Стемнело удивительно быстро. Погода портилась, ветер подул сильнее обычного. Когда я заканчивал пить чай, волны уже хорошо прикладывались к бортам плота и брызги долетали до моего лица даже через ветровую защиту. Пришлось снять тент, что бы уменьшить парусность, я его всегда на ночь снимал на всякий случай, а перед разведением огня и готовкой натягивал снова. Эта операция у меня дошла до автоматизма и не отнимала много времени. Весь ценный груз находился в берлоге, так я ласково называл свою палатку, которая защищала и от ветра, и от дождя, и еще собирала воду в ненастные дни. Снаружи оставалась одна столитровая бочка с водой и три с менее ценными вещами, но они, если так можно сказать, были вмурованы в палубу и так надежно обмотаны веревками, что за них я никогда не волновался. Зачехлив двойной тент входа изнутри, я забрался на свой лежак, выключил фонарь и мгновенно уснул.
Ночью начался шторм. Плот швыряло из стороны в сторону, а я ничего не мог поделать, даже высунуться из своего убежища, боясь, что меня смоет волной в неизвестность.
Ночью начался шторм. Плот швыряло из стороны в сторону, а я ничего не мог поделать, даже высунуться из своего убежища, боясь, что меня смоет волной в неизвестность.
Теперь мне не хотелось терять этот клочок суши и оставалось только молиться, чтобы не оторвало веревку от дерева, и плот выдержал натиск стихии.
Уснуть не представлялось возможным, тент надо мной трепетал с такой силой, что казалось, плот не лежит на берегу океана, а летит, переворачиваясь в воздухе, сброшенный с самолета с большой высоты и вот-вот врежется в землю. Несколько раз меня скидывало с лежака на мокрый пол, пришлось держаться за несущие балки руками, чтобы не покалечиться, упираясь ногами. Где-то к середине ночи шторм резко утих. Всё-таки я приобрел несколько ссадин на голове и руках, но они были незначительные, рад был, что вообще еще жив. Выглянул наружу, посветил фонарем вокруг, и, убедившись, что я на том же месте, где был вчера вечером, лег спать, ибо силы вообще покидали измученное тело.
Проснулся на удивление рано, почувствовав, что тент начал нагреваться с первыми лучами солнца. Вылез наружу, осмотрел плот.
На нем сломало две ветровые балки, оторвало якорь, вырвало с правого бока три доски и из образовавшейся дыры вымыло пару мешков с пустыми бутылками и унесло в неизвестном направлении. Но он выдержал, мой корабль-спаситель. Я гордился творением своих рук.
На косе тоже были заметны изменения. Появились новые предметы. В сотне метров от меня, дальше от острова, маячила полузатопленная металлическая бочка. Стандартная бочка из-под машинного масла или топлива синего цвета. Дальше в том же направлении еще что-то крупное прямоугольной формы лежало на берегу, но я не желал пока заниматься изучением мусорных подарков. Задача номер один: доставить весь свой скарб поближе к лестнице, ведущей вглубь острова.
Рассматривал два варианта переброски своего добра: один это переноска на своих двоих с полной разборкой плота на месте; второй это рискнуть отбуксировать плот по воде к самому острову. Первый вариант более трудоемкий и долгий. Второй быстрый, но рискованный. Учитывая моё побитое, плачевное состояние здоровья, (всё тело ныло, мышцы болели, и ощущалась общая слабость) решил рискнуть и перебраться по воде.
Ветер был еле заметным и дул сейчас вовнутрь изгиба косы. Нужно торопиться, пока не поменялось ничего. Я с большим трудом столкнул плот в воду, а веревку, которой он был привязан к дереву, перекинул через плечо и потащил, как бурлак по Волге, свою баржу. Ветер отгонял плот от мелкого берега, а вперед он двигался с помощью одной человеческой силы. Не быстро, но довольно легко мы продвигались к конечному пункту назначения. Через час я уже вытаскивал плот на берег.
Первым делом разобрал лежак, сняв тент и смотав его в рулон. Под фанерой в два ряда стояло восемь пластиковых бочек с узким горлом, напичканных самым ценным скарбом: мелочи, так необходимые отшельнику. Развязав их, перенес к подножию импровизированной лестницы. Затем освободил бочки с водой и с инструментами, они были тяжелей, и их пришлось перекатывать, но затащить в лес по лестнице я их не смог бы. Не страшно: перетащу содержимое поштучно, а бочки пойдут под сбор воды. Разобрал плот по частям. Доски в одну сторону, мешки в другую, балки и брус в третью.
Через некоторое время готовил себе на костре обед, недалеко от вершины лестницы, под тенью кокосовых пальм, разглядывая свое добро, разложенное на песке внизу.
Когда до захода солнца оставалось не более часа, все мои пожитки были подняты наверх и аккуратно сложены под пальмами. Я по образу обстановки на плоту воссоздал спальное место и зону очага. Поставил бочки в два ряда, сверху фанера и лежак готов. Над этим сооружением натянул тент, поддерживаемый жердями и поставил второй тент в виде той же буквы п, защитив кострище не столько от ветра, сколько ради светомаскировки. Получилась смена обстановки с сохранением привычного уюта. На этом моя спешка и суета закончилась, так я решил для себя.
Теперь спокойный ритм жизни в своё удовольствие.
Я сидел на берегу и любовался закатом, а рядом потрескивал костер, отбрасывая искры в вечернее тёплое небо. Спал прекрасно, ничто не побеспокоило мой сон за ночь. Утром почему-то вспомнилась металлическая бочка, оставшаяся плавать недалеко от моего места причаливания. Ведь она была наполнена чем-то, если её притопило. Конечно, может там вода, но если она закрыта плотно крышкой, то есть вероятность наличия горючей жидкости, например соляра или бензин мне бы пригодились в хозяйстве. Я вышел на берег и вгляделся вдаль. Бочка была видна, но немного переместилась дальше и если не выкатить на берег, завтра её может унести течением или ветром за край косы. Через двадцать минут я уже пытался отвинтить крышку бочки. Руками этого сделать не получалось и теперь я махал молотком и зубилом, понемногу откручивая её по резьбе с каждым ударом. Но вот она поддалась и дальше пошла от руки. Почувствовался знакомый запах бензина. Удачно. В бочке было примерно литров восемьдесят навскидку. Катить по берегу её было тяжело. Нашел в песке обрывок веревки, обмотал вокруг бочки и уже привычным способом побурлачил по воде.
Вторым прямоугольным предметом, валявшимся на берегу после шторма, был пластиковый контейнер для мусора, такой, каких много стоит в городах на улицах для стекла, пластика и бумаги. Этот был синего цвета, но для какого мусора именно синий контейнер, я не помнил, да и всё равно мне уже было. Я думал только о том, когда его забрать. Во мне уже говорил внутренний голос собственника, хозяина острова и то, что мне сегодня предлагал океан, завтра он заберет, наверное, что бы предложить еще кому-то. Как на рынке, не ты, так другой возьмет, только здесь бесплатно. Меня развеселили собственные рассуждения о рыночных отношениях с океаном.
Ну раз он не будет предлагать «товар» дважды, то мне нужно научиться не испытывать его терпение. Дотащив бочку до места и подняв, то есть, закатив её под тень кокосовых деревьев, я вернулся к «бизнесмену» бескрайних просторов. Зашел по колено в воду, положил правую руку на грудь, а левую протянул в сторону океана и громко прокричал клятву:
О, великий океан! Клянусь, принимать от тебя предлагаемый товар сразу и не раздумывая, а взамен обещаю содержать остров в чистоте, ненужное сжигать или отправлять дальше другим нуждающимся в твоих вещах. Клянусь! Клянусь! Клянусь!
Ну, и, чтобы не нарушать своей клятвы, сразу же направился за контейнером в очень приподнятом настроении, решив ежедневно обходить свои владения, следуя клятве, данной океану. Продолжая веселиться, придумал шуточное название острову. «Остров Плюшкина». Слышал еще в детстве, как сторожа нашего интерната многие называли за глаза Плюшкиным и я считал, что это его фамилия. А когда однажды на собрании его поздравляли с юбилеем и называли другой фамилией, я возмущался и переспрашивал у всех, почему, ведь он Плюшкин, а не Пупкин.
Все смеялись, а я не понимал, в чем подвох, пока ребята не объяснили глупцу, в чем дело.
Его сторожка всегда была окружена разными вещами: рамами от велосипедов, старыми шкафами и автомобильными покрышками, но руководство интерната к нему относилось лояльно, потому что он часто радовал детишек произведениями собственного творчества. Многочисленные резиновые лебеди из покрышек, правильно разрезанные и покрашенные в белый цвет, красовались в парке у пруда, а велотренажеры и различные турники радовали будущих спортсменов. С тех пор я знал, что человека, который тащит в своё хозяйство нужный и ненужный хлам, обязательно зовут Плюшкин.
Мусорный контейнер был без откидной крышки с продольной трещиной вдоль одной стенки и отколотым углом в днище. Воды в нем не хранить, но, как большая клумба или ящик под перегной, подойдет замечательно.
Стоп. Клумба. У меня в холодильнике осталась сморщенная проросшая картошка, которую я уже месяц назад собирался выкинуть в воду, потому что есть её уже было невозможно, но, посмотрев на ростки и сжалившись над живым ещё овощем, борющемся за существование, решил сохранить и переложил в холодильник на солнечной батарее. Она хоть и слабо охлаждала, но всё же градусов на пять-семь понижала температуру воздуха внутри корпуса. Положил и забыл. Нужно срочно проверить и, если она еще жива, посадить в землю. Картофель мне не помешает, как и другие овощи и фрукты в моем рационе. Благо, семян у меня имеется достаточно.
Но картофеля не будет на столе, если плоды уже пропали и не вырастут.
Я зацепил ящик веревкой и потащил по берегу к острову. Он был легкий, и проблем не возникало с его транспортировкой.
Сразу достал холодильник, открыл крышку, вытащил содержимое, из самого низа вынул картонную коробочку с картошкой. Вид был удручающий: три из шести успели сгнить, а оставшиеся не внушали надежды. Они были похожи на грецкие орехи, только с мягкой скорлупой и тонкими ниточками белых ростков, вот-вот готовых отвалиться.
Посадил я их в землю, насыпанную в пластиковую шестилитровую банку, разрезанную пополам. Обильно оросил водой и поставил в тень под пальму на один из выступающих корней, который так услужливо возвышался над землей рядом с моим временным лагерем и своим изгибом был как раз удобной подставкой для импровизированного цветочного горшка. Надежды на всходы почти не было, но вдруг