Базаров(оцепеневшим персонажам). Мировой рекорд. Подойди ко мне, Аркадий.
Аркадий. З-з-з-з-за-а-а-а-ч-ч-ч-ч-ем?
Базаров. Вместе с дядей.
Аркадий. С-с-с-с кем?
Базаров. Тогда я подойду.
Аркадий выталкивает дядю, сам прячется за Одинцову.
Базаров (Кирсанову). Эксплуататор?
Кирсанов. Не только.
Базаров. Что ты мелешь, дурак?
Кирсанов. Я еще и палач, и убийца. А таких вурдалаков, как ты, мои предки жгли целыми деревнями.
Базаров. Эх, злодей. А ведь ты не настоящий?
Кирсанов. Я еще и палач, и убийца. А таких вурдалаков, как ты, мои предки жгли целыми деревнями.
Базаров. Эх, злодей. А ведь ты не настоящий?
Кирсанов. Это ты не настоящий. Тебя Тургенев придумал.
Базаров. Это я его придумал, а не он меня. Потому что, если бы он меня придумал, он бы Нобелевскую премию получил. А теперь я её получу. По естествознанию. Иди ко мне, эксплуататор.
Кирсанов. Изыди.
Базаров. Ну, тогда ты, Аркадий. Дядя не хочет.
Аркадий(из-за Одинцовой). А вот женщина здесь очень женственная Я тут в вырез посматриваю и очень даже отвлекаюсь. Вы, Базаров, зря все вещи скальпелем пробуете обратите внимание, какие у неё волнообразные переходы неужели рука поднимется Базаров, вам лучше стремиться к Нобелевской премии по монументальному искусству, ей-богу!
Базаров. Таких премий не существует.
Аркадий. Безобразие какое! Мы подадим протест!
Базаров. Она немая?
Аркадий. Говорящая!
Щиплет Одинцову, та взвизгивает. Базаров улыбается медленной, грубой улыбкой, ложится у ног Одинцовой, смотрит вверх в её лицо.
Базаров. Женщина, роди меня обратно.
Всех персонажей засасывает во вскрытую полость Ивана Сергеевича Тургенева. Полость совершенно заживляется, как и череп. Мозг остается на весах.
Тургенев (вставая). Как долго я спал Какой чудный мне приснился сю сю сю (блюет). Сю сю сю (блюет) сю сю сю (снова блюет). Ах, ничего мне не снилось во время сна! А только как бы поумнел!
Уходит.
Мозг начинает подпрыгивать на весах, как мячик, и, набрав необходимую прыгучесть, метко отправляет себя в таз.
Что делать
Сцена, представляющая собою Россию. Вера Павловна спит, сидя на стуле.
Чернышевский ломает руки.
Чернышевский. Как скучно жить!.. Как жутко знать, что жить скучно!.. Как омерзительно, зная, что жутко знать, тем не менее жить, жить, жить!..
Вера Павловна издаёт носовой звук очевидно, носоглотка западает в область пищевода.
Чернышевский. Гм!
Вера Павловна стихает.
Чернышевский. Верочка.
Вера Павловна издаёт тот же звук.
Чернышевский. Гм!
Вера Павловна стихает.
Чернышевский. Верочка.
Вера Павловна дергается, но тем не менее звук издаёт.
Чернышевский. Гм!
Вера Павловна стихает.
Чернышевский. Четвертый сон. Вот теперь порядок. (Ходит по России взад-вперед). Так для того ли разночинцы!.. рассохлые топтали мгм (Орет.) Виссарион!
Вбегает Белинский, жуя бородку.
Чернышевский. Не для того ли, говорю, разночинцы!..
Белинский. Рассохлые топтали сапоги!
Начинают хором скандировать эти две строки. Увлекаются, маршируют, покрывшись нездоровым румянцем.
Вера Павловна приоткрывает один глаз, с недоумением и ужасом оглядывая мучителей.
Чернышевский (указывая пальцем). Открыла глаз!
Белинский (приблизив лицо к глазу Веры Павловна). Закрыт.
Чернышевский. Открыла!
Белинский. Закрыт!
Чернышевский. Открыла!
Белинский. Закрыт! Закрыт! Закрыт!
Кусает Веру Павловну за ухо.
Чернышевский. Открыла! Открыла! Открыла!
Белинский. Спит.
Чернышевский. Вот теперь уснула. (Берет Белинского под руку.) Меня что в моей новой профессии привлекает, Виссарион
Белинский. Григорьич.
Чернышевский.Григорьич, что меня привлекает это то, что мои желания тут же исполняются. Захочу уснет, захочу
Шепчет на ухо. Белинский пытается вырвать руку, возмущён. Но дослушивает.
Белинский. Ну, молодежь
Чернышевский. А что делать? (Энергично шагает по России.) Что делать, Виссарион?
Белинский. Григорьич.
Чернышевский. Спит нация, Виссарион! Спит! Видит сны золотые! Пора будить.
Чернышевский. Спит нация, Виссарион! Спит! Видит сны золотые! Пора будить.
Белинский. Дай я тебя поцелую, Николай!
Чернышевский. Гаврилыч.
Белинский. Всё равно.
Целуются. Очень растроганы. Вбегает Добролюбов. За ним с сапожным ножичком гонится Писарев. Скрываются.
Белинский. Мне это не нравится. Крови не надо. Не надо крови! Слышишь?
Чернышевский. А что делать? Что?
Вера Павловна всхлипывает. Но тут же придает спящему лицу блаженное выражение.
Чернышевский. Я её все-таки убью в конце романа.
Белинский. Ты меня пугаешь, Николай. Это женщина.
Чернышевский. А что делать? Что? Подскажи.
Белинский. Надо э-э надо надо критикам критикам надо
Чернышевский. Ну?..
Белинский. Надо критикам дачи построить!
Чернышевский. Дачи?.. Мгм. Зачем?
Белинский. Там хорошо.
Чернышевский. На даче-то?.. На даче хорошо
Белинский. Тихо
Чернышевский. Спать можно
Белинский. Молочко
Чернышевский. Рыбёшка там на поплавочную удочку
Белинский. Коровка мычит му-у!..
Чернышевский. Собачка тявкает
Белинский. И этот пастух щёлк бичом!
Чернышевский(орет). Так не построят нам дач при существующем режиме! Никогда!
Белинский. А что делать? Что?
Чернышевский. Будить пора! Будить всех! (Подбегает к Вере Павловне, дергает её за руку, та падает со стула.) Подъём!
Вбегает окровавленный Добролюбов, за ним Писарев.
Все хором. Подъём! Подъём!! Подъё-ём!!!
Вера Павловна (поднимаясь с колен). Можно я ещё немного посплю, Николай Гаврилович?
Веру Павловну разрывают на части.
Все хором (размахивая частями Веры Павловны). Подъём!
Детство Горького
Алёша Пешков, дед Каширин, Цыганок и дядья.
Один из дядьев сечет Алёшу Пешкова. Тот злобно рыдает.
Дед Каширин. Ты, Алексей, смирись Смирись, говорю!
Цыганок. Да нешто так можно мальчонку-то? Делов, ёлки-моталки
Дед Каширин. Тебе-то делов! Тебе что? Он тебе, может, одному смолчит! А нас ославит!.. А-а! Дай-ка мне!
Забирает розги у одного из дядьев, потряхивает ими, настраивая руку.
Дед Каширин. Будешь писать?
Алёша Пешков (сквозь рыдания). Буду!
Дед Каширин. Ну, так получай! Это тебе за Фому Гордеева! (Сечёт.) Это за Артамоновых! За Нила! За Ниловну! За песню о Буревестнике! За Данко!.. За за (В затруднении, с поднятой розгой.)
Алёша Пешков. За Клима Самгина!
Дед Каширин. На таку пакость розог жалко! А вот тебе чтоб за тетками не подглядывал! Вот тебе за Беломорканал!
Первый из дядьев(солидно). За первый съезд писателей.
Дед Каширин(входя в раж). За соцреализм! За переписку с Ролланом! За вклады в РСДРП! За историю фабрик и заводов!
Второй из дядьев. Всё равно опозорит. Только ещё хуже опишет. С этими с пейзажами.
Дед Каширин(застывает с поднятой рукой. Медленно опускает её.). Опишет, сукин кот. А что ж делать?
Садятся, думают.
Алёша Пешков(застегивает штаны). Ваше дело неправое.
Уходит.
Первый из дядьев. Может, отнести его в мешке да и не было никакого Горького, а один только Нижний Новгород?
Дед Каширин. Мешков на них на всех не напасёшься.
Горестно молчат.
Второй из дядьев. Думаю, надо ему пароход купить. Или фабрику каку-то. Может, успокоится.
Дед Каширин. А что? Давайте, робята, сбросимся!
Первый из дядьев. Подумат испугались. Совсем озвереет.
Дед Каширин. Но что делать? Что?
Пауза.
Первый из дядьев. Надо Цыганка выпороть.
Цыганок(он все это время смотрел через стекляшку на солнце, поворачивая её то так, то этак). У! А меня за что?
Дед Каширин. Вот это верно! (Вставая.) Клади его!
Цыганка кладут на лавку и долго, до полной обессиленности, секут.
Алёша Пешков, устроившись с тетрадкой в кроне развесистого дерева, скрупулезно описывает вопли Цыганка.
Мать
пролетарская пьеса
Железнодорожный вокзал. Ниловна разбрасывает прокламации.
Ниловна. Я сею!.. Я сею!.. Меня будут изучать в школе! Да здравствует первая русская революция! (Пауза. Прокламации кончаются.) Эй вы, царские палачи! (Пауза.) Я сею!.. Сею! (Никого нет.)
Ниловна растерянно топчется. Затем достает из-под юбки новую пачку прокламаций. Входит Горький в тюбетейке.
Ниловна. Зачем ты такое придумал, мил человек?
Горький. Молчи, тетка. Я тебя не для того создал, чтоб вякала.
Ниловна. Как же мне не вякать? Ты ж меня под юбку лезть заставил.
Горький. Ну? Что? Бомба там у тебя под юбкой, что ли? Тоже мне, недотрога. Или я к тебе под юбку лезу? Или сын твой, Павел?
Ниловна. Грех тебе говорить такое! Как рот твой такое вырыгнул! Рот твой поганый, средство Сатаны
Горький. Надоела! Сгинь!
Ниловна (уходя). Я сею!.. Я сею!..
Уходит.
Горький. Сеет она Это я сею. Я сею! Сею! Меня будут изучать в школе! Где вы, царские палачи?.. (Пауза.) Я сею! Сею!
Входят двое жандармов.
1 жандарм. Это ещё кто?
2 жандарм (поднимая прокламацию). Бомбист.
1 жандарм. Согласно приказа Министра внутренних дел господина Плеве бомбистов рубим на месте.
Выхватывают шашки, называемые в народе «селёдками». Всё же достаточно острые.
Горький. Стойте! Да стойте, я говорю! Это не я! Это она! Этого вообще нет! Это художественный вымысел!
1 жандарм. Руби его, Семенов.
Горький (падая на колени). Господа! Я состою в товарищеских отношениях с графом Львом Толстым! У меня пьесы идут во МХАТе! Меня будут изучать в школе! Ой! Что вы!..
2 жандарм рубит Горького по рукам. Руки падают. Жандармы бросают шашки в ножны.
1 жандарм. Ещё чего-нибудь напишешь яйца отрежу. Пошли, Семенов.
Уходят. Горький безуспешно пытается приладить руки на место, хватая их зубами. Входит Ниловна.
Ниловна. «Люди, львы, орлы и куропатки» и т. д.
Принц датский
Премьера в театре Перекресток (Петербург)
Клавдий
Гертруда
Гамлет
Горацио
Лаэрт
Офелия
Попугай
Солдат
На заднике сцены в стиле примитивистов широко, с размахом изображены мрачный Эльсинор, речка в зеленых берегах, синее море, парусник, Англия. На берегах Норвегии скопилось войско Фортинбраса, готовое к походу.
Подвешена клетка с попугаем.
Топот коня за сценой. Проносится мимо. Снова топот коня. Снова мимо. И опять топот.
Входит Гамлет, тяжело дыша.
Гамлет. Наконец, попал Эй!.. Эй!.. Примите коня! И накормите его отборным овсом, иначе я за себя не ручаюсь!
Входит Горацио.
Горацио. Друг мой! Гамлет! Ты что шумишь?
Гамлет. Привет Эй!.. Эй!..
Горацио. Ты знаешь, что твой отец
Гамлет. Знаю. Эй!.. Эй!.. Или я уже не принц?!
Входит Офелия.
Офелия. Любезный принц
Гамлет. О! (Горацио.) Кто это?
Горацио. Офелия.
Гамлет. Хороша. Эй!.. Эй!.. Да примет, наконец, кто-нибудь моего коня?!
Попугай. Принять коня!
Через сцену бежит солдат. Исчезает.
Гамлет. Не ищи правды там, где попугаи у власти.
Горацио записывает слова Гамлета в книжечку.
Гамлет (вырывая у него книжечку и выбрасывая за сцену). Собственный язык главный доносчик. А ты, Горацио, доносчик номер два. Не лезь в услужение к вечности. Она берет только то, что ей не навязывают. (Офелии.) Когда ты успела так похорошеть?