Отсюда следует, что непрерывная среда, «апейрос», вне зависимости от того, что принимается за ее основу одна из стихий или некая иная природа, представляет собой и материал для построения мира и порождающую его силу.
Сказанное об учениях милетских философов согласуется со свидетельством Аристотеля о том, что
«все принимающие такое единое (начало) оформляют его противоположностями, например плотностью и разреженностью или большим и меньшим, а эти (противоположности), вообще говоря, сводятся, очевидно, к избытку и недостатку По-видимому, продолжает Аристотель, и само мнение, что единое, как избыток и недостаток суть начала всех вещей, очень древнего происхождения, только высказывалось оно по-разному: так, старые (философы) считают двойное (начало) действующим, единое страдательным; наоборот, некоторые из позднейших полагали скорее единое действующим, а двойное страдательным»7.
Осознание природы как непрерывно меняющегося целого, как некой динамической среды, представляющей собой и субстанциальное и генетическое начало имело большое значение для формирования мышления первых натурфилософов, у которых все сущее мыслится как подвижное отношение противоположностей. Таким образом, первые греческие философы нашли тот единственный инструмент, ту единственную абстракцию, которая помогла внести упорядоченность в текущую неопределенность вещей и событий и, тем самым, обеспечили переход к мышлению не только классификационными, но и сравнительными понятиями-противоположностями, одной из первых тотальных формализаций, прошедшей затем через всю историю философии8.
2. Пифагор и пифагорейцы
В то время, как на востоке Греции, в Ионии, последователи Фалеса объясняли единство и многообразие чувственного мира посредством противоположностей, на западе, в Сицилии и Южной Италии заговорили о новом единстве мира, выражаемом через количественные понятия. Это были пифагорейцы. Реконструкция их философского учения дело весьма неблагодарное, поскольку материалов о самой школе, а также о ее основателе Пифагоре сохранилось немного. В основном, это сведения, полученные от других авторов.
Пифагор (571 497 гг. до н.э.) выходец с острова Самос. Он был первым, кто называл исследователей природы и рассуждающих о смысле жизни любителями мудрости или философами. По совету Фалеса в поисках знаний Пифагор отправился в Египет, где пробыл 22 года. Помимо своей воли оказался в Вавилонии, где пробыл еще 12 лет. Говорят, что Пифагор побывал даже в Индии, где освоил учение о переселении душ. Таким образом, после 34 летнего обучения и странствий, он возвращается в «Великую Грецию», где на юге Апеннинского (итальянского) полуострова в Кротоне основывает свою религиозно-философскую школу Пифагорейский союз. Это была закрытая организация, в которую принимались свободные люди обоего пола; в союзе было 2 ступени: акусматики (послушники) и математики (ученые). Учение пифагорейцев было тайным.
Рассказывают историю о том, как однажды, проходя мимо кузницы, Пифагор обратил внимание на то, что удары неодинаковых по весу молотов вызывают разные звуки. Зная вес молотов, можно было легко соотнести интенсивность звука с числом. Отсюда развивалось учение, согласно которому основой всего сущего признавалось число, поскольку числовые отношения отражают мировую гармонию. Кроме того, исследуют пифагорейцы и отношения между самими числами, закладывая тем самым основы теории чисел и принципы арифметики, посредством которых решают многие геометрические задачи.
В отличие от философов милетской школы, которые между реально существующими вещами находят динамические отношения, пифагорейцы ищут количественные зависимости, пропорции. Поэтому вместо традиционного осмысления бытия как отношения противоположностей, пифагорейцы осмысливают его с позиции соотнесенного. Для греческой философии это был совершенно новый взгляд на реальность.
В отличие от философов милетской школы, которые между реально существующими вещами находят динамические отношения, пифагорейцы ищут количественные зависимости, пропорции. Поэтому вместо традиционного осмысления бытия как отношения противоположностей, пифагорейцы осмысливают его с позиции соотнесенного. Для греческой философии это был совершенно новый взгляд на реальность.
Выбрав другую позицию для осмысления мира, пифагорейцы пересмотрели и понятие «противоположности», совокупность которых приводит Аристотель в виде таблицы. Она состоит из десяти пар. Это предел и беспредельное, нечет и чет, единое и многое, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, добро и зло, квадратное и прямоугольное. Аристотель никак не комментирует эту таблицу. Но нам видно, что не все из этих парных понятий являются противоположностями, как их понимали древние физики ионийцы, а именно: как сгущение и разрежение относительно промежуточного состояния. Поэтому такие пары как предел и беспредельное, нечет и чет, единое и многое, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, квадратное и прямоугольное нельзя называть противоположностями. Это действительно различия, но к противоположному они не имеют никакого отношения. Причем, эти десять парных понятий, декада рассматривалась пифагорейцами как символ гармонии и полноты. И вообще, они считали, что в природе решительно все обязательно должно быть упорядочено, гармонично.
В произведении «О небе» Аристотель рассказывает о пифагорейской «гармонии сфер», обусловленной движением планет сквозь пневму (эфир). В зависимости от своего размера, скорости движения и удаленности от Земли, занимающей центральное положение, они находятся между собой в определенных отношениях, а следовательно, издают монотонные звуки разных тонов. Поэтому, движение небесных тел, понимаемое как «гармония сфер», производит музыку Вселенной, которую мог слышать только Пифагор. В своей совокупности эти тона образуют гармоничное созвучие.
Одно из наиболее полных изложений взглядов пифагорейцев мы находим у Аристотеля, который писал:
«Они видели, что свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в числах; так как, следовательно, им казалось, что все остальное по своей природе явно уподобляемо числам и что числа первое во всей природе, то они предположили, что элементы чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число. И все, что они могли в числах и гармониях показать согласующимися с состояниями и частями неба и со всем мироустроением, они сводили вместе и приводили в согласие друг с другом; и если у них где-то получался тот или иной пробел, то они стремились восполнить его, чтобы все учение было связным Во всяком случае, очевидно, что они число принимают за начало и как материю для существующего, и как (выражение) его состояний и свойств, а элементами числа они считают четное и нечетное По-видимому, предполагает Аристотель, они определяют элементы как материальные, ибо, говорят они, из этих элементов как из составных частей и образована сущность»9.
Таким образом, мир согласно учению пифагорейцев, прерывен, а начала его числа и пустота.
Увлекаясь математикой, где решающую роль играет число, пифагорейцы поднимались с философского уровня мышления на научный, поскольку в числах и количественных отношениях они находили гармоничные соотношения, обусловливающие начало самого мироздания. Им даже казалось, что знание гармонических отношений, выраженных в арифметической и геометрической пропорциях, т.е. в числах, позволяет фиксировать сущность даже этических явлений. При этом пифагорейцы не отделяли числа от вещей. Аристотель указывает, что это сделал Платон, а «если взять пифагорейцев, то в этом вопросе на них никакой вины нет», поскольку числа пифагорейцев «не были числами, наделенными самостоятельным существованием».
У пифагорейцев еще нет полного размежевания физического и математического, хотя исходной парадигмой познания у них выступает «соотнесенное». Тогда как физика древних опиралась на другое сравнительное понятие «противоположное».
И хотя Аристотель в целом относился к пифагорейцам критически, его информация о них дает нам богатый материал, на котором хорошо просматривается формирование философии из мифологии, а научного мышления из философского. Пифагорейцы превратили орфическое ритуальное очищение в научное занятие, в культ разума. И по мере того как пифагорейцы глубже представляли реальный мир, они понимали его как всеобщую гармонию. Поэтому древний пифагореизм нужно рассматривать как важнейшую страницу античной философии, особенно в той мере, в какой ему были свойственны зачатки научного мышления.
Вместе с тем, пифагорейское понимание гармонии как системы числовых отношений неполно, поскольку в нем не учитывается другой взгляд на реальность, т.е. позиция с которой осмысливали мир философы из Милета. Поэтому противоположности у пифагорейцев оказываются статичными, ибо заимствуются не из чувственно воспринимаемого мира, а из математических наук, но, как известно, замечает Аристотель, «математические предметы лишены движения».
Но даже в тех случаях, когда отношение противоположностей рассматривалось пифагорейцами правильно, т.е. с точки зрения идеи компенсации, все равно они видели в этом только уничтожение противоположностей в чем-то среднем, их равновесие. Выходит, что последователи Пифагора, так же как и последователи Фалеса не сумели нащупать причинно обусловленный переход от идеи компенсации, как наиболее элементарной формы самодвижения, к циклическому самодвижению, которое характеризуется соотношением в едином двух процессов: компенсации и декомпенсации. Таким образом, античные философы видели только часть процесса, а именно: переход противоположностей в состояние равновесия, что по времени занимает четвертую часть периода. Связать же ее с декомпенсацией, а тем более с целым периодом, т.е. с вращением тела по окружности или с колебанием его (положим струны) около положения равновесия они не могли, несмотря на то, что периоды и отношения периодов, также как и отношения чисел, играли в учении пифагорейцев решающую роль.
И все же, несмотря на мистический характер и односторонность взглядов пифагорейская философия содействовала дальнейшему развитию обобщающей способности мышления. Если у Фалеса, который по существу был физиком, математика только еще выходила из практической науки, то Пифагор, первый превратил ее в умозрительную теоретическую дисциплину. Поэтому Пифагор является первым математиком в истинном смысле слова.