ЛЕГЕНДА О БОГЕ ЛЕТНЕГО УТРА. Курс выживания для сапиенса - Сен Сейно Весто

ЛЕГЕНДА О БОГЕ ЛЕТНЕГО УТРА

Курс выживания для сапиенса

Сен Сейно Весто

© Сен Сейно Весто, 2017

Всякое коммерческое использование текста, оформления книги  полностью или частично  возможно исключительно с письменного разрешения Автора. Нарушения преследуются в соответствии с законодательством и международными договорами. For information address: Copyright Office, the US Library of Congress.

© S. Vesto. 2009

© S. Vesto. graphics. 2009

senvesto.com

_____________

С. Весто

ЛЕГЕНДА О БОГЕ ЛЕТНЕГО УТРА

Курс выживания для сапиенса

Живет на этой планете слишком много людей, вся долгая жизнь которых не способна дать предельного напряжения, соизмеримого с длиной хотя бы одного хорошего рассказа.

Хомо Сепаратус идет на смену Человеку Стадному  Homo Novus. Человек новый умеет хорошо смеяться и думает, даже падая. И даже падая, он учится хорошо смеяться.

Чтобы изменить вселенную, достаточно изменить восприятие времени.

1

Oднажды я стоял и смотрел, как с темных небес спускалась полоса ливня и полосы пахшей грозой воды хлестали в черный блестевший асфальт. Была почти ночь, по асфальту ходили пузыри и стояли фонтанчики, на нем лежали длинные лужи, и по этим лужам с визгом носилась пара малышей. Они изо всех сил били пятками по воде, делали где-то дальше крутой разворот и шли на новый заход  как на палубу эсминца. Временами за темнотой и деревьями их было не видно, но слышно было очень хорошо.

Почему времена все те же и почему они не меняются и под силу ли им тут вообще хоть когда-то меняться  была приведена масса трезвых и разумных объяснений.

Когда я натыкаюсь на следы мрачных практичных рассуждений о настоящем, словно на останки давних колючих заграждений делового назначения, торчащих из земли как последнее предупреждение будущему, и слышу невеселые равнодушные диагнозы будущему и разговоры о будущем, о том, как же сделать так, чтобы разговоры о нем были уже только в небесно-синих тонах, мне каждый раз в голову приходит один и тот же посторонний образ, ухваченный по случаю и давно.

Жизнь всякого человека напоминает одну четко видимую и хорошо прогнозируемую траекторию. Начало жизни каждого малыша больше всего похоже на стартовую позицию готовой к уходу за пределы планетного гравитационного притяжения ракеты: достаточно лишь ничтожного отклонения от параметров, заданных ему на старте природой, и катастрофой окончится вся его последующая жизнь. Катастрофой  потому что Хаббл или Конфуций, ставшие строителем и телохранителем с уголовным прошлым, это уже непоправимо.

Напрашивается простой вывод, что необходимо как можно дальше держать от стартовой площадки и малыша с опытом в коротких штанишках всех доброжелателей и посторонних, способных повлиять на уже заложенные параметры траектории и запуск. При сравнительном анализе такой «альтернативной» психологии версии подобных изменений выглядели бы еще губительнее и печальнее, чем кажутся. Я хотел бы, чтобы кто-то подтвердил или опроверг теорию относительно того, что внутренний мир человека, не вписавшегося в рамки собственных психогенетических задатков, прецессирует по цепи этапов, имеющих своим окончанием не что иное, как внутренний надлом: и возможные последствия тем тяжелее, чем больше природа его одарила. Теория проще, чем кому-то может показаться. Выберите для мысленного эксперимента любой деклассированный, дегенерирующий тип. Когда-то это был не в меру подвижный жизнерадостный мальчишка, готовый смеяться по любому поводу. По-вашему, в своих мечтах о грядущем, видел он себя тем, что есть?

Можно дать людям все, что они попросят и что не догадаются попросить, можно изо дня в день кормить их всех без исключений много, разнообразно и вкусно, поселить в какие угодно коттеджи улучшенных «приоритетных» планировок и научить разборчиво говорить на иностранном языке, но если все они остались теми же, кем и были всегда, времена вокруг них так и останутся теми же, чем и были всегда, прежними. Я не верю, что обычный, психически нормальный малыш не был бы хоть в чем-то выдающимся  только об этом так никто никогда может и не узнать. Но и от знания этого никому тоже лучше не станет: будет даже хуже всем. В крайнем случае, он мог бы, в согласии с пожеланием собственных генов, стать выдающимся гангстером, только потому, что ему не дали стать выдающимся первооткрывателем.

Лишь если кому-то придется столкнуться с проблемой во всем ее объеме, разверзшейся возле самых его ног, тот не увидит особой неловкости в обращении именно здесь к рабочей терминологии современной астронавтики.

Есть в психологии много неуживчивых направлений и масса самостоятельных течений, и есть одно из таких отдельных, называется трансакционный анализ: помимо прочего, изучает оно каждого из живых и мертвых как носителя определенных заданных программ, вынуждающих всех к их бессознательной реализации  от рождения и вплоть до последнего дня своей жизни. Изучает оно также и сумевших от чужих заданных программ по каким-либо причинам освободиться.

Четыре сценария есть в отношениях всякой матери и ее малыша, в которые при посредстве старшего мужчины, осознанно и невольно, непроизвольными предписаниями вводится ребенок на всю оставшуюся жизнь:

 сценарий победителя;

 сценарий непобедителя;

 сценарий неудачника;

 антисценарий, выбираемый назло родителям (это та же, какая-то из их программ, только вывернутая «наизнанку»).

Нетрудно видеть, который из них может быть наиболее оптимальным с точки зрения взаимодействия со средой.

Спросите себя, по-вашему, какой из сценариев выполняется вами?

Но этим, конечно, исчерпываются еще не все проявления жизни. По тому, как ведет себя мать, в каких случаях улыбается и что при этом говорит, какие сказки до семи лет ребенок избирает своими самыми любимыми и через какую степень насилия проходит, какие учителя ему попадутся в школе и какие из книг ему их заменят дома, определил ли он отца своей путеводной звездой или же по каким-либо причинам этого не сделал, занимался ли с ним отец спортом и учил ли тому, чему хотел когда-то научиться в детстве сам,  можно предсказать почти все из возможных его траекторий в жизни после «запуска» и общий результат, от склонности к риску и запаса юмора до типа будущей конфессии, от президента научного центра до даты кончины на надгробном камне самоубийцы, вплоть до способа самоубийства. Большинству взрослых бывает не под силу понять, что ребенок не воспринимает абстрактных образов и все принимает буквально. Уровень выдержки и роль поведенческих реакций матери в предположительном варианте будущего сценария поведения самого ребенка больше, чем об этом принято думать. Чтобы выжить во враждебном окружении среды, ребенку ничего не остается, как ориентироваться на ее улыбку. (Поэтому рекомендовать тут сильной половине планеты можно только одно. Десять раз убедитесь, что ваша прекрасная половина не выявляет явных признаков и наклонности к истероидности, если уж решились на последний шаг.) И лишь старшему мужчине в семье (или вне ее) дано предоставить спасительное укрытие малышу от установок матери, противопоставив свои. Спросите себя, что противопоставит истеричной матери выпивающий отец?

Говоря иначе, ребенок появляется в школе, когда практически ничего уже сделать нельзя, даже если там есть кому делать. Неосторожно касаясь подобных вещей, возникает еще одна угроза, нарваться на небезопасную дискуссию о соотносительной роли генетической составляющей в программах поведения и переоценке составляющих воспитательных. Все это, конечно же, имеет место. И спустившийся с небес полным идиотом вряд ли поумнеет, даже если его за руку провести через все круги ада современности, но давайте не будем разбрасываться.

В рамках общей концепции экологии чистого сознания принцип активного взаимодействия со средой для организма должен пониматься именно как принцип активного ей противодействия  именно только как принцип выживания. Причем на исходных этапах развития, до приведения в действие и настройки всех систем защиты психики тот же принцип следует понимать как фундаментальный и в отношении среды внутренней  себя самого. В плане прикладной систематики такие вещи удобнее всего рассматривать с просто механистических позиций. Еще метапсихология психоанализа предлагала понимание проблематики продления активной жизни и омолаживания организма как внешнее привнесение порций раздражения  противодействие древнейшему принципу удовольствия (возврату систем восприятие-сознание к номинальному значению, отсутствию раздражений). Прибегая же к более приятным образам, я бы передал всю концепцию той компактной формулой, что живой организм прорастает травой не раньше, чем ложится на землю.

Поэтому первое, что бы я сделал, будь на месте сегодняшнего президента, это отдал бы эдикт по этническому домену изготовить из дерева и вывесить в сопровождении нескольких языков у лестниц в фойе всех государственных средних школ обычные объемные панно  их часто потом покрывают чем-то темным,  как делают в школах США, с любым общим изображением уверенно, вполоборота глядящего старшеклассника с насмешливым выражением и со стопкой книжек под мышкой или у груди  и под ним крупные вырезанные готические буквы: «Dare to be a Leader», «Стань лидером» («Разреши себе стать лидером»).

1.1.1: Ребенок должен видеть его, поднимаясь каждый день по лестнице, даже не обращая на него внимания. Одно то, что такое возможно, позволит ему рано или поздно выйти за пределы любого из убийственных диагнозов родителей. Это не значит, что классы начнут изнемогать от избытка лидеров на обычную единицу квадратных метров, просто в какой-то день, однажды поверив, ребенок сам узнает, кто он  Хаббл, Конфуций, Хайдеггер, Татхагата, Заратустра или и то, и другое, и третье и кто-то еще, о ком до сих пор никто даже не слышал,  и уже сумеет не дать им уйти;

1.1.2: вместе с тем же отдал бы распоряжение по всем государственным школам на уроках физкультуры выполнять обычный поворот и начинать разминочный забег по периметру спортзала не слева направо, как это делается всюду и всегда, а в обратном порядке  так чтобы на месте ведущего был самый маленький и те, кто рядом. Он мог бы оказаться во всем удачливым, точно зная, что имеет на это право, но поскольку кому-то всегда нужно быть последним, он уже и в жизни часто определен быть только последним. Такие дети легко ломаются, и сделать это с ними даже еще легче, чем с другими, и о том, что снова погиб где-то очередной мир, не узнает уже никто, потому что гибель своей вселенной ребенок переживает всегда только один и только сам, очень тихо, всегда без свидетелей и в самой темной кладовке;