Нет мягче ничего,
Чем этой кожи шелк,
Нежнейший мой зверек,
Мое не-божество.
II
Король богемский,[216] я был дик,
Желанье жить во мне горело.
Доказанною теоремой
Я сам себя считать привык.
Я к откровению готов,
Я знаю место, день и час,
Когда сокрытое от глаз
Отбрасывает свой покров.
Но ночь беззвездная падет
У мира вещного границы.
Там дух молитвы воцарится
И тайна новая грядет.
III
Раз этот мир покинуть суждено,
Пусть в этот миг ты будешь рядом,
Пусть будет мне разрешено
С тобою обменяться взглядом.
Твоя волнующая грудь
В мои ладони пусть ложится.
Тебя обняв, глаза сомкнуть.
Ты царства этого граница.
IV
Свежим утром погожего дня
Всюду льется желанья мотив.
Но отхлынет крови волна.
Неизбежен, как рок, отлив.
Жизнь уносится прочь, смеясь,
Чтоб других напоить допьяна.
Как недолго дорожка вилась,
Как под вечер погода ясна!
V
Мобильный телефон
На берегу стонал.
Недолгий жалкий стон
Таков любви финал,
Так за гудком гудок
На пляж, что гол и пуст,
Втанцовывает смерть
На средоточье чувств,
На смятую постель,
Где больше нет тепла.
Как больно жить теперь,
Когда любовь ушла.
VI
Лишь пара месяцев пройдет
(А может, несколько недель),
Тебе противен станет тот,
С кем разделила ты постель.
Я знал, что я иду на риск,
Ведь это был не первый бой.
Посверкивает солнца диск
Над жизнью, сломанной тобой.
VII
Пока живем, любви нам мало,
А та, что есть, не та.
Мы в пустоте бредем к финалу,
Где тоже пустота.
Вопль о пощаде в ней растает,
Чтоб в тишине пропасть.
Но в немощи не умирает,
Не гаснет страсть.
От юности нам не осталось
Былых щедрот.
Мы медленно вступаем в старость,
Где нас ничто не ждет,
Лишь тщетные воспоминанья
О прежних днях,
Лишь злое разочарованье
И голый страх.
VIII
О жизнь моя, о жизнь былая,
Первый нарушенный обет,
Любовь, которой больше нет,
Зачем же не вернул тебя я!
Зачем себе я не вернул
Тот клад, что ты мне дать могла,
Когда счастливые тела
Сливаются в одну волну.
Я стал зависим от людей.
Мне ведом страх исчезновенья
Так в предзакатное мгновенье
Трепещет солнце средь ветвей.
Я знаю дар любви нам послан,
Чтоб мир объять мгновением одним.
Во времени, чей бег неумолим,
Возможен остров.
Ноябрь
В кофейне у реки я одиноко
Сел у окна, измучен, раздражен.
Я в новых номерах ворочался и охал,
Мне не давался сон.
Влюбленные и семьи совершают
Неспешный променад.
А девушки тебя напоминают
Тебя сто лет назад.
И вдруг ты вся, в осенний свет одета,
В мое вернулась забытье.
Ты жизнь мне подарила эту
И чудеса ее.
Я в сад пришел, где ты лежишь в глубоком сне
Я в сад пришел, где ты лежишь в глубоком сне,
Окружена одною тишиной.
Закат спустился, небо все в огне,
Ну почему ты не со мной?
Я к нежной коже прикоснусь
И, вспомнив всё, в те дни вернусь,
Пусть вновь ты рядом будешь, пусть
Растает грусть.
В натурализме сущего оплот
В натурализме сущего оплот.
Между холмов лежит долина.
Смятенная вздыхает Жозефина,
И кожа у нее как мед.
Она была в наряде голубом
Она была в наряде голубом
Небес, раскинувшихся вольно,
И ей как будто было больно
От синевы на дне глазном.
Я не забуду никогда
Я не забуду никогда
Как ты, смутясь, сказала да,
Как ты потупилась, смутясь
(Дельфина, это был экстаз!).
Мы станем мягкою травой
И будем помнить эти дни,
Мы будем тлеть в земле сырой
Мы будем тлеть в земле сырой
Но в нас продолжат жить они.
Хочу поверить в это сам,
Хоть истинный прогноз таков:
Мы станем пищею жукам,
Личинкам мух и червяков.
Но обмануться я не прочь
Ведь как бы был тот мир хорош,
Где после смерти вновь живешь
(И песни о любви и проч.).
Мы купим пару птиц и заживем всерьез
Мы купим пару птиц и заживем всерьез.
Люблю, когда ты вдруг, не подобрав волос,
Без платья выскользнешь ответить на звонок.
Немногим так в любви себя забыть дано.
Рассвет недалеко как сладок этот час.
Полудвиженье тел, полумерцанье глаз.
Здесь нет прямых дорог и проторенных троп,
Для этих дел еще не выдумали слов.
Мне ясности дневной милее полумрак,
Меня пугает шум, а пустота мой враг.
Блуждающий впотьмах, ты уязвим и слаб,
И все же сладко жить, всего себя отдав.
Любви под силу в нас вторую жизнь вдохнуть,
Земного поперек лежит сей странный путь.
Любовь одних грозит разрушить все собой,
Других любовь зовет, как море в летний зной.
И крепче с каждым днем к тебе мой взгляд прикован.
Материя чуждая, внушающая страх
Материя чуждая, внушающая страх,
Повторена в строеньях и телах,
Бессильный эмбрион небытия,
Отторгнутая жизнь, род пустоты.
Природа вздрогнула мы новые черты
Придали снам, по плоскости разлитым,
Шагами мерными по гулким плитам.
Сурово солнце жгло ее мечты.
И взгляд скользил по отраженьям пустоты.
(Этот текст неопределим, он белого цвета. Подобие смерти.)
Как тело вожделенное, насквозь
Как тело вожделенное, насквозь
Пройти всю глубину лирической вселенной,
Чтобы во власти силы сокровенной
Томиться жаждой вечности пришлось.
Отчужденность
Что это вокруг?
Как вас зовут?
Что делаю я тут?
Пусть меня уведут,
Я не останусь тут!
Дайте мне все забыть,
Все прошедшее прочь!
Чтобы заново жить,
Влейте смысл в эту ночь.
Как впервые, зарю
Потеснит яркий луч.
Я не сплю, я не сплю,
Вот вам мой поцелуй.
Вы мой друг? Вы мой друг?
Отвечайте, молю.
Что это вокруг?
Огонь стоит стеной.
Ни шороха я глух!
Ушел ли разум мой?
Мне бы нужно прилечь,
Ненадолго уснуть,
Чтобы себя сберечь,
Ясность взгляду вернуть.
Кто я? Дайте ответ,
И пусть будет он прям:
Вы мне друг или нет?
Счастье придет ли к нам?
Пламенем залита
Ночь без берегов.
Где же рая врата?
И где искать богов?
Спустилась ночь, мой милый друг
Спустилась ночь, мой милый друг,
Чиста, нежна.
Заря погасла сколько мук
В преддверье сна.
Поблескивает твой браслет,
Во тьме скользнув,
И тихо плачу я в ответ,
Глаза сомкнув.
Я слаб, я проиграл судьбе,
Ты далека.
Но, Лиза, с мыслью о тебе
И смерть легка.
Плато[217]
(немного космологии)
(немного космологии)
Когда цепочкой вялых птиц влачится ночь
И день альтернатив не предлагает тоже,
Тут надо бросить жить и воду не толочь:
В небытии покой сравнительный, но все же.
Вот разве верить впрямь, что ждет нас возрожденье,
Что наши атомы беспамятный набор
Игральных фишек в новый сложатся узор,
Переверставшись, как страницы сочиненья,
Что написал прохвост,
А прочитал дурак.
Вставая чуть свет, Адам ностальгически вздыхал
Вставая чуть свет, Адам ностальгически вздыхал.
На первый взгляд в этом обрывке текста содержится явный намек на потерянный рай, Эдем; работая мастером на гуталиновой фабрике, Адам, безусловно, мог с особой остротой ощущать на себе библейское проклятие.
Да, вот оно: жить нагим, без ботинок и гуталина!
Адам в семь утра был живым воплощением сплина.
Или в лаковых жить бы туфлях: вино,
Бикини, праздность и казино.
Можно ли испытывать ностальгию по чему-то такому, чего никогда не знал? Несомненно, можно, если есть телевизор. Реклама минеральной воды Вольвик надрывала Адаму душу. Эти потухшие вулканы, эти леса, родники Все это было так не похоже на то, что, по всей вероятности, его ожидало: выход на пенсию, дом престарелых в городке Гарж-ле-Гонесс, открытом всем проявлениям немотивированной подростковой жестокости.
Адам свою таксу в минуты иные
Адам свою таксу в минуты иные
Созерцал, как архангела Дева Мария.
Адам без Евы ничто по большому-то счету,
Вздыхал Адам, насмотревшись эротики по TF6.
Эх, надо было жениться, чтоб дети, семья или что там;
Собаки милейшие твари, но собака собака и есть.
Трех туристок (с австрийским гражданством)
Трех туристок (с австрийским гражданством)
Во Флориде, Четвертого ровно июля,
В самый праздник, сожрал аллигатор.
Соблюдать осторожность призвал
в обращенье своем губернатор;
В мотелях опасливо к щелочкам в ставнях прильнули:
У туризма боязнь пространства.
Когда последний полуночник в темень канет
Когда последний полуночник в темень канет,
Возьму такси, проверю авиабилет,
И зимний отпуск мой преамбулою станет
К сведенью тела неудачного на нет.
На солнце буду млеть, наг, белотел, пассивен,
Встречая местных ненавидящие взгляды;
По вечерам удить белесых жирных рыбин
И ночевать в отеле, дышащем на ладан.
Там тараканы будут лезть из всех углов,
И это тоже развлечение давить их,
Чтобы чуть выпуклых надкрылий глянцевитых
Под ногтем знай хрустел хитиновый покров.
Читайте бельгийскую прессу!
Сонм в синей форме мертвецов
И юность в форме мертвых тел.
Дождь, небосвод всегда свинцов,
Нет жизни вне пределов тел.
За ход в игре считать расстрел?
Убить и каяться потом?
Чтоб быть счастливым в мире сем
Срок минул или не приспел.
Под изможденною землей
Все меньше мест, где мертвых нет.
Пласты останков, ветра вой,
Ночь без надежды на рассвет.
Добраться до Крёза[218]
Деревья класса люкс как экспонаты
И пары, созерцающие их на склоне дня
(Не правильнее ли сказать на склоне дней?).
Как фон июньское великолепье лип
В вечерней дымке
И этакая сексуальность в атмосфере,
Поддерживаемой официантками Шато де ла Казин.
(С бéлками надо радикально решать!)
Одною парой меньше стало.
Предположительно они скончались
между сыром и десертом.
В меню десерты "ассорти"
В меню десерты ассорти,
А нам с Христом не по пути.
От тошной участи взирать
На эти два очкастых трупа
Зубами тянет скрежетать,
Что было б честно, хоть и глупо.
Людских скоплений островки
Людских скоплений островки,
И самолет летит в ночи.
(Я не имел причин пенять
На обстановку номеров.)
Смежающийся глаз
Смежающийся глаз
Уже занумерован
При сжатии пространств,
Как блок с последним словом.
Недвижная благодать
Недвижная благодать,
Ощущаемая как гнет,
Следствие дрейфа цивилизаций,
Не имеет следствием смерть.
Дышать, воспринимать
Дышать, воспринимать
Дышать, воспринимать,
Быть (если можно так сказать) способным
к восприятию субстратом,
Который в зале вылета в Руасси
Посадки ждет на самолет до Аликанте,
Где я и протяну еще
В компании моей собачки,
Случайных радостей простых
(Все более, конечно, скоротечных)
И регулярно обостряющихся хворей
Какое-то количество предсмертных лет.
Вселенная имеет форму полукруга
Вселенная имеет форму полукруга,
Который смещается равномерно
В сторону пустоты.
(Там уж скалы не осквернены
Медленной экспансией растений.)
Под небом постоянных величин
Всё в равноудаленности от тьмы
Становится недвижным.
Неспешно расползался мох
Неспешно расползался мох
По камню язвою упорной.
(Молитва вылилась в соборный
Богооставленности вздох.)
Апрель же был подобен да!
Оргазму кроткому весны,
Прогулке по лесам страны,
Куда уходят навсегда.