Сыр да бор. Пока спорили, появился Василий Петрович Шизнутый. Это фамилия у него такая Шизнутый. Что же касается ловкости ума, то у него хоть мать и русская, и отец никакой не юрист, а банальный дворник, но ловкость ума у Василия Петровича ну прямо удивительная. Вот он и начал продавать наваристый суп с гомеопатическим мясом. Один раз сварил суп и месяц разбавляет. Мяса в нём, конечно, нет. Даже запаха мяса и того нет. А вот память о нём есть у Василия Петровича.
Вскоре возникли лихие рационализаторы и в руководстве страны. «А мы что, хуже Чувака, что ли?» И появились такие понятия, как гомеопатическая пенсия, гомеопатическая минимальная зарплата. Не для всех, конечно. Для тех, кто там, наверху, и пенсия, и зарплата, по-старинке, наваристые. Даже слишком наваристые, наваристее, чем по-старинке. А для основной массы трудящихся всеобщая гомеопатия в отечественной валюте.
Мария Ивановна, как там Максим Фёдорович поживает?
Увы, он умер.
Умер? И что это за вирус его сгубил? Уж такой здоровый мужик был.
Вирус? Как хошь эту болезнь называй. Пенсионная гомеопатизация.
В доме престарелых
(Из разговора в электричке)
Я человек, в общем-то, в возрасте. В девятый десяток пробрался. Пора где-то и приземлиться, то есть притулиться, прежде чем приземлиться. Вот я и пришёл в дом престарелых. В кабинете заведующей крупный письменный стол. За ним солидное существо с бампером в пол-письменного стола и любопытствующим выражением на лице, две фары, включенные на ближний свет, выше лобное место для встречи с твердыми предметами, представляющими собой объективную реальность, данную ей в ощущениях. На голове буйная растительность джунгли. Над головой, рядом с распределительным щитком, предупредительный плакат: «Не влезай пришибёт!». Рядом манекен старушки с образцами летней нижней одежды, лесенка-стремянка и надпись: «Влезай здесь».
Заведующая бросает на меня пронзающий взгляд и бодрым голосом произносит:
Новенький?
Нет, говорю, старенький, то есть новенький старенький.
Справка есть? Возраст, пол, направление и так далее.
Вот паспорт. Смотрите. Пол мужской был. Только я пока ознакомиться, предварительно.
Ну, знакомиться, так знакомиться. У нас есть с кем и с чем солярий на крыше, зубной врач от излишнего аппетита, комната смеха, где старушки собираются со смеху помрёшь, секс-клуб.
Как это секс-клуб?
Старая видеодвойка. Шоу, очень тонизирует. Идите, знакомьтесь.
На втором этаже, при входе в столовую, какие-то шутники повесили плакат: «Чтобы не портить творческой атмосферы в коллективе, надо меньше есть черного хлеба». Молодцы, старичьё шутят. А вот ещё один, пожелтевший от времени плакат: «Сегодня Пасха каждому по ицу».
А вот и зал. В кружок сидят бабки. Беседуют.
Вот я всю жисть чем-то увлекалась, говорит одна, даже шахматисткой была. До сих пор помню, как пешки ходят, офицеры, ферзь, тура, конь. А вот как валет ходит забыла.
Што-што? проснулась другая. Куда валет ходил? Так ить к тее и ходил.
А король? подхватила третья.
Нет, ейный король никуды не ходил. Он рога отращивал.
Хулиганье в чепчиках, беззлобно парировала первая. Я, между прочим, и в шашки любила играть. Помню, в доме отдыха с одним мужиком Чего гогочете? Какие шашни? Шашки, говорю! Как щас, помню: большая такая доска, а на ней Да не я, не я на ней, извращенки старые. Шашки на ней такие деревянные, большие, как консервные банки. Только шашек этих половины нет. Ну, пошли с мужиком в буфет, взяли консервы.
А ишшо чево взяли?
Да ничего больше не взяли, успокойся, только консервы и взяли. А там из консервов-то только шпроты да килька в томате. «Вам какие, говорит мужик, шпроты или кильку в томате?» «И вы ещё спрашиваете? Конечно, шпроты». «Ну, а я тогда кильку возьму». Стали играть. «Я вас ем», сказал мужик и съел, мою банку шпротов. «А теперь, говорит, ешьте мою банку, с килькой». «Я не буду, говорю, у меня гастрит». «Ну, тогда я у вас за фук съем». И опять съел, гад. Только когда он слопал все мои шпроты и остались одни деревяшки, смотрю он уже со мной в поддавки играет. Ну, я не вытерпела и врезала деревянной шашкой ему повыше нюхальника. Так у него, прямо на моих глазах, вот такой фонарь засветился. Вечерний ландшафт освещать.
А я, говорит третья бабуся, песни любила. У меня сопра́ ано.
Со́опрано.
Что со́опрано?
Со́опрано, говорю, сопра́ано твоё.
Ну, со́́прано так со́прано, смирилась бабуся. Я вот, помню, как молодой Робертино Лоретти пел. Голос как тысяча колокольчиков. Заслушаешься. А потом киноактер Филиппенко. Сам сказал: «Буду желудочным голосом петь». И запел. Потом, о боже, ансамбль «Звуки МУ» забулькал двенадцатипёрстной кишкой. И вот, наконец, нате вам! На сцену выходит молодой краснощёкий мужчина, опускает микрофон ниже пояса, поворачивается спиной к зрительному залу, и зазвучала современная поп-музыка.
Старичье хохочет. Из соседней комнаты появляется Василий Иванович:
Ну и юмор у вас, Марья Ивановна, какой-то нижепоясничный.
Так ить жисть у нас, в доме перестарелых, Василий Иванович, такая. Вон, смотрите: Пётр Николаевич! Бла-а-родных кровей. Солнечны, воздушны ванны принимають. Голенькие лежать на крыше, а килизму в заднице забыл. А реклама?! Вы только вдумайтесь: «Съел кусочек хлеба с рамой, и хожу всё утро». Срам-то какой! Наше-то время другое было. Вот вы, например, настоящие стихи писали. Книжка у меня ваша была. Называется «Взбзднуздав Пегаса», кажется.
Вы уж, Марья Ивановна, не искажайте, пожалуйста. Не «взбзднуздав», а «взгнуздав Пегаса».
Василий Иванович, вступила в разговор Глафира Петровна, а это не из ваших творений тут кривоногий нам декламировал?
Ну-ка, ну-ка, поддержали её старушки.
Пожалуйста, одну строчку только и помню: «Я тот, чей вздор Надежду губит».
Нет, это не моё.
Ой, что-то меня знобит, запричитала одна из старушек. Зуб на зуб не попадает. Пойду аспиринчику выпью.
У вас, Наталья Павловна, лет пятнадцать уже зуб на зуб не попадает. Знаете, почему? Потому что у вас один зуб в верхней челюсти слева, а другой в нижней справа. А других больше нет. Чтобы, например, орехи грызть, вам надо вот так, Василий Иванович скорчил рожу наперекосяк. И не аспирин вам сейчас нужен, а Спиридон. Вон он из вашей кельи вас сквозь замочную скважину взглядом буравит.
Хулиган вы, Василий Иваныч!
Разговорчики! Кру гом! Шагом марш в келью! Следующие инструкции получите от Спиридона.
Какой же вы невоспитанный, сказала Наталья Павловна и демонстративно пошла в келью.
Это уж точно интеллигент, а невоспитанный, подтвердила Глафира Петровна. Нас, например, из поколения в поколение воспитывали. Мою бабушку французский гувернёр пестовал, моя бабушка маму пестовала, мама меня, а уж я новое поколение выпестовала.
А Жучку вашу Тузик пестовал? спросил Василий Иванович.
Глафира Петровна гневно отвернулась и замолчала. Василий Иванович, еле сдерживая смех, и в то же время с умоляющей миной, промолвил:
Глафира Петровна, голубушка. Ну, простите, вырвалось. Пожалуйста, продолжайте, кто там у вас кого, как вы говорите, пестовал?
А вы, молодой человек, хто?
И вся компания обернулась в мою сторону.
Я, говорю, любопытствующий. Я как бы тоже из прошлого. Сначала мне говорили в трамвае: «Ты чего, пацан, под ногами вертишься?» Потом: «Слушай, парень, чего раскорячился?». Затем: «Гражданин! Уберите туловище с дороги». И, наконец: «Эй ты, старый хрыч! Чего застрял в заднем проходе?»
Значит, наш, сказала Глафира Петровна. Знакомьтесь. Могу кое-что показать. Вот старинная картина наша достопримечательность. Впервые она была описана знаменитым пейзажистом
Да-да, перебил её Василий Иванович, а вторично она была описана местным рыжим котом по прозвищу Чудо-барс, после чего она долго находилась в реанимации.
В реставрации, дурень.
Давайте лучше споём, предложила Марья Ивановна.
Какую? Лирическую? Сатирическую? Или как в телевизоре истерическую?
Старушки запели лирическую, а мы с Василием Ивановичем пошли осматривать помещения.
В деревянном пристрое лечебный корпус. В коридоре сидели четыре человека, с надеждой поглядывая на единственную дверь с обозначением «ОО».
Это что, спрашиваю, общество с ограниченной ответственностью? Одной «О» не хватает.
Да нет, ответил Василий Иванович, скорее, с безграничной безответственностью. Людей много, а очко одно.
Из кабинета врача-гастроэнтеролога вывалился ещё один пациент после процедуры очищения кишечника и присоединился к сидящим. Все ждали. На лицах напряжение. «Что-то много их накопилось», подумал я и открыл дверь с надписью «ОО». Там никого не было. Глянул вверх крыши нет. Зияет дыра. Я повернулся к страждущим и сказал:
Это что, спрашиваю, общество с ограниченной ответственностью? Одной «О» не хватает.
Да нет, ответил Василий Иванович, скорее, с безграничной безответственностью. Людей много, а очко одно.
Из кабинета врача-гастроэнтеролога вывалился ещё один пациент после процедуры очищения кишечника и присоединился к сидящим. Все ждали. На лицах напряжение. «Что-то много их накопилось», подумал я и открыл дверь с надписью «ОО». Там никого не было. Глянул вверх крыши нет. Зияет дыра. Я повернулся к страждущим и сказал:
Его тут нет, он вылетел! Ракетой!
Сначала публика налилась еле сдерживаемым клокотанием. Смех готов был вырваться наружу животы содрогались, булькали, глаза навыкат, щеки раздулись. Расслабиться нельзя. Первый бросился к двери с воплем: «Ну, погоди!». Расслабился, значит. Остальные за ним разбежались по лесу.
Весело живёте, сказал я, прощаясь с Василием Ивановичем.
Вернёшься? спросил он.
А куда денешься? Вернусь, когда созрею.
И я пошёл созревать.
Техническая характеристика передвижного устройства новоиспеченного именинника (шифр)
Технари настолько привыкли к техническим оценкам всего и вся, что даже качества именинников оценивают по параметрам технических условий на аппаратуру.
Устройство образца тысяча девятьсот затертого года, зарубежных аналогов не имеет, создан творческим коллективом из двух разработчиков Папой и Мамой, по техническому заданию, утверждённому матушкой Природой. Идея создания родилась у разработчиков самостоятельно, без подсказок и тематических карточек. Соисполнители (контрагенты) в паспортных данных не зарегистрированы. Экспериментальный НИРовский ЗАДЕЛ отсутствовал. Получился сразу действующий образец с руками, ногами и другими мощными интерфейсами для взаимодействия с объективной реальностью. Запрограммирован в одном из вузов Страны.
Кроме спецязыков, обеспечен русским, в устном и письменном вариантах. Программой используется всё богатство языка, включая жаргонные помехи, изображаемые на заборах.