Покаяние. Великая революция: палачи, жертвы, наследники - Сергей Виноградов 2 стр.

Мы встретим новый век
И новый год
Под перезвоны
Пенистых бокалов.
Потом наступит
И любви черёд,
Пока нас с ног
Не свалит вдруг усталость.

Ночь пролетит,
Но не двадцатый век.
А он уже готовит
Место лобное
Для каждого из нас.

А мы же с ней,
С той женщиной,
Почти богоподобной,
Остаток наших,
Богом данных дней
Готовы провести.

И будь что будет!
Но будет там нам
С ней не по пути
И только сердце
Наше не забудет
И всё поймёт,
А может и простит

Ведь кто мы для неё:
Не офицеры,
Почти мальчишки,
Просто юнкера.
Вина без меры
И любви без меры.
Всё это для неё
И нас  игра

И лишь потом
В кровавом октябре
Поймём, когда
Мы вновь её увидим:
Нас маузер её
В её игре
Уже тогда
Любил и ненавидел

Сто лет назад в таком же январе
В сыром и неуютном Петрограде
Жил был поэт. Сидел в своей норе
Страдал и пил и жил лишь Музы ради

А за окном серебряный был век
И снег под солнцем ярко серебрился
И был поэт тот странный человек,
А может быть, он только притворился,
Что он поэт? Он в рифмах своих  Бог.
Он Ангел и Предвестник дней грядущих
И скоро он напишет эпилог
Про всех, про нас по Невскому бредущих

Толпой слепой навстречу новым дням
И новым революциям и бедам.
Не внемлем мы пророческим устам,
Что натворим, пока ещё не ведаем

Зря спрашиваем: кто он  тот поэт?
Он лишь поэт. К чему все разговоры
Быть может жить ему осталось лет
Всего-то лишь до выстрела «Авроры»

А через год иль два  январским днём
Таким же, как сегодня. Днём морозным
Мы вспомним в каземате вдруг о нём,
Поверившие в Бога. Только поздно

Средь мрачных туч пробилась в мир аврора 
Предвестница очередного дня
Стоял октябрь. И кто бы знал, что скоро
Аврора станет  символ Октября
И кто бы знал, что выстрел над Невою
Приход эпохи новой возвестит
И будет в той Авроре что-то злое,
И прошлое она нам не простит
И каждый новый утренний рассвет
Уже не будет нам давать надежды
Ещё на много, много, много лет
Увидеть ту аврору, как и прежде
Вновь радоваться сердцем и душой,
Как после ночи солнце к нам приходит,
Опять теплом согреет мир большой,
И веру в доброту вернёт в народе

Средь мрачных туч пробилась в мир аврора 
Предвестница очередного дня
Стоял октябрь. И кто бы знал, что скоро
Аврора станет  символ Октября
И кто бы знал, что выстрел над Невою
Приход эпохи новой возвестит
И будет в той Авроре что-то злое,
И прошлое она нам не простит
И каждый новый утренний рассвет
Уже не будет нам давать надежды
Ещё на много, много, много лет
Увидеть ту аврору, как и прежде
Вновь радоваться сердцем и душой,
Как после ночи солнце к нам приходит,
Опять теплом согреет мир большой,
И веру в доброту вернёт в народе

Последний год жила Россия
Как было в ней заведено
Читала Гоголя про Вия,
А Вий был в нас давным-давно

Ходил незримо вместе с нами
По кабакам и по бегам,
И в Первомай под красным знаменем
Врагов бить первым предлагал

Шумела в праздники столица,
Хотя и был разгар войны.
И лица! Ах, какие лица!
И в них ни капельки вины

А Вий вокруг ходил довольный
И всех их в списки заносил.
Ох, как им скоро будет больно!
Кричать и то не будет сил

Пока же есть и хлеб и дело
Пока январь. Последний год
Но всем, как видно, не терпелось
Прибавить в будущее ход

И всем хотелось изменений 
К примеру, нового царя
Но тут пришёл товарищ Ленин 
Наш главный Вий. И с Октября
Что будет дальше, всё мы знаем
Забросим Гоголя. И вот
Лишь год на новый поменяем,
Пойдём  одни на эшафот 
На нашу Русскую Голгофу
Другие дружною толпой
В свой коммунизм за новым богом
А мы, куда пойдём с тобой?

Сто лет стоим на перепутье
И выбор вроде есть, и нет.
Пойдут одни  туда, где Путин
Другие  лишь посмотрят вслед

На площадях Москвы опять знамёна 
Столица празднует в девяносто восьмой раз
Октябрь Великий. И не вспомнит поимённо,
Как и всегда, о многих, тех из нас,
Кто для него был лишь белогвардейцем
Совсем не русским в сердце и душе

А им останется на Бога лишь надеяться,
Что на столетнем близком рубеже
Не по цветам, а по годам все приберутся
На небе будут праздновать свой день
В надежде, что уж там не подерутся
И бога низвергать им будет лень

Закончим век ненужных революций,
Братоубийственных и лозунгов и бойнь
И будут предназначены салюты
Всем тем, кто был и есть всегда с тобой,
С тобой моя Россия  мать-Россия!

Пусть в красный цвет тебя рядят опять
Иные, и давно уж не земные,
Не повернуть историю им вспять.
К столетию великих потрясений
Уйдут они. Останется народ.
И новый вождь, тех, новых, поколений
Их в год семнадцатый уже не приведёт

В Петрограде февраль. До весны полнедели
И весна вроде близко, но метёт и метёт
Как же нам надоели и февраль и метели
Только к нам вместо марта
Кто-то в красном идёт

Может, это весна нарядилась вдруг в красное?
Может, новая мода во всём красном ходить?
Только сердцем я чувствую
В красном что-то опасное,
Хотя сердце не может это мне подтвердить

Говорят, красный цвет  цвет, любимый в России
Это цвет красоты и, конечно, любви
Если бы вы меня не сегодня спросили,
Я быть может ответил вам, но не так, как мне вы

Ведь всю правду о красном
Мы узнаем чуть позже
А пока красный март в феврале к нам пришёл
И пока не царя в марте мы уничтожим
А себя и империю. Так, чтоб Бог не нашёл

Но недолго свободе, в её красных нарядах,
По проспектам гулять в Петрограде моём
И заменит на кровь нашу красную радость
Скоро Красный Октябрь. Лишь тогда всё поймём

Повторяется всё
В нашей жизни когда-то.
Вот и снова февраль.
Вновь семнадцатый год.
Я молоденький юнкер
У дворцов Петрограда
В толк никак не возьму,
Что ж ликует народ?

Почему наполняются,
Словно кровью, знамёнами,
Раньше тихие улицы
И большие мосты?
Лишь в часовне на Невском
Тишина пред иконами,
Ну а толпы вокруг
Вслух поносят святых.

Да откуда им знать,
Что российская драма
Началась в это утро.
С отреченьем царя!
Будет время и Русь,
Словно пьяная дама,
Вдруг проснётся с похмелья
Где-нибудь в лагерях.

Никогда ничего
Не проходит бесследно 
Ни триумф палачей,
Ни духовный разброд
Просыпаюсь я утром,
А над Всадником Медным
Вместе с солнцем встаёт
Тот семнадцатый год

Жил человечек маленького роста
Учился в школе. Задавал вопросы
Искал пути и сам их находил
И брали Зимний бравые матросы
И оказалось быстро всё и просто
А маленький невзрачный человечек
Из Смольного уже руководил

Всё это будет  позже лет на десять
Но час его покуда не пришёл,
Да и себя ещё он не нашёл,
Да и народу был не интересен

А между тем, набрав ума и силы,
Немного полысел и постарел
Жаль, пятый год в Женеве вместе с пивом
По молодости  просто просмотрел

Россия пошумела, покричала,
Но без него. И спать легла опять.
Не зря же он марксизм учил на «пять»
И без неё решил  начать сначала

Чтоб разбудить её, как раньше Герцен,
Подняв толпу  разрушить всё мечтал.
Он о России думал. Но не сердцем,
Он цифрами Россию просчитал

И никогда не помышлял, не ведал,
А что в его  безбожника  душе?
И осенью в промёрзшем шалаше
Он план другим безбожникам поведал

Потом был залп «Авроры» поздней ночью
Потом экспроприации, ЧК, царя в расход
Отправил лично. Точно.
Не будет же в России врать народ

И цифры, цифры  пирровой победы
И беды, беды. Слёзы. Кровь. Война
Оставила свой след на век. А следом
Пошёл в стране Великий балаган
И где же ты была Фани Каплан,
Когда всё это и не начиналось?

А вот и Горки и он сам  усталый
От прошлых дел и будущих забот
И тишина. Рыдающий народ
И человечек маленький в Колонном
Лежит один. Он страшно одинок

И даже с ним поступят беззаконно,
Чтоб даже мёртвым  мёртвым быть не мог
Оставят зрить его  в пример потомкам
В укор другим  не верившим в Итог.

Итог же оказался предсказуем
И маленький вот этот, человек,
Расправившийся с первыми буржуями,
Не думал их увидеть через век.

Но всё пошло не так. А он лежит
Как и лежал в своём костюме строгом.
Он получил сполна, что заслужил
От партии своей. Но не от Бога

Холодный ветер
Нервно дул с Невы
Октябрь. Ночь.
Костры. И разговоры
О мире и земле.
И залп «Авроры»
Сквозь шорох
Опадающей листвы.

И где-то далеко
Опять стреляли
И к Смольному народ
Толпой валил.
И гений
Революцию творил
И по его приказу
Зимний брали

И был четверг.
Недели середина.
И всё что было 
Всё уже Ничто.
Пришли Никто.
И стали всем зато!
Всё остальное
Мелочь и рутина.

Закрытые
Купеческие лавки,
Декреты,
Что на стенах и столбах
И первые убитые
В гробах
И насмерть
Перепуганные шавки

Таким проснулся
Утром Петроград
И не узнал он
Сам себя, похоже.
Всё те же шли
По улицам прохожие,
Но почему-то
Был никто не рад

Свершилось!
Нет царя и нет министров!
На смену им
Совдепия пришла.
И что страна искала,
То нашла 
Вместо свободы 
Тиранию коммунистов

Вместо земли и хлеба 
Продотряд
И вместо мира
Брат пошёл на брата
Вместо попов и храмов 
Медсанбаты
И вместо Петрограда 
Ленинград

И в Смольном  Ленин.
И вся власть  Советам!
И вместо триколора 
Красный флаг.
Октябрь. Ночь.
Костры. Потом Гулаг
И семь десятилетий
До рассвета.

Каждый год в двадцать пятую ночь октября
Кто я есть, я во сне забываю,
То в Казанском соборе вдруг молюсь за царя,
То, подобных себе, убиваю

Между красным и белым моя рвется душа,
То печалится, то, словно стерва,
Без суда и без следствия чьи-то судьбы решать
Она вдруг вызывается первой

И откуда в душе столько злобы и зла?
Словно с богом она не общалась,
Не с её ли команды меня пуля нашла
И в награду за верность досталась

И под Царским селом я упал мёртвым в снег,
Но она знать меня не хотела 
Я не правильный был для неё человек.
Без души закопали. Лишь тело

Без молитвенных слов, не поставив креста.
И таких нас, бездушных, мильоны,
Но ведь души, восставшие против Христа,
Вряд ли будут когда-то прощёнными

Может быть от того в эту ночь октября
Я во сне своём вновь повторяюсь,
Потому что надеюсь, что, быть может, не зря
Я уже почти век умираю

Каждый год в двадцать пятую ночь октября
Кто я есть, я во сне забываю,
То в Казанском соборе вдруг молюсь за царя,
То, подобных себе, убиваю

Между красным и белым моя рвется душа,
То печалится, то, словно стерва,
Без суда и без следствия чьи-то судьбы решать
Она вдруг вызывается первой

И откуда в душе столько злобы и зла?
Словно с богом она не общалась,
Не с её ли команды меня пуля нашла
И в награду за верность досталась