Мой-то где?
Юля раздраженно сдула с лица прядь.
Где ему быть, пьяный лежит!
Разгоряченная Юля, нависая над полной раковиной, мыла посуду. Одного взгляда Татьяне Юрьевне было достаточно, чтобы понять две вещи: во-первых, посуда накапливалась в доме с неделю, не меньше. И во-вторых Юля по-прежнему экономила на мыле. Татьяна Дмитриевна, глядя, как невестка скребет посуду грязной тряпкой, каждый раз морщилась откуда? Вроде из семьи приличной, работящей сватья рукодельница
А Настя? заикнулась Татьяна Дмитриевна про внучку, но тут же пожалела.
Настя? Юля повернулась к свекрови и уставилась свирепыми глазами. Вам-то что Настя? Есть у меня силы на ребенка? У меня мужик только знаешь, что задницу ему вытирать!
Юленька, я не отказываюсь пробормотала Татьяна Дмитриевна. Когда я не в смене, возьму с удовольствием, ты же знаешь
Юля в сердцах швырнула тряпку.
Разведусь к чертовой матери! провозгласила она, сверкая глазами. И прав родительских лишу. Лучше никаких родственников, чем такие.
Юленька, его лечить бы попробовала вступиться Татьяна Дмитриевна.
Сами и лечите! Я ему не нянька.
Татьяна Дмитриевна не стала пререкаться. Она отступила в комнату и услышала легкое похрапывание. Алексей какой-то бесформенной грудой лежал на диване, спал, пахло перегаром, и сердце Татьяны Дмитриевны сжалось от боли. Она хотела подойти к сыну, но ее опередила Юля подлетела и ткнула пальцем:
Полюбуйтесь! Она хлестнула лежащее тело тряпкой. Дрянь такая, сволочь!
Тело пошевелилось.
Вставай! кричала Юля. Что валяешься, вон мать на тебя поглядит! Вставай, кому говорю!
Пошла вон! взревел Алексей из глубины хмельного забытья.
Юленька, Юленька пробормотала Татьяна Дмитриевна, отступая. Не надо. Подожди, протрезвеет тогда
Но Юля не слушала, и Татьяна Дмитриевна с тяжелым сердцем предпочла убраться. Когда она шла по улице, в сумке зазвонило.
Таня, привет! Это была младшая сестра Наталья. Я на нашей улице
Что случилось? передернулась Татьяна Дмитриевна, и ей представилось, что сносят дом.
Ничего, удивленно пропела сестра. Я к Марине заглянула, она мне шерсти спряла Дай заскочу? Ты далеко?
Сейчас буду, выдохнула Татьяна Дмитриевна.
Через десять минут она снимала внушительный замок с калитки, а Наталья Дмитриевна хвасталась, хлопая по клеенчатой сумке.
Марина кобеля остригла Славику пояс свяжу. Он штангист бывший, у него спина надорвана. Греть.
Вроде свой кобель есть, негромко удивилась Татьяна Дмитриевна.
Наталья Дмитриевна расхохоталась:
Масик? Что он мне, овца? Он мне как сын родной!
Татьяна Дмитриевна пожала плечами. Ее так огорчал собственный сын, что она не возражала против кощунственных сравнений.
Подожди, проговорила она, когда вошли в дом.
Пока Наталья Дмитриевна располагалась на диване, сестра взяла бумагу, где в нескольких графах были записаны покупки и работы, и вычеркнула строчку «гайка для гладильной доски». Достала гайку, которую получила у слесаря Миши, и завернула в полиэтилен взамен утерянной. Наталья Дмитриевна наблюдала за сестрой насмешливо.
По бумажке живешь? сказала она. Говорила я сегодня твоей Сане
Саша заходила? встрепенулась Татьяна Дмитриевна. Вот зараза! Я же ее прямо на станцию доставила
Уехала, не волнуйся. Славик на автобус отвел. Ключ от дома спрашивала. Светилась прям от счастья. Любовь
Марина кобеля остригла Славику пояс свяжу. Он штангист бывший, у него спина надорвана. Греть.
Вроде свой кобель есть, негромко удивилась Татьяна Дмитриевна.
Наталья Дмитриевна расхохоталась:
Масик? Что он мне, овца? Он мне как сын родной!
Татьяна Дмитриевна пожала плечами. Ее так огорчал собственный сын, что она не возражала против кощунственных сравнений.
Подожди, проговорила она, когда вошли в дом.
Пока Наталья Дмитриевна располагалась на диване, сестра взяла бумагу, где в нескольких графах были записаны покупки и работы, и вычеркнула строчку «гайка для гладильной доски». Достала гайку, которую получила у слесаря Миши, и завернула в полиэтилен взамен утерянной. Наталья Дмитриевна наблюдала за сестрой насмешливо.
По бумажке живешь? сказала она. Говорила я сегодня твоей Сане
Саша заходила? встрепенулась Татьяна Дмитриевна. Вот зараза! Я же ее прямо на станцию доставила
Уехала, не волнуйся. Славик на автобус отвел. Ключ от дома спрашивала. Светилась прям от счастья. Любовь
Полно, возразила Татьяна Дмитриевна. Добро бы по-человечески. Ведь Женя этот за человека ее не держит. Что за радость? Даже если бы влюблен не разведется никогда в жизни. Мало, что жена и ребенок. Там ведь квартира московская. Тесть богатый. А у тестя-то этого свой завод в Сибири, и мотаться ему туда не хочется, а может без взвода охраны появляться не с руки. Они, может, специально для этого зятя и брали безродного, безответного. И что ее ждет?
Забери домой, проговорила Наталья Дмитриевна весело. Чего ж не заберешь?
Татьяна Дмитриевна вздохнула, поднялась и стала готовить чай.
Учиться не хочет, рассказывала она, наливая воду в чайник, протирая стол, нарезая хлеб и колбасу. Работать негде. Официанток и без нее хватает на грошовую зарплату. Вон, Вику из «Лагуны» чуть не зарезал псих какой-то. И хозяин их не лучше обращается хуже, чем с собаками. А в «Елочке» свои, семейный подряд.
Наталья Дмитриевна покивала. Вику из «Лагуны» она помнила хорошо.
К себе на станцию возьми.
Взяла бы, Татьяна Дмитриевна оживилась. Олега Юрьевича бы упросила и техникум колледж можно закончить. Может, не к нам работа сменная в конце концов. Ни в какую В ресторане жизнь красивая
А чего ты ее в дом-то не пустила? Опять рвалась с Сашенькой советоваться?
Когда Татьяне Дмитриевне сообщили, что у нее близнецы, она предположила назвать их одинаково, парным именем, существующим в мужском и женском вариантах. Поэтому умершего брата-близнеца звали по умолчанию как сестру хотя он не успел получить официального имени.
Может, полечить ее? несмело спросила Наталья Дмитриевна.
Как полечить? Татьяна Дмитриевна горестно покачала головой. Нет у нас таких врачей. И что я ему скажу? Что она по любому поводу бежит разговаривать с покойным братом? Который умер двух часов от роду? Ну, посадят ее в смирительную рубашку и лекарствами обколют, будет овощ.
Наталья Дмитриевна подняла глаза, осматривая аляповатые обои.
Где он здесь живет-то? спросила она.
Наверху, Татьяна Дмитриевна указала на второй этаж. Пойдет на диван сядет руку протянет вон, говорит, Саша
Может, дом освятить?
Полно, произнесла Татьяна Дмитриевна укоризненно. Что ты говоришь-то? Что это нечистая сила? Сыночек мой все-таки. Как я Саше в глаза смотреть буду?
Дурдом, вынесла приговор Наталья Дмитриевна.
Некоторое время сестры молчали, и потом Наталья Дмитриевна вспомнила:
Близнецов ведь даже в армию вместе служить отправляют, не разлучают. Видимо, половинки-то ей не хватает. Только сама говоришь плохие советы он ей дает. Неправильные.
Неправильные печально подтвердила Татьяна Дмитриевна.
Она машинально придвинула бумажку, взяла ручку и вписала очередной пункт: «тесьма х/б». Подумав, вписала еще строчку: «столярный клей». Положила ручку, взяла снова и дополнила: «Взять у Юры».
Отвлекись, уничижительно произнесла Наталья Дмитриевна. Потому с тобой и не советуется, что живешь по бумажке.
Порядок, сказала Татьяна Дмитриевна. Как без порядка?
Сестры обсудили хозяйственные вопросы, допили чай, и Наталья Дмитриевна собралась уходить. Татьяна Дмитриевна проводила ее до калитки и смотрела вслед, чтобы вмешаться, если кто-нибудь пристанет к сестре на темной улице. В детстве ей почти не встречались на улице ее родного городка посторонние лица, но со временем чужих становилось больше, и чужие были чем дальше, тем страшнее, поэтому Татьяна Дмитриевна избегала выходить в темное время и запирала калитку на замок. Тревожно пахло гарью с полей, где жгли траву, и надвигались низкие облака, налитые синевой. Пока сестра не скрылась из вида, мимо Татьяны Дмитриевны прошел сосед, потом показался участковый, и Татьяна Дмитриевна вспомнила слова бабы Ани.
Фарид, окликнула она. Ты чего меня искал?
К участковому она обращалась по-приятельски с непродолжительных времен, когда ее покойный муж работал в мэрии.
Фарид остановился и сморщился в задумчивости. Почесал тонкий смуглый нос.
Татьяна Дмитриевна, ответил он не сразу. Вы тут, на этом месте, давно живете?
Татьяна Дмитриевна вздрогнула от страха, что придут выселять.
С рождения, пробормотала она. А зачем?..
Фарид не ответил зачем. После паузы он продолжал расспросы:
Как улица раньше называлась?
Когда-то Вознесенская вспомнила Татьяна Дмитриевна. Бабушка рассказывала: храм стоял Вознесения во-он там где магазин сейчас, на том фундаменте. Потом была Коминтерна а потом в Комсомольскую переименовали.
Коминтерна? оживился Фарид. А у вас дед на войне погиб?
Без вести пропал, удивилась Татьяна Дмитриевна.
Деда как звали? Сергей Яковлевич? А фамилия?..
Что? поразилась Татьяна Дмитриевна, проваливаясь в глубокое прошлое, где были живы бабушка, мама и папа, и где на стене висели пожелтевшие фотографии деда и прадедов. Потом, когда муж Татьяны Дмитриевны обновил и перестроил дом, фотографии исчезли и на стены не вернулись.
Фарид потоптался и эмоционально шмыгнул носом.
Нашли вашего деда. Опознали.
Господи! воскликнула Татьяна Дмитриевна. Ей в первую минуту пришла мысль о дополнительных хлопотах. Она редко вспоминала о предках, потому что семейные неприятности заслоняли ей исторические легенды.
Завтра в администрацию позвоните, сказал Фарид. Из того поискового отряда парень в нашем городе живет. Он вещи привез.
От кого? не поняла Татьяна Дмитриевна. Какие вещи?
Фарид снова шмыгнул.
Не знаю.
Ехать куда-то надо? крикнула Татьяна Дмитриевна вслед, но Фарид топал дальше. К тому времени уже стемнело, и в круглосуточном магазине, стоящем на церковном фундаменте, погасили окна. У соседей тоже не светилось. Татьяна Дмитриевна опасливо осмотрелась и закрыла калитку на замок.
В мэрии она рисковала потерять время, пока посторонние люди с оторопью на лицах вникали что ей, собственно, надо. Но нашлись знакомые, которые по старой памяти нажали на скрытые рычаги, и скоро у Татьяны Дмитриевны оказались на руках и адрес, и телефон, и устные комментарии, что следовало, конечно, провести официальное мероприятие, но праздник все равно прошел, забот много, а раз случилась оказия пускай разбирается сама.