Сонеты (1609 г.) - Уильям Шекспир

Однажды крепко спал Амур  любви божок,
Отбросив факел свой, для всех сердец опасный,
И к месту этому вдруг подлетел кружок
Нимф, давших клятву жить в невинности бесстрастной.

И вот  одна из них рукой своей прекрасной
Схватила факел тот, что множество поджег
Сердец, замученных потом тоской напрасной,
И бросила его на дно в речной поток, 

И словно без меча, что полководцу нужен,
Влюбленных армий вождь лежал обезоружен,
Поток же стал горяч, целебен навсегда, 
И я им излечить хотел любви невзгоду,

Но  нет!  Огонь любви разгорячает воду
А пламенной любви не холодит вода.

Однажды Купидон, склонясь венком кудрей
И факел опустив, уснул среди поляны;
Подкравшись к сонному, одна из жриц Дианы
Взяла тот пламенник  и в воду поскорей.

И хладного ключа вода теплей, теплей,
И животворного потока бьют фонтаны,
И притекают к ним толпы больных людей
И, язвы там целя, излечивают раны.

Проснувшись, факел свой схватил любви божок,
Коснулся Хлои глаз и вновь его зажег 
И к сердцу мне поднес, а я не остерегся, 
И, страждущий, пошел к целебному ключу,

Но мне не помогло: себя я излечу
Лишь влагою очей, где факел тот возжегся.

Есть люди честные, а низкими слывут.
Не лучше ль быть, чем слыть? Ведь чистых наслаждений
И вовсе не найдешь, коль их отдать под суд
Не совести своей, а посторонних мнений.

Толпа причудлива, но для моих причуд
Не умягчить своих сердитых убеждений.
Не стану же и я,  как я ни слаб, ни худ, 
Слабейших, худших чтить, боясь их осуждений.

Во мне есть то, что есть. Свет судит вкривь и вкось.
Да, он способен быть лазутчиком, шпионом,
Но не судьей. Он, мне, лишь только б довелось,
Свой приписан порок, сразит меня законом.

Чтоб быть судьей грехов, пусть он в закон бы ввел:
«Всяк грешен; смертный  царь, а грех  его престол».

Я жизнью утомлен, и смерть  моя мечта.