Не приставай, коза, ему сичас не до носа, проворчал Горбовец.
Охам, набери клинику, приказал Уранов.
Рутман достала мобильный, набрала:
Это мы. У нас брат. Двадцать. Да. Да. Сколько? Ну, минут
Двадцать пять, подсказал Уранов.
Через полчаса будем. Да.
Она убрала мобильный.
Лапин склонил голову на ее плечо. Закрыл глаза. Провалился в забытье.
Подъехали к клинике:
Новолужнецкий пр., д. 7.
Остановились у проходной. Уранов показал пропуск. Подъехали к трехэтажному зданию. За стеклянными дверями стояли два дюжих санитара в голубых халатах.
Уранов открыл дверь машины. Санитары подбежали. Подвезли коляску-кровать. Стали вытаскивать Лапина. Он очнулся и слабо вскрикнул. Его положили на коляску. Притянули ремнями. Ввезли в дверь клиники.
Рутман и Горбовец остались возле машины. Уранов двинулся за коляской.
В приемной палате их ждал врач: полноватый, сутулый, густые волосы с проседью, золотые очки, тщательно подстриженная бородка, голубой халат.
Он стоял у стены. Курил. Держал пепельницу.
Санитары подвезли к нему коляску.
Как обычно? спросил врач.
Да. Уранов посмотрел на его бороду.
Осложнения?
Там, кажется, грудина треснула.
Как давно? Врач снял с груди Лапина полотенце.
Минут сорок назад.
Вбежала ассистентка: среднего роста, каштановые волосы, серьезное скуластое лицо:
Простите, Семен Ильич.
Так Врач загасил окурок. Поставил пепельницу на подоконник. Склонился над Лапиным. Коснулся распухшей фиолетовой грудины. Значит, сперва: наш коктейль в тумане светит. Потом на рентген. А после ко мне.
Он резко повернулся и двинулся к двери.
Мне остаться? спросил Уранов.
Незачем. Утром. Врач вышел.
Ассистентка распечатала шприц. Насадила иглу. Преломила две ампулы и набрала из них шприцем.
Уранов провел рукой по щеке Лапина. Тот открыл глаза. Поднял голову. Оглянулся. Кашлянул. И рванулся с коляски.
Санитары кинулись на него.
Не-е-е-е! Не-е-е-е! Н-е-е-е-е!! хрипло закричал он.
Его прижали к коляске. Стали раздевать. Запахло свежим калом. Уранов выдохнул.
Лапин хрипел и плакал.
Санитар перетянул худое предплечье Лапина жгутом. Ассистентка склонилась со шприцем:
Страдать не нужно
Я хочу домо-о-о-ой позвонить захныкал Лапин.
Ты уже дома, брат, улыбнулся ему Уранов.
Игла вошла в вену.
Мэр
Лапин очнулся к трем часам дня. Он лежал в небольшой одноместной палате. Белый потолок. Белые стены. Полупрозрачные белые занавески на окне. На белом столике с гнутыми ножками ваза с веткой белых лилий. Невключенный белый вентилятор.
У окна на белом стуле сидела медсестра: 24 года, стройная, русые волосы, короткая стрижка, голубые глаза, большие очки в серебристой оправе, короткий белый халат, красивые ноги.
Медсестра читала журнал «ОМ».
Лапин скосил глаза на свою грудь. Ее стягивала белая эластичная повязка. Гладкая. Под ней виднелся бинт.
Лапин вынул руку из-под одеяла. Потрогал повязку.
Сестра заметила. Положила журнал на подоконник. Встала. Подошла к нему.
Добрый день, Урал.
Она была высокой. Голубые глаза внимательно смотрели сквозь очки. Полные губы улыбались.
Я Харо, произнесла она.
Что? Лапин разлепил потрескавшиеся губы.
Я Харо. Она осторожно присела на край кровати. Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?
Лапин посмотрел на ее волосы. И все вспомнил.
А я еще здесь? хрипло спросил он.
Ты в клинике. Она взяла его руку. Прижала свои теплые мягкие пальцы к запястью. Стала слушать пульс.
Лапин осторожно втянул в грудь воздух. Выдохнул. В грудине слабо и тупо ныло. Но боли не было. Он сглотнул слюну. Поморщился. Горло саднило. Глотать было больно.
Хочешь пить?
Немного.
Сок, вода?
Оранж то есть апельсиновый. Есть?
Конечно.
Она протянула руку над Лапиным. Белоснежный халат зашуршал. Лапин почувствовал запах ее духов. Посмотрел на открытый ворот халата. Гладкая красивая шея. Родинка над ключицей. Золотая тонкая цепочка.
Он перевел глаза вправо. Там стоял узкий стол с напитками. Она наполнила стакан желтым соком. Обернула салфеткой. Поднесла Лапину.
Он заворочался.
Левой рукой медсестра помогла ему сесть. Голова его коснулась белой спинки кровати. Он взял из ее руки стакан. Отпил.
Тебе не прохладно? Она улыбалась. Смотрела в упор.
Да нет А который час?
Три, медсестра глянула на свои узкие часы.
Мне надо домой позвонить.
Конечно.
Она вынула из кармана мобильный:
Попей. Потом позвонишь.
Лапин жадно выпил полстакана. Выдохнул. Облизал губы.
У тебя сейчас жажда.
Это точно. А вы
Говори мне «ты».
А ты здесь давно?
В смысле?
Ну, работаешь?
Второй год.
А ты кто?
Я? Она шире улыбнулась. Я медсестра.
А это что какая это больница?
Реабилитационный центр.
Для кого? Он посмотрел на ее родинку.
Для нас.
Для кого нас?
Для проснувшихся людей.
Лапин замолчал. Допил сок.
Еще?
Немного Он протянул стакан.
Она наполнила. Он отпил половину:
Больше не хочу.
Она забрала стакан. Поставила на столик. Лапин кивнул на мобильный:
Можно?
Да, конечно, протянула она. Говори. Я выйду.
Встала. Быстро вышла.
Лапин набрал номер родителей, кашлянул. Отец взял трубку:
Да.
Пап, это я.
Куда пропал?
Да тут он потрогал повязку на груди. Это
Чего это? Случилось что?
Ну так
Опять влип? В обезьяннике?
Да нет
А где ты?
Ну, мы на концерте были вчера с Головастиком. На Горбушке. Ну, и, короче, я у него остался.
А позвонить не мог?
Да как-то замотались там у него бардак такой дома
Опять поддавали?
Да нет, слегка пива выпили.
Лоботрясы. А мы обедать садимся. Ты приедешь?
Я ну, мы тут погулять хотим пойти.
Куда?
В парк у него тут. С собакой он хочет.
Как хочешь. У нас курица с чесноком. Все съедим.
Я постараюсь.
Не застревай там.
Ладно
Лапин отключил мобильный. Потрогал шею. Откинул одеяло. Он был голый.
Бля а где трусы? Он потрогал свой член.
В грудине остро и больно кольнуло. Он поморщился. Прижал руку к повязке:
Сука
Медсестра осторожно открыла дверь:
Закончил?
Да Он поспешно накинул на себя одеяло.
Она вошла.
А где моя одежда? Лапин морщился. Тер шину.
Болит? Она снова села на край кровати.
Стрельнуло
У тебя небольшая трещина грудины. Стяжку придется поносить. От усилий, поворотов может резко болеть. Пока не срастется. Это нормально. На грудную клетку гипс не кладут.
Стрельнуло
У тебя небольшая трещина грудины. Стяжку придется поносить. От усилий, поворотов может резко болеть. Пока не срастется. Это нормально. На грудную клетку гипс не кладут.
Почему? шмыгнул он носом.
Потому что человеку нужно дышать, улыбнулась она.
А где моя одежда? снова спросил он.
Тебе холодно?
Нет просто я голым не люблю спать.
Правда? искренне смотрела она. А я наоборот. Не засну, если на мне что-то надето. Даже цепочка.
Цепочка?
Ага. Вот, она сунула руку за отворот халата, достала цепочку с маленькой золотой кометой. Каждый раз на ночь снимаю.
Интересно, усмехнулся Лапин. Такая чувствительная?
Человек должен спать голым.
Почему?
Потому что рождается голым и умирает голым.
Ну, умирает не голым. В костюме. И в гробу.
Она убрала цепочку.
Человек не сам надевает костюм. И в гроб не сам ложится.
Лапин ничего не ответил. Смотрел в сторону.
Хочешь поесть?
Я хочу мне надо мою одежду. В туалет сходить.
Помочиться?
Угу
С этим нет проблем. Она наклонилась. Достала из-под кровати белое пластиковое судно.
Да нет я не криво улыбнулся Лапин.
Расслабься. Она быстро и профессионально всунула судно под одеяло.
Прохладный пластик прикоснулся к бедрам Лапина. Ее рука взяла его член. Направила в патрубок.
Слушай Он потянул к себе колени. Я ведь не паралитик еще
Ее свободная рука остановила его колени. Нажала. Уложила на кровать.
Здесь нет никакой проблемы, мягко и настойчиво произнесла она.
Лапин смущенно засмеялся. Посмотрел на «ОМ». Потом на лилию в вазе.
Прошло полминуты.
Урал? Так ты хочешь или нет? с мягким укором спросила она.
Лицо Лапина стало серьезным. Он слегка покраснел. Член его вздрогнул. Моча бесшумно потекла в судно. Медсестра умело придерживала член.
Ну вот. Как просто. Ты никогда не мочился в судно?
Лапин мотнул головой. Моча текла.
Медсестра протянула свободную руку. Взяла со столика с напитками салфетку.
Лапин закусил губу и осторожно вдохнул.
Струя иссякла. Медсестра обернула член салфеткой. Осторожно вынула потеплевшее судно из-под одеяла. Поставила под кровать. Стала вытирать член.
Ты родился с голубыми глазами? спросила она.
Да. Он исподлобья посмотрел на нее.
А я родилась с серыми. И до шести лет была сероглазой. И отец повел меня на свой завод. Показать какую-то чудесную машину, которая собирала часы. И когда я ее увидела, я просто окаменела от счастья. Она так работала, так потрясающе работала! Не знаю, сколько я стояла: час, два Пришла домой, завалилась спать. А на следующее утро мои глаза поголубели.
Член Лапина стал напрягаться.
Ресницы черные. И брови, разглядывала она его. Ты, наверно, любишь нежное.
Нежное?
Нежное. Любишь?
Я вообще-то сглотнул он.
У тебя были женщины?
Он нервно усмехнулся:
Девки. А у тебя были женщины?
Нет. У меня были только мужчины, ответила она спокойно, выпуская из рук его член. Раньше. До того, как я проснулась.
Раньше?
Да. Раньше. Сейчас мне не нужны мужчины. Мне нужны братья.
Это как? Он подтянул к себе колени, загораживая свой напрягшийся член.
Секс это болезнь. Смертельная. И ей болеет все человечество. Она убрала салфетку в карман халата.
Да? Интересно усмехнулся Лапин. А как же нежность? Ты же про нее говорила?
Понимаешь, Урал, есть нежность тела. Но это ничто по сравнению с нежностью сердца. Проснувшегося сердца. И ты это сейчас почувствуешь.
Дверь открылась.
Вошла женщина в белом махровом халате: 38 лет, среднего роста, полная, темно-русые волосы, голубые глаза, лицо круглое, некрасивое, улыбчивое, спокойное.
Лапин прижал к груди дрожащие колени. Потянулся за одеялом. Но одеяло было в ногах.
Медсестра встала. Подошла к женщине. Они бережно поцеловались в щеки.
Я вижу, вы уже познакомились. Вошедшая с улыбкой посмотрела на Лапина. Теперь моя очередь.
Медсестра вышла. Бесшумно притворила за собой дверь.
Женщина смотрела на Лапина.
Здравствуй, Урал, произнесла она.
Здравствуйте отвел глаза он.
Я Мэр.
Мэр? Чего?
Ничего, улыбнулась она. Мэр мое имя.
Она скинула халат. Голая шагнула к Лапину. Протянула полную руку: