Аркадий Аверченко
Быт
Однажды, вскоре после того как я приехал в Петербург искать счастья (то было четыре года тому назад), мне вздумалось зайти закусить в один из самых больших и фешенебельных ресторанов.
Об этом ресторане до сих пор я знал только понаслышке. И вошел я в его монументальный огромный зал с некоторым трепетом.
И когда сел за столик, сразу на меня пахнуло суровостью и враждебностью незнакомого места. Было как-то холодно, страшно и неуютно Официанты казались слишком необщительными, замкнутыми, метрдотель слишком величественным, а публика слишком враждебной и неприветливой.
«Господи! подумал я. Как мало в человеческих отношениях простоты, сердечности и уюта. Ведь они все такие же люди, как я; почему же они все так накрахмалены?! Так холодны? Чужды? Страшны?»
Что прикажете? сухо спросил метрдотель.
Мне бы позавтракать.
Простите, завтраков нет. Только до трех часов. А сейчас четверть четвертого.
А вот те едят же, смущенно кивнул я головой.
Те заказали раньше, ледяным тоном ответил метрдотель.
Значит, что же выходит: что у вас мне не дадут есть?
Почему же-с. Можно порционно. Но долго придется ждать: пока закажут, пока сделают.
Тогда ничего мне не надо, сказал я, густо покраснев от сознания своего глупого положения. Если у вас такие нелепые порядки я уйду.
Я встал и, понурив голову, обескураженный, ушел, давая себе слово никогда больше в этот суровый ресторан не заглядывать.
Как это случилось не знаю, но теперь это мой излюбленный ресторан.
Я в нем каждый день завтракаю, почти каждый день обедаю и часто ужинаю.
Швейцар на подъезде высаживает меня с извозчика и говорит:
Здравствуйте, Аркадий Тимофеевич!
Снимая с меня пальто, другой швейцар замечает:
Снежком-то вас как, Аркадий Тимофеевич, занесло Погодка прямо беда! А вас тут спрашивали Анатолий Яковлевич.
Он ушел?
Ушли-с. А Николай Николаевич здесь. Они с господином Чимарозовым сидят.