Что, как бы жизнь ни оскудела,
Отвратное желанье быть
Во мне все ж накрепко засело.
Какая-то тупая сила
Остановиться не дает,
Хотя нам все уже постыло
И очевиден наш уход).
В разброде чувств, в тоске встаем мы по утрам
В разброде чувств, в тоске встаем мы по утрам
И дышим без проблем под небом бестревожным,
Но мы не верим в то, что жизнь еще возможна,
Что живы мы еще, что срок не вышел нам.
Расстались с детством мы, у всех своя игра;
В плену привычки или сами захотели,
Порывы страстные мы подавить сумели,
И вот уж партию заканчивать пора.
Клубится серый прах над зыбким основаньем,
А ветер налетит и чист простор от пыли.
Хотелось жить, и мы об этом не забыли.
Безвольные тела застыли в ожиданье.
Собачкой белой быть
Собачкой белой быть, за палочкой стократ
бегущей перелеском,
Иль старым пастырем, свершающим обряд
без стонов в день воскресный.
Иметь любую, в общем, веру, овладеть
набором жестов, схожих
С дурацким танцем, простеньким, что станцевать
легко и быстро сможешь,
Как турки, в хоровод встав бодро, без усилий,
почти без размышленья.
Достичь бы наконец всегдашнего блаженства
возврата, повторенья.
Мой единственный друг, электрический счетчик
Мой единственный друг, электрический счетчик,
Как пройдет полчаса, треск сухой издает,
И его механизм, нет которого четче,
Утешает меня средь недавних невзгод.
В детстве я обладателем был диктофона,
И, читая стихи, ироничный слегка,
Я восторги поэтов прилежно слагал
В дружелюбную глубь двух его микрофонов.
Да, подростком, не знающим мир, глуповатым,
Я приборы любил совершенных конструкций.
Жизнь казалась значительной мне и богатой
При условии чтенья их мудрых инструкций.
Существа человекоподобные рядом
Не тревожили сон мой, что было мне впрок.
Жизнь свою я устраивал как старичок,
Милый, тихенький, но с проницательным взглядом.
Афиша "Топ Санте"
Афиша Топ Санте,[209] на ней толпа людей.
Проблемы либидо Надежное решенье
Надежней умереть, чтоб синие сиденья
Очистились в метро. Придумать поновей
Уклад, другую жизнь, другое поколенье,
Другие рельсы. Вот сияет
Платформа Бусико, не сбиться.
Вся в белой плитке. Полагаю,
Везеньем было бы жениться.
Хочу ярчайший миг прожить,
Он стал бы совершенным даром
И смог бы смерть преобразить;
Феликс Фор[210] признаки удара
Мелькают станции, и скоро
Готовиться мне к пересадке.
Жизнь, вот она, почти покорна,
Но всё со мной играет в прятки.
Жмут велогонщики
Жмут велогонщики, средь них
Имеются соцдемократы.
От боли, страха я притих.
Мученья за победу плата.
Увидев Рийса[211] в их гурьбе
И как ему дается трасса,
Я уж не помню о себе.
Его лицо кривит гримаса,
Он выглядит как человек,
Уверенный: спасенье в муке.
Войдут в историю навек
Его тестикулы и руки.
Но красоты не будет в ней,
Ни радости, один лишь долг.
И голос жалости во мне,
Надежды голос все не молк.
Ответственности явный груз
Жаку Ле Минору
Ответственности явный груз
Твоей супруги тачка. Тесно
Тебе в ней, лучше бы петь блюз
С невзрачным маленьким оркестром.
Года идут, а ты все тот же,
Жизнь изменить не бросил план.
Все потому, что ты художник,
Романтик, старый наркоман.
Сторона Б
Потом притягивать все вдруг перестает.
Остался прежним мир, и в нем полно предметов
Непрочных, суетных, в которых толку нету,
И льется тусклый свет с безжизненных высот.
Сторона Б существованья,
Без радости и без страданья,
Вот только тело износилось.
Вся жизнь становится могилой.
В грядущем мертвая пустыня,
Лишь прошлое наносит раны,
Пора надежд, самообманов.
Загадка жизни? Нет в помине.
Приносит вечер мир и разочарованье
Приносит вечер мир и разочарованье;
Ход сбавлен, в венах кровь как будто замерла,
В оцепенении размякшие тела,
Прогноз на завтра: солнце скроется в тумане.
Покойно и светло средь загорелых тел,
О смерти позабыть, похоже, их удел.
Программу задали привычки их и гены;
Змей в воздухе повис, один во всей вселенной.
Ни дуновения. Змей падает на скалы,
Ребенок подбежал и смотрит, что осталось:
Обломки планок, ком веревок, клочья ткани.
Природе дела нет до жалоб и страданий.
А детская душа от горя чище станет.
Когда б поднялся ветер, смёл бы, рьяный,
Плоть жалкую, унял болтливость океана!
Когда б поднялся ветер, ветер ураганный!
Предвестником дождя стал с моря ветерок
Предвестником дождя стал с моря ветерок.
Как колесо в крови, диск солнечный алел.
Один на берегу, сжав зубы, я сидел,
От горечи во рту отделаться не мог.
На фоне шимпанзе печален был мой вид,
Сидел я с купленной тобой консервов банкой.
Природа нам должна послушной стать служанкой.
Я был совсем один на пляже и небрит.
Природа заодно с живыми, чей удел
Однажды околеть и массой стать застылой.
Сорваться в пустоту всегда мне страшно было,
И вот, вцепясь в песок, над бездной я висел.
От ливня, грохота исчезло все вокруг.
Я чуял, что попал в лихой водоворот.
Я слишком долго жил. Похоже на просчет.
В неимоверный мрак мир погрузился вдруг.
Я не приду назад
Я не приду назад,
Я не вернусь, о нет,
Сюда, где я чужой,
Где солнце сущий ад,
Мне страшен солнца свет.
Довольно. Бью отбой.
Дни тянутся, томят
Безликой чередой.
Плясун покинет ряд,
За ним лишь след пустой.
Воспоминания пениса[212]
Я знаю цену похожденьям
Я знаю цену похожденьям,
Кондомам, брошенным в грязи.
Сама природа пахнет тленьем
Меня надеждой не грузи.
Я выпил прорву пентотала,
Взахлеб, с Текилою Санрайз.
Жизнь просвистала. Всё пропало.
I know the moonlight paradise.[213]
Ты ищешь где он, твой sex-friend
Ты ищешь где он, твой sex-friend?
Ты пума, хищница по сути,
Ты птица старая в мазуте,
Youre approaching the end.[214]
Себя считая "самой-самой"
Себя считая самой-самой,
Ты в юбке кожаной до пят
Так схожа с модною рекламой:
Гримаса, поза, злобный взгляд!
Мужчины
Мужчины мечтают об одном: кто бы им отсосал.
Когда угодно хорошо бы почаще,
И кто угодно хорошо бы красотки.
Все прочее разговоры о технике.
Кажется, ясно?
Когда не стоит, все понемногу теряет свое значение
Когда не стоит, все понемногу теряет свое значение,
Все понемногу становится неким факультативом:
Приукрашенная пустота наполнена смрадом язв и мучений,
Поражающих плоть. И ты внезапно делаешься прозорливым.
(Напыщенный карлик, таков, как есть,
В отрытую дырку пытается влезть
В промежности той, что зовется дама,
О, повторяющаяся драма!)
Что нам дает коррекция взгляда?
Мир обретает свою непреложность,
Словно попал в боковой объектив.
Навзничь падаешь или ничком,
Ждешь ли бог весть какого оргазма
Ничто не заменит последнего спазма.
Техника секса здесь ни при чем.
Размалеванная рыбешка
Размалеванная рыбешка из тех дурех,
Что заполняют аквариум нашего сплина,
Что заполняют аквариум нашего сплина,
Вы приближались, и меня застала врасплох
Эта колеблющаяся картина.
Дурнушка
Дурнушка,
Тоскою разит за версту,
Работает в аэропорту.
Провожает самолеты на взлет.
А дождь все идет и идет.
Поросячьи глазки, лицо на котором нет
Ничего, кроме следов уныния.
Груди обвисли в семнадцать лет,
И попа цыплячья, бескровно-синяя.
(Жизнь тем не менее
Предназначена к размножению,
И дарвинизм не снимает с себя ответственности
За создание самой банальной посредственности).
Да, черт возьми
Да, черт возьми, отроковицы!
Всё обещанье, всё томленье,
Округлость ягодиц, коленей,
И этот взгляд, что так искрится!
А бедный пенис наш, невежда,
Краснеющий в мечтах о ласках
(О, эта жизнь в цветах и красках!)
И ждущий, что блеснет надежда,
Спит, как сморчок в своей грибнице,
Такой привычной и домашней,
И смерть под зубками гурманши
Ему мерещится и снится.
Охрана порядка на книжной ярмарке в Монтегю
Охрана порядка на книжной ярмарке в Монтегю
обеспечивалась лицеистками:
Все они были разными и все премиленькими
и сексуальными.
И я снова задумался о тайнах девичьего возраста.
Юная барышня жизнь (и секс) принимает взахлеб
В жажде своей дефлорации (и так далее).
Мы можем во Франции встретить подобных особ
(А также очень красивых в Италии).
Радость щенячью свою подарив нам,
Гордясь молодым и здоровым телом,
Лишь на раздаче шампанского эти девы заняты делом
(Простите меня за склонность к избитым рифмам).
Один, на пляже. За спиной Кассис
Один, на пляже. За спиной Кассис.
В футболку яркую я был одет по моде
И наблюдал, как немки оголялись на природе,
Покуда я тянул пастис.
И плоть, и дух все непотребно и продажно,
Под солнцем нравы обнажаются, круша
Благопристойность. Загорающим не важно,
Есть ли у вас душа.
Какая может быть душа под влажной кожей,
Под этим потом, что просчитан наперед?
Какая может быть надежда в этой, схожей
С движеньем поршня, самой сладкой из работ?
Слегка с опаской. За другого. За невинность.
Поди какой-нибудь догадкой удиви нас!
Под кожей, в пустоте, где место чувствам быть,
Фантом сверхчувственности может ли ожить?
Квартет
Четверо вошли в вагон
(Сразу видно, американцы),
И я тут же решил, что отношения у них чисто
профессиональные.
Однако их разговор был насыщен намеками
интимного свойства,
И я с удивлением стал теряться в догадках,
Поскольку не мог и представить,
что эти двое мужчин
(Обыкновенных, и даже, если угодно,
привлекательных)
Могут спать с этими двумя женщинами,
Тучными и некрасивыми, но, судя по всему,
энергичными и довольными жизнью,
Никчемными, однако же беззаботными.
Сказать по правде, я даже представить себе не могу,
что какой-то мужчина
Может по собственной воле
искушать свою плоть желанием
В подобной мистерии бессмысленности.
`Штутгарт Цюрих, 8 апреля 2011 г.
Смерть деликатно потревожит
Посвящается Мод
Смерть деликатно потревожит
Она со мной накоротке
Быть может, в Римини, быть может,
В другом заштатном городке.
Я был знаток задов девичьих,
Любил, по сути, только их.
Я всюду норовил постичь их,
И в юбках, и без таковых.
Смелей! Не дремлет карцинома,
Лелея втайне мой конец.
Она во мне живет, как дома,
И скоро выест мой крестец.
Где твой язык? В пылу эрекций
Я отдал жизнь за медный грош.
И мне уже не загореться.
В другой вселенной ты живешь.
Край пустоты[215]
Святой Энграсии, дом три
Святой Энграсии, дом три.
В край пустоты судьба меня вела.
Ты, кого страсть, не тронув, сберегла,
Вот мое тело жадное бери.
Акаций первых белые мазки
И солнце бледное, почти что неживое,
Мадрид тогда наполнили собою,
И жизнь моя распалась на куски.
НMT
I
Я веры не терял,
Я веры не терял,
Я знал всю жизнь мою,
Что обрету любовь
Лишь смерти на краю.
Сомнения лишен,
Бесстрашно шел вперед,
Ведь был мне твой приход
Заранее возвещен.
И вот ты здесь, чтоб стать
Я мог самим собой,
От счастья замирать,
Вдыхая запах твой.