Иван вернулся с балкона. От долгих размышлений устал мозг. Было уже поздно. Иван поставил чайник на плиту.
Надо проанализировать, где мог жить Сорокин. Иван опять сидел у компьютера с чашкой горячего чая и изучал бегло творения пропавшего графомана. Так Иван пробежался по десяти романам. Действие в них происходило в основном в городах с выдуманными названиями: Грабов, Кривов, Красов и Оврагов. В одном романе действие происходило в Москве. Вероятно, Сорокин жил где-то на периферии или в Подмосковье.
Иван вернулся с балкона. От долгих размышлений устал мозг. Было уже поздно. Иван поставил чайник на плиту.
Надо проанализировать, где мог жить Сорокин. Иван опять сидел у компьютера с чашкой горячего чая и изучал бегло творения пропавшего графомана. Так Иван пробежался по десяти романам. Действие в них происходило в основном в городах с выдуманными названиями: Грабов, Кривов, Красов и Оврагов. В одном романе действие происходило в Москве. Вероятно, Сорокин жил где-то на периферии или в Подмосковье.
Иван выключил компьютер и подвёл итог. Что мы имеем? Сорокин был, скорее всего, учителем русского языка или охранником, ещё возможно полицейским или военным. Один процент вероятности официант. Он жил, скорее всего, не в Москве, в Подмосковье или в Центральной России. А лет ему было в шестом году около сорока. Уже хоть что-то. Теперь можно спокойно лечь спать.
3 глава.
Издательство, в котором трудился Иннокентий, находилось на двух этажах двадцати двухэтажного дома из жёлтого кирпича. Иногда Иннокентий и его коллеги по служебной запасной лестнице поднимались на крышу этого здания. В этом необычном месте произошла встреча Ивана и Иннокентия. Около выхода на крышу стояли два раскладных стула. Иван смотрел вниз на Москву, похожую на бетонно-кирпичный лабиринт. По серым полоскам-дорогам ползли машины и автобусы. Небо было бледно-голубым с жёлтым горизонтом. «Какое же это адское место большой город», подумал Иван.
Нравится? спросил Иннокентий, куривший сигарету с белым фильтром.
Иван ничего не ответил. Он предпочитал мужские сигареты с жёлтым фильтром. Докурив, он бросил бычок под ноги и растоптал ботинком.
Накопал что? поинтересовался Иннокентий.
Смеёшься? Я только начал работать.
Какие-то предположения есть?
Думаю, он жил либо в Подмосковье, либо в Центральной России. Возможно, он был учителем; не исключаю, что он работал охранником. В шестом году ему было около сорока лет. Следовательно, он родился в шестидесятые годы, шестьдесят третий так шестьдесят седьмой. А также мог служить в армии или милиции. Этот вариант я также не отметаю.
Ты настоящий профессионал.
Рано меня хвалишь, я ещё ничего не сделал. Мне так нужны деньги.
Зачем?
Смешной ты человек, Иннокентий. Деньги всегда нужны. Куплю новую машину или ремонт сделаю в квартире.
Всё в твоих руках.
Точнее в мозгах. Забавные вы люди издатели проглядели такой талант.
Что ты хочешь? Тут такой конвейер не мудрено пропустить и хорошую вещь. Ты читал уже то, что я прислал?
Конечно. «Девичник». Полагаю, что это настоящий шедевр. Я даже с трудом оторвался.
Эту вещь я, кажется, не читал.
Зря, обязательно почитай.
У Ивана был друг Николай Плотников. Он учился вместе с Иваном на одном курсе в институте. Друзья учились в железнодорожном институте на инженеров. Николай был похож на Дэвида Боуи, такой же худой, сухой с тонкими чертами лица. Николай никогда не был женат. Это был закоренелый холостяк, не приспособленный к знакомствам и отношениям с женщинами. Он жил вместе со своей бабушкой Машей в двухкомнатной квартире в Печатниках. Николай был хакером. Иван наведался к нему в гости спустя пять часов после встречи с Иннокентием. Николай провёл друга в свою убогую комнату, заваленную всяким электронным хламом и книгами. На Николае были старая рубашка и чёрные тренировочные. Он работал в каком-то забытом богом и государством институте за сущие копейки. Иногда ему подкидывал работёнку Иван, чему Николай был чрезвычайно рад. Для Ивана он готов был вскрыть, кажется, даже серверы самого господа бога.
Чайку, может быть? предложил Николай.
Опять, наверно, не свежий.
Что ты? Четыре дня назад заварил.
Не надо, Коль.
Иван сел на край кровати.
У меня к тебе такое дело. Надо влезть в компьютерные архивы МВД, Министерства обороны и ФСБ. Надо посмотреть, не погибал ли в этих структурах с шестого года по наши дни человек по фамилии Сорокин с именем Роман, сказал Иван. Мне интересны Подмосковье и Центральная Россия.
Отчество?
Не знаю.
В ФСБ не получится влезть.
Не надо ФСБ, вряд ли он был чекистом.
Сделаю.
Ты настоящий друг.
Иван достал из кармана джинсов кошелёк и извлёк из него новую «тысячу».
Держи.
Спасибо, Иван.
Тебе тоже спасибо. Сколько раз ты мне помогал. Ты это, береги себя.
Сделаю.
Ты настоящий друг.
Иван достал из кармана джинсов кошелёк и извлёк из него новую «тысячу».
Держи.
Спасибо, Иван.
Тебе тоже спасибо. Сколько раз ты мне помогал. Ты это, береги себя.
На следующий день, когда Иван шёл по коридору, направляясь в свой кабинет, в час дня ему позвонил Николай.
Слушаю, Коль, ответил Иван.
Есть кое-что.
Ого. Давай.
Роман Сорокин из Череповца, милиционер, умер в седьмом году.
Сколько ему лет было?
Тридцать три.
Маловато. Телефоны, адрес есть?
Есть.
Отлично. Подожди сейчас добегу до кабинета, возьму листок и ручку.
Со служебного телефона Иван позвонил на домашний телефон Романа Сорокина. Трубку сняли через две минуты.
Алло, мужской молодой голос.
Это вас беспокоят из полиции. Я хотел бы кое-что узнать о Романе Сорокине. Вы кем ему приходитесь?
Я его двоюродный брат Антон.
Отлично.
Скажите, какое образование у Романа?
Педагогическое.
Класс. А вы не знаете, писал ли Роман романы?
Романы?
Ну, книги, стихи, может быть?
В детстве стихи писал, а чтоб романы? Не помню.
Он мог это не афишировать. Он скрытный был?
Не очень разговорчивый.
Я с вами ещё свяжусь.
От родственников этого Романа вряд ли получится добиться чего-то путного. Надо ехать в Вологодскую область. Это часов десять на машине не меньше. Считай, пропал один выходной. Что ж, если этот Роман был талантлив, он вполне мог умереть в возрасте Христа. Что делать милиционеру в провинции? Пить водку от скуки или писать романы. Не хотелось быть оптимистом, но десятка штук зелени, кажется, была уже очень близка к родному карману.
4 глава.
Иван приехал на своей машине в Череповец в три часа дня.
Лил сильный дождь.
Припарковав машину около старого пятиэтажного из белого кирпича дома, Иван быстро выбрался из автомобиля и пробежал к подъезду.
На первом этаже Иван подошёл к красной металлической двери и нажал кнопку звонка.
Кто там? донёсся мужской голос из-за двери.
Это Иван из Москвы из полиции.
Иван показал раскрытое удостоверение в дверной глазок.
Дверь открылась. Брюнет в красной старой рубашке маленького роста сказал:
Проходите.
Иван вошёл в прихожую.
Вы Антон? спросил он.
Да.
Вы один тут живёте?
С женой. Она сейчас на работе.
Поговорим?
Хорошо. Пройдём на кухню.
Иван быстро осмотрел обстановку. Квартира была двухкомнатной с довольно простой, если не сказать бедной обстановкой.
На кухне Иван сел за стол.
Хотите, я кофе сделаю? предложил Антон.
Пожалуй.
Антон сделал себе и Ивану кофе. От чашек шёл густой пар. Антон поднёс свою чашку к губам и подул на неё.
Как умер Роман? спросил Иван.
Никто не знает.
Разве не было следствия?
Было. Да, кто будет что-то серьёзно расследовать? Был человек и нет человека. Его нашли на обочине дороги. Спустя два дня, как он пропал. Вероятнее всего его сбила машина. Врачи толком ничего не сказали.
Он был женат?
Да. Олеся вышла замуж второй раз. Она живёт недалеко отсюда с новым мужем.
Дети?
Детей у них не было.
Он выпивал?
Выпивал, а кто сейчас не выпивает.
Вы говорили, он стихи писал.
Да. Тут даже осталась его тетрадка, старая. Жена хотела выкинуть Ромкины тетради и письма.
Лучше мне отдайте.
Это будет здорово.
Антон принёс старую голубую тетрадь с пожелтевшими страницами в клетку. Иван пролистал её. Стихи были простыми, незатейливыми, о природе, о жизни, немного о любви. Их написал Роман, когда ему было лет пятнадцать шестнадцать. У Романа был немного корявый почерк и Иван с трудом читал строки и строфы, в которых трудно было угадать автора «Девичника». Ничего удивительного. Тут, в этой тетради, мысли и фантазии ещё невинного юноши; а в романах Романа отражена жизнь, какую видел повзрослевший, наверно много переживший мужчина.
Я бы хотел съездить на могилу Романа, сказал Иван.
Далековато.
Я на машине.
Когда закончился дождь, поехали на кладбище, расположенное на окраине города. Могила была заброшена: ограда проржавела, серая краска на металлическом кресте местами облупилась. На металлическом прямоугольнике посреди креста едва можно было прочитать «Роман Владимирович Сорокин». Даты рождения и смерти читались с трудом. Холмик зарос сильно травой. В углу валялась смятая пустая пачка сигарет и обёртка от карамельной конфеты. Иван почувствовал внутри себя непонятный холод, как будто в спину что-то дышало, что-то бестелесное, нематериальное из иного мира. Не сама ли смерть? Смерть в русском языке женского рода и представлялась обычно старой седой женщиной в чёрных одеждах. Иван подумал, что, если он сейчас обернётся, то непременно увидит старуху в чёрном платье. Он быстро обернулся. Сзади никого не было.
Родители Романа живы? спросил Иван Антона.
Нет.
Тогда всё понятно. Помогите, мне встретиться с Олесей.
Олеся жила в пятиэтажном блочном доме на третьем этаже. Она открыла дверь Антону и Ивану.
Привет, Олесь, это Иван из Москвы. Он полицейский. Он интересуется Романом, представил Ивана Антон.
У Олеси было красивое круглое лицо, зелёные глаза и слегка вьющиеся каштанового цвета волосы.
Роман давно уже умер, заметила Олеся.
В прихожую вбежал из комнаты мальчик трёх лет.
Мама, кто пришёл? Мальчик вцепился рукой в подол халата матери.
Олег, иди в комнату, поиграй там. Проходите. Олеся шире открыла дверь.
Я, может быть, пойду домой? обратился к Ивану Антон.
Да.
Иван и Олеся прошли в чистую с хорошей мебелью комнату. Мальчик играл в другой. Иван сел в кресло. Олеся села в другое кресло напротив него.