глаза, мясистый, с узким основанием нос (так, что казалось глазницы, ладились сразу к основанию) и пухлые голубоватые губы были опутаны клубистыми локонами волос, таких же полупрозрачных и всего-навсего видимых вследствие движения самого воздуха. Нежданно Листич выкинул вперед свою просвечивающуюся руку (точь-в-точь, повторяющую видом человеческую), и, содрав со старшего колтка зеленовато-серый пар, широко улыбнувшись, пропал, ровно войдя в ближайшую ветку лиственницы и оставив на ее кончике степенно редеющий сгусток тумана.

А на землю тогда ж упал небольшой зверек, покрытый густым рыжим мехом. Его вытянутое тело с короткими ногами, пушистым хвостом, гибкая шея и удлиненная голова увенчанная веточками бузины лишь малость покоились на землице-матушке в бездействие. Впрочем, ужо в следующее мгновение хорек, развернувшись, напал на ползущую вблизи змейку, ухватив последнюю за хвост, вскинув ее кверху и мотнув тудыли-сюдыли. Отчего внезапно гад приоткрыл малешенький рот, и истошно завопил человеческим голосом:

 Спасите! Уберегите! Губят мене душегубцы таковые рассекие!

 Ктой? Когой? Иде губят?  гневливо вскликнул Бешава, все поколь таращившийся в куст, разыскивая в его глубинах духа сберегающего клады и яростно рыкнув, завершил реченьку чудным своим «шааак шааак».

 Мене! Мене, Копшу, губят! Кые-то пришлые, чуждые, незнамые!  продолжил вельми мощно орать дух сберегающий клады, видно надеясь, что колток ему пособит.

Копша и вовсе единым рывком дернулся в бок, оставив в зубах хорька (а точнее Багреца) кончик своего хвоста и упал на оземь. Он переворотился туда-сюда, расплескивая в разные стороны опавшую хвою, травинки и кусочки почвы, да в том трепыхание опада и сам вроде как вспух в образе, став схожим с толстущей (хотя и короткой) змеюкой. Чешуйчатая кожа, на которой внезапно лопнула поперек и раздалась в стороны, да также сразу, как и опадающая крупинками земли лесная подстилка, скатилась вниз, показав находящегося внутри маханького (чуток пониже колтков) вельми худого человечка. Укутанного в какие-то рваные отрепья. Копша торопливо вскочил на свои тонюсенькие ноженьки, суетливо взметнул ручонками и огляделся. Понеже приметно стало его круглое лицо, днесь походящее на лягушачье с выступающими ярко-красными глазами, небольшим вертлявым носиком, выступающими скулами и тонкой трещинкой-ртом. Дух сберегающий клады еще чуточку медлил, а потом, сорвавшись с места, ринулся прямо к Алёнке, дабы суетливо нырнуть под подол ее долгой рубахи, прижаться к правой ножке, там, чай, только, и, намереваясь укрыться от буйных колтков.

И девонька того безобразия никак не ожидающая испуганно ручками всплеснув да дюже громко вскликнув, качнулась вперед-назад. И в лад с ней громко охнул мальчонка, точно желая в том беспокойстве поддержать сестрицу.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

И девонька того безобразия никак не ожидающая испуганно ручками всплеснув да дюже громко вскликнув, качнулась вперед-назад. И в лад с ней громко охнул мальчонка, точно желая в том беспокойстве поддержать сестрицу.

А округ земель тех, дремучих, покрытых могучими деревьями набирая мощь, восходило на небеса солнечное светило, кое завсегда в колеснице, запряженной неодолимыми огненными конями, выводил повелитель солнца бог Хорс, извечно, как и дотоль его отец Ра, отвечающий за благополучие всего живого в Яви.

Глава шестая. Справедливый судья леса

 Эт, чаво в моем бору вершится?  послышался неожиданно глухой голос, сопровождаемый хрустом ветвей, посему и сами вершины лиственниц в этом узком перелеске, словно проложенном между двумя рядами деревьев, значимо склонились. Тот ощутимый скрежет наполнил ближайшее обраменье прогалины, да вовсе внезапно самая мощная лиственница, стоящая подле детишек (по правую сторону от них), резко дернулась вперед. Единожды разошедшаяся под корнями дерева землица-матушка, выставила напоказ корявые, побуревшие остовы, а сама пошла малой рябью качнув на себе вверх-вниз ребятушек да духов. Лиственница с округлой и вельми рыхлой кроной, просвечиваемой желтыми лучами солнца, резво выдернула из оземи, вроде обрубленные коренья, оборвав ответвления и оставив только самые крупные, изогнутые из них с потрескавшейся поверхностью, и шагнув ими вперед, раскидала округ рыхлые комы почвы. Так, что от такого невероятного движения в перелеске вспужались не тока дети, раскрывшие рты и воззрившиеся на дерево, но и оба колтка, в единый миг принявшие свой истинный вид.

Для того оба духа упали на землю, крутанулись по ней, рассекая хвосты на две ножки, а передние лапки на ручки. Да сбросив в разные стороны остатки рыжей шерсти (притулившейся к травинкам и стелющимся кустикам на вроде капелек тумана), поднявшись на корни-ноги, обернулись колтками: Багрецом и Бешавой.

И единовременно тому обращению, прячущийся под рубахой Алёнки, Копша (обхвативший ейну ножку обеими руками), громко шмыгнув носом, откликнулся:

 Сие мене губят пришлые. Мене Копшу, тудыкась их зловредных таковых,  и сразу оборвал реченьку, так-таки, не намереваясь покидать безопасного места обок девчушки.

А лиственница, нависающая над обоими ребятушками, нежданно повернула по коло свою рыхлую крону, а после и сам ствол, так будто вначале двигались лишь ветви, вслед них все остальное деревце. И тотчас солнечный свет, проникнув на прогалину, осенил каждый ее уголок и кустик, а с небесного свода глянуло напитанное медовым переливом солнце так схожее с весенним цветком пустодуем, пушицей или кульбабой.

Дерево промеж того снова качнуло своей отрубистой на конце вершиной и вздрогнуло не просто каждой веточкой, но и отдельной ярко-зеленой хвоинкой, и немедля по перелеску прокатился глухой голос, вопросивший:

 По чьему, ей-же-ей, велению Копшу губят? По чьему указанию во моем бору пришлые озорничают, дерева, птиц и зверей пугая?

Говор еще толком не стих, как ветви лиственницы затрепетав, распахнулись в разные стороны и из самого ствола навстречу детворе выступил дух. Вже не менее худой, чем прячущийся под подолом Алёнкиной рубахи Копша, только вспять того высокий. Тело духа, бурого цвета, было вельми трещиноватым, порыпанным мало чем отличаясь от коры дерева. И так же мало чем разнилось оно с внешним видом ствола лиственницы, имея мягкий закругленный образ. Что и говорить, ноги того духа (точнее его стопы) повторяли корни, а руки, точь-в-точь, ветви, покрытые ответвлениями и хвоей, имеющие на концах множество пальцев. Едва приметное лицо, поместившееся сразу на туловище, без, как таковой шеи и головы, завершалось стогом тончайшей поросли младых веточек, всего-навсего давеча пробившихся из земли. Покрытые бледно-зеленой хвоей они, единожды, покачиваясь, трепетали. На яйцеобразном лице духа, порой смыкаемым сверху ветвями, а снизу темно-зелеными усами и брадой, каковые ему заменяли мхи да лишайники (кустистые да долгие), всего то и наблюдалось, что темно-бурые (с черными, отвесно рассеченными зрачками) глаза, да мощный нос повторяющий шляпку гриба черноватого, морщинисто-бугристого.

 Ты сам ктой таков есть, чё бы нас выспрашивать?  отозвался Багрец, и, передернув плечами зараз ступил вперед, поравнявшись с замершими детишками.  Каким таким велением из древа выпираешь да дюжим ростом пужаешь нас, колтков и братца с сестрицей, Орея и Алёнку, коих сама Макошь к бабе Яге направила.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

 Ты сам ктой таков есть, чё бы нас выспрашивать?  отозвался Багрец, и, передернув плечами зараз ступил вперед, поравнявшись с замершими детишками.  Каким таким велением из древа выпираешь да дюжим ростом пужаешь нас, колтков и братца с сестрицей, Орея и Алёнку, коих сама Макошь к бабе Яге направила.

 Кхы кхы кхы  немедля издал дух и подавшись всем телом (али стволом) вперед, качнув рукой, подцепил на сучки, а точнее на перста, Багреца подняв его вверх да приблизив к своему лицу.

 Дайте-ка, дайте-ка мне глянуть на того грубияна, какового надобно покарать,  проронил дух, и голос его больно сердитый колыхнул хвою на ближайших деревьях и особливо мощно на том, из которого он явился.  Жестоко покарать того оный непочтителен ко мне, самому Доброхочему, справедливому судье леса.

И не мешкая дух, сжал перста-ветви, в которых держал колтка, такого маленького в сравнение с его пальцами и особлива с ним самим. А горемыка Багрец того сплющивания не ожидая болезненно заверещав, крепко ухватился за перста справедливого судьи леса, да стал на глазах терять привычный ему зеленовато-серый цвет (близкий к коре осины), бледнея, и вроде как уменьшаясь.

 Дедушка, дедушка Доброхочий!  зараз и вельми громко закричали братец и сестричка, Орюшка и Алёнушка, да оба, всполошено всплеснув руками, укрыли дланями свои головушки (ужоль так растревожившись).  Не губи, не души ты, колтка!

И коль девчужка так и замерла на месте, прижимая руки к главе, то мальчуган, торопливо развернувшись, кинулся в шалаш, на малость, пропав в нем. Впрочем, уже в следующее мгновение, отрок выполз из прохода сени на четвереньках, прижимая к груди одной рукой ломоть оставшегося от вечера хлебца. Орей, так и не успев встать на ножки, на тех же карачках достиг кореньев-стоп Доброхочего и тады поднявшись, протянул ему навстречу подношение. Зная, наверняка, что умилостивить справедливого судью леса можно хлебом да щепоткой соли.

 Дедушка Доброхочий!  вскликнул малец и его сразу не менее беспокойно поддержала сестрица, днесь вскинув просительно ручонки в направление духа.  Прими от нас приношенье да высвободи из встрепки колтка. Не взыщи его непочтительности к тобе, ужотко он не желал огорчить, жаждал всего-навсе нас сберечь.

Назад Дальше