Сподвижники и последователи академика Л. К. Эрнста академики Николай Стрекозов и Лев Животовский
Виж, 2013
«Мне всегда везло с замечательными людьми, вспоминает бывший вижевец, освоивший знания по генетике, математик Лев Животовский. Я всю жизнь буду с благодарностью вспоминать Льва Константиновича Эрнста, который дал мне полную свободу во всем и направлял мой интерес в сторону генетики и селекции».
С уходом Эрнста из института в связи с его повышением в должности работа чуточку замедлилась, но не замерла. Будучи Вице-президентом сельскохозяйственной академии, академик Эрнст никогда не терял связи с родным институтом. С новой силой все задвигалось, когда из-за рубежа поступило известие о рождении из замороженного зародыша живого существа. Этим «замороженным» был мышонок.
«Будет и теленок. У нас!» сказал тогда академик Эрнст.
Приехал он в ВИЖ. Долго ходил в сопровождении директора и его заместителя по зданиям института, изыскивая помещение для лаборатории. Домик с перекошенной дверью, где размещались работавшие время от времени виварий и бойня, должен был стать самой современной операционной, захламленные складские помещения цехом по замораживанию с новейшей аппаратурой, а часть коридора физиологического корпуса вполне престижным кабинетом для заведующего новой лабораторией, к которому со временем будут приезжать за опытом из других стран
С этой работой не управиться и за год, говорили хозяйственники.
За год, если спать, а если рысью, то и месяца хватит. Я уже договорился с заводами: через месяц завезут оборудование, отвечал на их возражения Эрнст В то время еще не было у нас ни инструментов, ни нужного оборудования, да и купить было негде. Ведь и в других странах вопрос этот был на стадии разработки.
Вот как вспоминает о том времени Раиса Кузьминична Хомякова, бывшая сотрудница машиносчетной лаборатории, созданной Эрнстом в ВИЖе в начале шестидесятых: «Еще не было надежного, апробированного оборудования, а хорошие результаты уже были. Помню, как мне к подмышечной ямке в Москве, прямо в офисе Эрнста, его секретарша Галина привязывала стеклянный флакончик с живыми эмбрионами, взятыми от коров-доноров. И я везла эту драгоценность в Дубровицы, где уже были приготовлены коровы-рецепиенты. Потом, конечно же, появилась специальная посуда для перевозки, термостаты. Лев Константинович, однако, ждать не любил».
Вот как вспоминает о том времени Раиса Кузьминична Хомякова, бывшая сотрудница машиносчетной лаборатории, созданной Эрнстом в ВИЖе в начале шестидесятых: «Еще не было надежного, апробированного оборудования, а хорошие результаты уже были. Помню, как мне к подмышечной ямке в Москве, прямо в офисе Эрнста, его секретарша Галина привязывала стеклянный флакончик с живыми эмбрионами, взятыми от коров-доноров. И я везла эту драгоценность в Дубровицы, где уже были приготовлены коровы-рецепиенты. Потом, конечно же, появилась специальная посуда для перевозки, термостаты. Лев Константинович, однако, ждать не любил».
Через полгода лаборатория сверкала По-праздничному выглядели новые приборы и медицинское оборудование, первоначальное предназначение которых было совсем иным. Но их переделали, приспособили
Только на инструменты и приборы было получено восемь авторских свидетельств.
Приходилось работать и работать, рассказывал тогдашний заведующий лабораторией трансплантации Николай Иванович Сергеев. Академик держал нас на проводе. О ходе работы мы докладывали ему ежедневно, иногда в день по нескольку раз. Он в свою очередь помогал нам решать вопросы быстрее.
Проблемы по технике получения эмбрионов и трансплантации их коровам-реципиентам пришлось решать методом апробации, так как надежных литературных данных в то время еще не было.
Уже через год после открытия лаборатории получен был ожидаемый результат: у беспородной первотелки-реципиента родился совсем на нее непохожий, породистый бычок. А еще через три года, в 1980 году, в Дубровицах родился теленок, развившийся из замороженного эмбриона. Его так и назвали Замороженный. Первый в мире такой теленок появился в 1979 году в Бельгии. Там работали над этой проблемой более десяти лет.
Л. К. Эрнст в организованной им в Виже лаборатории по трансплантации эмбрионов
«Нам надо было сделать это в кратчайший срок, вспоминал о том времени Н. И. Сергеев. Когда кто-нибудь заикался о времени, академик Эрнст буквально закипал: «Нельзя нам ждать десять лет и год ждать нельзя. Надо за месяц освоить»
И осваивали, разрабатывали методики, принимали и обучали стажеров из других институтов, старались внедрять в производство
Академик Л. К. Эрнст на рабочем совещании по международному сотрудничеству в области генетики и биотехнологии
И все это было в то полусонное застойное брежневское время всеобщего пофигизма и процветания «несунов».
Генетик, селекционер, биотехнолог Эрнст и вопросы кормления
Деятельность Льва Константиновича, огромная, охватывающая многие коллективы научных работников ВИЖа и целого ряда институтов, не ограничивалась работами по селекции и разведению, по созданию автоматической системы «Селэкс», а также трудами по замораживанию и трансплантации эмбрионов, а затем и по генной инженерии, получении трансгенных животных. Эрнст понимал, что без решения вопросов по кормлению сельскохозяйственных животных успешное внедрение системы «Селэкс» возможно лишь в отдельно взятых хозяйствах, где достаточно кормов. А вся огромная страна СССР? А Казахстан, Поволжье, определенные зоны Сибири, где урожаи в большей степени зависят от Господа Бога? Как в тех условиях, в зонах с рискованным земледелием внедрять план селекции по улучшению породных качеств скота? Ведь при бескормице, на рационе в основном из соломы, местный беспородный скот худо-бедно зимует, выживает, тогда как породистые, высокопродуктивные животные просто погибают.