Нужного момента пришлось ждать целых два часа. Около двадцати двух часов аптечные своды добродушно приняли голодного исхудавшего и промёрзшего до мозга костей гостя. Охранник, увидев тщедушного посетителя, всё-таки поднялся из бессовестно продавленного им кресла и вразвалку подошел к вошедшему. Перед Лепестком стояла сытая сто тридцати килограммовая туша. Хлесткий удар в челюсть обязан был исключить всякого рода угрозу задуманному. Но, то ли значительная часть веса беспардонно рассыпанная на серебристой глади озёр злополучного плато, то ли спешка испортили всё дело. Вместо того чтобы упасть, верзила тряхнул башкой, неприятно зыркнул глазами исподлобья, ухмыльнулся, сомкнул правую клешню на горле Лепестка и, приподняв беднягу на пару дюймов от кафельного пола, прижал к стене и начал душить.
Глаза Лепестка полезли из орбит, а сам он захрипел. Замужняя провизор, увидев такую занятную сцену, потеряла голос и представила себя, бьющейся подобно бабочке в мощных мясистых руках охранника, стальными тисками окольцевавших её талию, при этом, решив, в удобном случае отдаться доброму малому. Способности её мужа, имевшего астеническое сложение и крайне истеричный характер, в некоторых смыслах интимных хитросплетений были ограничены.
В это время глаза Лепестка продолжали лезть из орбит, а сам он умирал одной из самых паршивых смертей. Его душа, смалодушничав раньше срока, отделилась и, расположившись под потолком, ожидала развязки.
Попытка ударить охранника в висок только придала противнику сил и оросила его бронебойное чело мутными каплями пота. Палач ликовал. Оставался последний, но подлый в своей сути, шанс. Если бы не дикое желание жить, то остатки пуританской совести и благородство Лепестка не позволили бы перейти все границы. Он всегда считал себя джентльменом.
Но он жаждал жить и перешел их. При этом остатки его пуританской совести издохли, как издыхают крысы обожравшись яду. Из последних сил он нанёс разительный удар правой ногой в пах зарвавшемуся садисту. Это действие в буквальном смысле раскололо незатейливый внутренний мир охранника и перевернуло все его представления о предпочтении силы уму, а также о боях без правил. Инстинкт самосохранения беспечного гопника вынудил верзилу сначала побелеть, затем отпустить жертву, согнуться в три погибели и рухнуть на пол, суча ногами. Эротическим фантазиям онемевшей аптекарши сбыться было не суждено. Блудное разжение в плоти(религ.) замужней бабочки мгновенно угасло. Никогда не кланяющийся пулям герой бесформенной грудой валялся у трясущихся ног нежданного посетителя. Теперь на её глазах, грустно мыча, умирал так желанный мачо, а минутой ранее мертвец-доходяга возвращался к жизни. Дальнейшее проходило в той же последовательности, в какой проходят все ограбления аптек. Исключением было лишь возвращение предавшей тело души на место. Но бранить эту шалаву у Лепестка совсем не было времени. Пришлось смириться. Кое-как удержавшись от того, чтобы напоследок не двинуть ногой корчащегося на полу бегемота в печень, налётчик покинул мимолётный эшафот.
Смертный труд рокового набега отяжелил пустые карманы тонкой гангстерской натуры на без малого сорок пять тысяч рублей и в достатке наполнил их бесплатным гематогеном.
Что-то не наблюдается бурной жизни в Сибири. Где же обещанный капиталистический блеск жирующих пороков? Происходящее более походит на агонию отощавшей старухи при осаде Ленинграда думалось Лепестку.
Пораскинув умом, счастливец решил, что раз уж всё равно так далеко забрался, навестить дальневосточные окраины Родины.
Ни разу не был, а терять, в общем-то, пока нечего. Что с того если и я немножечко окунусь в водовороты удалённого имперского омута, подумалось победителю.
Уже спустя сутки лоботряс бесцельно болтался по городу Канску. Жилой район стиснутый улицами Красной Армии и Урицкого не горел желанием обеспечивать карманным капиталом проходимцев. Лепестка охватила грусть. Однако, когда он попал на Московский проспект ситуация в корне изменилась. Здесь рекламный щит неосмотрительно вызывающе выдувал зеленое око офиса сотовой связи. Лепесток кое-как убил остатки дня и, заняв выгодную позицию, начал следить за входной дверью эфирного деляги. Его интересовало окончание рабочего дня и еще более инкассация наличности. К изумлению налётчика в начале шестого вечера из офиса выпорхнуло небесное создание лет восемнадцати, широко раскрытые глаза которого сначала высыпали на окружающее скачущие изумрудные искры, затем плеснули нежной бирюзой и, наконец утопили мир в глубоком голубом. Через мгновение сумерки увлекли красные шпильки ангелочка в ту часть города, где имеют место селиться финансовые учреждения. Не нужно было иметь много ума, чтобы понять девочка несла наработанную за день офисом выручку в банк.
Весь следующий день налетчик откровенно пробездельничал. В успехе задуманной операции он нисколько не сомневался. Еще вечером пройдоха дважды обследовал маршрут, по-видимому ежедневно проделываемый так неосторожными деньгами без какого-либо контроля и защиты. Всё складывалось как нельзя лучше. К вечеру погода испортилась. Проспект был почти пуст. Трогательно неловкие ярко красные шпильки весело цокали в сторону банка в такт аккуратной юбочке. Тигриным броском Лепесток настиг добычу, крепко взял за локоть и вырвал сумочку у оторопевшей жертвы. Оставалось метнуться в сторону и .
Весь следующий день налетчик откровенно пробездельничал. В успехе задуманной операции он нисколько не сомневался. Еще вечером пройдоха дважды обследовал маршрут, по-видимому ежедневно проделываемый так неосторожными деньгами без какого-либо контроля и защиты. Всё складывалось как нельзя лучше. К вечеру погода испортилась. Проспект был почти пуст. Трогательно неловкие ярко красные шпильки весело цокали в сторону банка в такт аккуратной юбочке. Тигриным броском Лепесток настиг добычу, крепко взял за локоть и вырвал сумочку у оторопевшей жертвы. Оставалось метнуться в сторону и .
Но кроме личных планов на всё имеется и Божий замысел. Лепесток отчего-то и против воли заглянул в распахнутые от смеси страха и удивления девичьи глаза. От этого зрачки пленницы внезапно потемнели, поглотив напавшего черной бездной. Через секунду бездну сменил аквамарин и в милых уголках этих озёр тут же появились две огромные кристально чистые слезы неподдельной детской обиды, а губы, имеющие тот неповторимый насыщенный цвет, которым обжигают растленные души только лепестки цветущего мака, задрожали. К чему к чему, а к такому раскладу налетчик готов не был. Черное сердце сжалось, а непорочный херувим несколько обмяк и, по всему находясь в состоянии безмолвной истерики, приготовился немедленно хлопнуться в обморок. Дурацкое положение жулика затягивалось. Вопреки наработанной годами жестокости и не узнавая самого себя Лепесток сунул сумку в бархатную лапку, извинился на скорую руку, очень коряво выдавая свою выходку за так неуместную шутку, и на полную катушку дал заднего ходу. Сцена была недолгой. Но этого хватило, чтобы разбойное сердце завязло в иконной синеве выразительных глаз а душу стервятника завоевал такой редкий, изменчивый взор (александритовый что ли).
Тщательно маскируясь Лепесток сопровождал наивное беззащитное дитя пока не прознал местонахождение гнёздышка откуда выпорхнула эта птаха. Женюсь твердо решил Лепесток, заброшу к чертовой матери гадское ремесло, расстанусь с бесшабашной житухой и женюсь. В жилу вытянусь, буду слесарить, сдохну, но женюсь на ней. В эту ночь как ни старался грабитель уснуть не смог .
Наутро внезапно обретший любовь грешник не без сожаления на время покинул Канск. К этому обязывало создавшееся положение; хищник взял след и по всему настигал жертву, потому и не мог вот так просто отказаться от заслуженного вознаграждения; к тому же в виду очень нашумевшего поединка в краевом центре возникшие риски заставили случайного владельца запрещенных приёмов джиу джитсу исчезнуть из поля зрения полиции, для чего он воспользоваться услугами пока ещё плохо контролируемых товарных составов и автостопом.
Впрочем, дорога из Сибири на Дальний Восток оказалась тоже в значительной степени шероховатой: в конце февраля Усть-Илимск удивлённо вскинул опушенные инеем брови, взбудораженный скандалом на совещании управления городской полиции; в середине марта всегда тихий Иркутск взбаламутили долгое время неподдающиеся успокоению полицейские патрули; а с первых чисел апреля шуточные выходки криминального кочевника беспрестанно развлекали блюстителей порядка в Благовещенске до истечения весеннего месяца. Кое-где налетчик вынужден был давать откровенные показания и, каясь, нервным почерком укладывать забавные эпизоды из своей автобиографии на белоснежные листы формата А4. Но всё обошлось.
Глава 3.
Несолоно хлебавши, но охотно сдабривавшего солью будни полицейских, покорителя увеселительного маршрута, включающего пересечение шести холодных меридианов и три запутанные в таёжных просторах широты, Хабаровск встретил моросящим дождём. Утро было раннее, а улицы пустынны.
Ноги мелкотравчатого бандита сами принесли его на привокзальную площадь. Здесь всегда можно было разжиться едой, чему он и посвятил почти час унылого времени. К окончанию процесса насыщения вчерашними гамбургерами и жженого вкусом кофе дождик перестал лить мокрую грусть. Ветра не было, поэтому основатель динамичного турне, на скорую руку нахватавшись некоторых сведений о городе у случайных знакомых, пешим ходом направился вниз по Амурскому бульвару к реке. Там он посетил невзрачный утёс, осмотрел скучный памятник Муравьеву-Амурскому и с полчаса гулял по одноименному печальному парку. Затем, облокотившись на кованые перила, дирижер переменчивой судьбы долго осматривал суровые дали и свинцовые воды реки. Произнеся многозначительное: Мда-а-а, кто бы мог подумать. Не густо, не густо. Похоже лих душе моей, тяготы влакущей долгие лета, не сведётся в краю кандальном нешечко в радости попребыти растроганный жулик направил натруженные стопы в логово краевого центра.
Улица Запарина вывела его на ушицу Карла-Маркса. Не удовлетворившись увиденным, он проделал немалый путь, но уже шествуя по улице Ленина. Не найдя хоть сколько ни будь стоящей зацепки, исследователь дальневосточных окраин страны сделал круг Некрасова-Воронежская-Волочаевская. Здесь, привыкший к марафонским дистанциям, он всё же почувствовал некоторое утомление и, купив в продмаге бутылку варенца и две булочки, беспрепятственно забрался в парк Динамо. Отдохнув на лавочке и поняв, что дела его довольно кислые, он, не теряя времени, начал поиски подходящего притона, где всегда можно найти теплый приём собратьев по оружию и напитать организм нужной информацией.