Кроме того, Челлини, поступивший в 1515 году в обучение золотых дел мастерству и которому живо и хорошо известны были традиции о знаменитом ниеллаторе Финигуере, ничего не упоминает о том, чтобы последний изобрел оттиски на бумаге. Напротив, он в этом отношении больше думает о Мантенье (Mantegna) и о Мартине Шене (Martin Schon Schongauer).
Итак, мы признаем, что итальянцы в 1455 году сделали первый оттиск на бумаге (предполагая, что парижский лист и пробный экземпляр Дураццо сняты с оригинальной доски); что искусство снимать такие оттиски вскоре у них сделалось главной, а не побочной целью; что художники стали изготовлять доски только для того, чтобы делать с них оттиски на бумаге. На одном листе Перегрино да Чезена (Peregrino da Cesena), представляющем римское жертвоприношение, виден 1459 год, а на другом листе, изображающем клятву римских воинов, поставлен 1460 год. Так как надпись художника и буквы являются в прямом виде, тогда как оттиски с ниелль дают обратное письмо, то следует считать за достоверное, что доски Перегрино гравированы только для оттисков. К колыбельному времени искусства относятся еще Мантенья и А. дель Поллаюло, гравировавшие только для оттиска. Точно так же Сандро Боттичелли (Sandro Botticelli) и Баччио Бальдини (Baccio Baldini).
Как уже упомянуто, и немцы стараются присвоить себе первенство в открытии оттиска на бумаге. Тактика их очень простая. Здесь нельзя рассчитывать на письменные доказательства: да и лучше не приводить на поле битвы неясные документы, могущие более спутать, чем уяснить дело.
Мы уже сказали, что немецким золотых дел мастерам ниеллирование так же хорошо известно было, как и итальянским, следовательно, и гравирование на металле, хотя немецкие оттиски эпохи до 1460 года неизвестны. Как ниеллатора приводят М. Шонгауера, а Челлини упоминает о нем как о конкуренте Финигуеры в следующих замечательных словах: «Немцы, и в особенности Мартин Шен, убедились, что в красоте этой работы (ниелли) они не могут соперничать с итальянцами, особенно с Мазо Финигуерой, и потому они занялись гравированием на меди для оттисков». По новым исследованиям, Шонгауер родился в 1420 году и умер в 1488-м. Следовательно, он действительно был современником Финигуеры, но в то же время и монограммиста E. S., самый ранний лист которого носит 1464 год.
Как уже упомянуто, и немцы стараются присвоить себе первенство в открытии оттиска на бумаге. Тактика их очень простая. Здесь нельзя рассчитывать на письменные доказательства: да и лучше не приводить на поле битвы неясные документы, могущие более спутать, чем уяснить дело.
Мы уже сказали, что немецким золотых дел мастерам ниеллирование так же хорошо известно было, как и итальянским, следовательно, и гравирование на металле, хотя немецкие оттиски эпохи до 1460 года неизвестны. Как ниеллатора приводят М. Шонгауера, а Челлини упоминает о нем как о конкуренте Финигуеры в следующих замечательных словах: «Немцы, и в особенности Мартин Шен, убедились, что в красоте этой работы (ниелли) они не могут соперничать с итальянцами, особенно с Мазо Финигуерой, и потому они занялись гравированием на меди для оттисков». По новым исследованиям, Шонгауер родился в 1420 году и умер в 1488-м. Следовательно, он действительно был современником Финигуеры, но в то же время и монограммиста E. S., самый ранний лист которого носит 1464 год.
Мы здесь пока не будем заниматься вопросом, далеко не решенным, действительно ли Шонгауер, как утверждают некоторые писатели, был изобретателем оттисков на бумаге, а постараемся лучше изложить, к какому времени принадлежат древнейшие немецкие оттиски с металлических досок. Рассматривая работы М. Шонгауера и монограммиста E. S., мы находим, что они уже носят в себе такую художественную законченность, которая предполагает частые и многолетние опыты в этом роде. Можем ли мы привести гравюры с датой, предшествующей 1464 году? Далее, можем ли мы найти такую, которая предшествовала бы оттиску Рах с коронованием Марии?
Чересчур ревностные бойцы за германскую честь приводили иногда гравюры с таким годом, которые, если б дата на них была бы верна, разрешили бы, конечно, дело одним ударом. Полагали возможным приводить 1430 -й, даже 1422 год, но эти числа оказались или ошибкой в чтении, или позднейшей подделкой. Понятно, что мы не станем приводить такие документы. По другому основанию мы так же поступим с серией гравюр 1440 года, приведенных Мурром, цитирующим место из списка гравюр и гольцшнитов, изготовленного Павлом Бегеймом в Нюрнберге из его собрания 1618 года, каковой список гласит: «11 листов пунктиром (geschrotene) очень древней страды (Passion) с датой года, выш. 80» (Murr в скобках к слову geschrotene прибавляет слово grobe, т. е. грубой, и думает этим объяснить слово schroten по своему разумению).
Как видно из факсимиле, нельзя сомневаться насчет года, что бы ни говорили Гейнекен и Бартч, которые никогда не видели этого каталога[9]. Тем не менее листы эти не принадлежат к нашим доказательствам, потому что они листы с пунктиром (Schrotblatter), резанные на дереве или на металле, следовательно, не гравюры на меди. Мы должны пройти мимо еще одного листа с 1455 годом. Его приводит Зандрарт. Аист этот изображает пожилого господина, прикасающегося рукой к груди девушки, которая в то время опускает руку в его кошелек. Пассаван приводит его (I, 200) и замечает, что лист этот нигде нельзя отыскать, тем не менее он вторично описывает его III. 319 3 как лист Ганса Бальдунга, произведение коего он действительно и есть, ибо монограмма не в виде как видел ее Зандрарт, а
. Экземпляр этого листа в Берлинском кабинете не имеет даты.
Приводя листы только с достоверным годом, нам следует прежде всего упомянуть об одной гравюре в манере Шонгауера, найденной Пассаваном наклеенной в рукописи Данцигской библиотеки. На рамке ее из теста штемпелем отпечатан 1458 год. Таким образом, этот лист очень близок к эпохе Матвея Деи. Кроме того, мы знаем 27 листов, изображающих жизнь Христа, от 1457 года.
Одно из самых блестящих и убедительнейших доказательств германского первенства в изобретении оттиска на бумаге представляет изящный лист художника Р. с датой 1451 года, находившийся в знаменитом собрании Т.О. Вайгеля и отсюда перешедший в собственность Евгения Феликса в Лейпциге. Против года самый недоверчивый и осторожный исследователь не может высказать ни малейшего сомнения. Таким образом, в этом листе мы имеем защитника, который до того, пока итальянцы не доставят нам более ранний документ, решает победу в пользу немцев.
Рассказывают еще о семи листах, изображающих Страдания (passion), из коих один (представляющий истязание) носит 1446 год. Эти листы находятся будто бы в обладании г. Ренувье в Монпелье. Но мы будем ожидать дальнейших доказательств подлинности их и можем оставаться довольными листами, находящимися вне всякого сомнения.
Рассказывают еще о семи листах, изображающих Страдания (passion), из коих один (представляющий истязание) носит 1446 год. Эти листы находятся будто бы в обладании г. Ренувье в Монпелье. Но мы будем ожидать дальнейших доказательств подлинности их и можем оставаться довольными листами, находящимися вне всякого сомнения.
Если немцам принадлежит первенство в изобретении оттиска на бумаге, то итальянцы, вероятно, научились ему от них, и изобретение это не проникло, как говорит Васари, из Италии в Голландию? Пассаван того мнения или, по крайней мере, высказывает предположение, будто изобретение это через Рожие ван дер Вейден (Rogier van der Weyden) перенесено во Флоренцию. Но это именно бездоказательное предположение. Зачем не допустить, что оба народа, независимо друг от друга, один раньше, другой позднее, дошли до одного и того же изобретения, которое вовсе не было безотносительно новым? Быть может, по счастливой случайности? Бартч держится этого мнения. Но он в этой случайности отводит главную роль мокрому белью, что слишком неправдоподобно и не достойно серьезного исследователя. Немецкие художники уже давно делали оттиски с деревянных и металлических резных досок (Shnitte), им уже известно было свойство бумаги воспринимать краску. От оттиска с резной доски до отпечатания награвированной было уже недалеко. И в этом случае вероятность на стороне немцев, ибо они обладали большими сведениями и большей опытностью в печатании, чем итальянцы.
От первых опытов отпечатывания гравированных досок на бумаге до нашего времени искусство это прошло разные стадии, ибо в течение времени выработались различные манеры гравирования досок, естественно давшие и различного рода оттиски. Чтобы любитель мог хорошо знать и ценить последние, ему необходимо познакомиться с разнообразным их изготовлением.
Таким образом, мы теперь займемся различными манерами гравирования, свойством их оттисков и лучшими художниками каждого рода их.
2. Ниелли (Niellen)
Рассматривая здесь под особой рубрикой ниелли после того, как мы выше уже многое сообщили об этой форме искусства, мы в этом случае вовсе не разумеем ниеллированную металлическую доску, законченное произведение золотых дел мастера, а оттиск с выгравированной с целью ниеллирования доски, оставившей один или несколько оттисков на бумаге, независимо от того, была ли впоследствии впущена в нее эмаль или нет.
Когда дорога была открыта и поняли, как снимать оттиски с гравированных досок на бумаге, тогда совершенно оставили обыкновение делать отпечатки на сере. Мы не имеем оттисков на бумаге с ниелль, оставивших нам отпечатки на сере, и, наоборот, мы не находим последних с ниелль, давших нам оттиски на бумаге. Единственное исключение во всей истории искусства представляет ниелля Рах, изображающая коронование Марии, о которой мы говорили выше.
Оттиски на бумаге таких металлических досок, которые должны были подвергнуться ниеллировке, на языке гравюрного искусства также называются ниеллями. У собирателей они всегда стояли в большом почете, и цены, платимые ныне за красивые экземпляры этого рода художества, должны почитаться высокими. Такие высокие цены вызваны редкостью их, ибо когда металлическая доска предназначалась для ниеллировки, то художник не мог ослаблять ее многими снимками на бумаге. Со знаменитых экземпляров обыкновенно известны только немногие оттиски: большей частью два, редко четыре с одной и той же доски. Когда стали замечать, что за ниелли платят высокие цены, то дух спекуляции овладел этим делом, и стали появляться новые оттиски со старых досок. Это легко было сделать в отношении таких досок, которые никогда не были ниеллированы, и таких новых оттисков много на художественном рынке. Но пробовали также делать оттиски и с таких досок, в которые эмаль была впущена, стараясь через продолжительное нагревание доски удалить из нее эту эмаль. Что такой прием возможен, доказал граф Чиконьяра собственными опытами. В новейшее время появилось несколько экземпляров знаменитой ниелли «Поклонение королей» (Duchesne 32), приписываемой Финигуере. Один из них куплен из кабинета Дураццо Берлинским музеем. Так как спустя немного времени тому же музею предложено было приобрести еще два других оттиска, то мы имели случай сравнить их с экземпляром Дураццо и нашли большую разницу между ними: последний отличается ясными линиями и хорошим цветом, а те неясными контурами и неопределенностью колорита. Мы не настаиваем на том, чтобы считать берлинский экземпляр за оттиск с доски до ее ниеллировки, а прочие за таковые с доски после удаления ниелли.