К счастью, в этот критический для моей жизни момент наш тет-а-тет нарушил вовремя появившийся Юлий Валерианович. Глядя на нашего режиссера, я всегда удивляюсь: откуда при таком субтильном сложении в нем столько кипучей энергии, напора, способного смести все на своем пути, и вредности? По традиции, сложившейся в те древние времена, когда кинематограф только зарождался, режиссер, еще издали завидев нас, сразу начал орать:
Ты что послеобеденный отдых себе устроила в своем буфете? Ленивая корова! Это, обращаясь ко мне. Не можешь артисту стакан воды принести, тетеря? Герман, ну что ты тут стоишь? Нам кровь из носа нужно сегодня эту сцену добить. Мы не укладываемся в график. Солнце уходит! Это, конечно, к Орлову. Что ты хлопаешь глазами, как идиотка? Ты принесла Герману воды? Это снова ко мне.
А почему собственно я? А где, скажите на милость, разгуливает вертихвостка Наташка, в чьи непосредственные обязанности входит подносить этому избалованному лентяю воду и прочие напитки? Из-за злосчастных стаканов высказать всего этого Юлию Валериановичу я не могла и мысленно уже прощалась со своей такой недолгой кинематографической карьерой. Вот сейчас он подойдет ближе, увидит, во что я превратила его драгоценного артиста и, конечно, выгонит меня с позором. И после этого больше никто-никто никогда-никогда не возьмет меня на свой проект.
Ты что послеобеденный отдых себе устроила в своем буфете? Ленивая корова! Это, обращаясь ко мне. Не можешь артисту стакан воды принести, тетеря? Герман, ну что ты тут стоишь? Нам кровь из носа нужно сегодня эту сцену добить. Мы не укладываемся в график. Солнце уходит! Это, конечно, к Орлову. Что ты хлопаешь глазами, как идиотка? Ты принесла Герману воды? Это снова ко мне.
А почему собственно я? А где, скажите на милость, разгуливает вертихвостка Наташка, в чьи непосредственные обязанности входит подносить этому избалованному лентяю воду и прочие напитки? Из-за злосчастных стаканов высказать всего этого Юлию Валериановичу я не могла и мысленно уже прощалась со своей такой недолгой кинематографической карьерой. Вот сейчас он подойдет ближе, увидит, во что я превратила его драгоценного артиста и, конечно, выгонит меня с позором. И после этого больше никто-никто никогда-никогда не возьмет меня на свой проект.
Герман, все это время не сводивший с меня своего бешеного взгляда, наконец, удосужился повернуться в сторону режиссера. На секунду тот, словно пригвожденный, замер на месте, а затем неожиданно с восторженными криками бросился к Орлову на шею. (И Герман, несмотря на упорные слухи о нетрадиционной ориентации нашего режиссера, не отстранился).
Гера, мальчик, вот оно это лицо! Вот так ты должен смотреть! Я же знал, что ты сможешь!
И еще:
Герочка, ну как мы с тобой сразу об этом не подумали? Ты будешь стоять под дождем!
И тут же в рацию:
Леня, вызывай поливальную машину. Семеныч, объявляй перерыв.
Не дожидаясь, когда гнев Юлия Валериановича обрушится на меня снова, я тихонько ретировалась в свой буфет, и провела там относительно спокойные тридцать минут, пока моя рация вновь не ожила и не затрещала режиссерским голосом:
Тася, сонная тетеря, пулей на площадку! Актер не может без тебя работать!
И вот я на съемочной площадке, все чем-то заняты, а я топчусь на месте, плохо соображая, зачем вообще меня сюда позвали. Как это актер не может без меня работать? Может, это была шутка, особый вид киношного юмора? Режиссер отдает в мегафон команду: «Поставьте ее возле камеры, чуть правее». Интересно, что нужно поставить возле камеры? Ой! Оказывается не что, а кого меня! Евген Семеныч ведет меня к камере, подбадривающе похлопывает по плечу: «Тася, ты будешь вдохновлять актера». Юлий Валерианович ревет в мегафон:
Смотри на нее, мне нужны те же эмоции, тот же взгляд! Приготовились! Вода пошла! Мотор! Камера! Начали!
Все замолкают. Выбегает Элка с хлопушкой, что-то тараторит, хлопает и убегает. И я вижу его. Герман стоит один в центре съемочной площадки. Сверху из шланга поливальной машины на него низвергается мощный водяной поток. И сквозь этот поток он устремляет на меня свой убийственный дикий взгляд. Мне даже начинает казаться, что от ярости у него начинают гореть глаза. «Значит, вот для чего я понадобилась», постепенно доходит до меня. Дубль все длится и длится. Наконец, когда ноги меня уже едва держат, раздается команда: «Стоп!». Герман отводит глаза. Евген Семеныч улыбается и кивает, давая понять, что мне можно идти. И тут подает голос наш никогда не унывающий веселый и обаятельный оператор Павлик:
Внимание! Никто не расходится. Еще один операторский дублик.
Герман смотрит на меня с неприкрытой ненавистью. Интересно, а бывали случаи, когда для того, чтобы ублажить исполнителя главной роли, ему позволяли прикончить какого-нибудь малозначительного члена группы, вроде меня?
___________________________
На следующий день был выходной. Вообще-то, мы с Элкой запланировали ознакомительную экскурсию по городу. Ознакомительную для меня, а Элка должна была взять на себя роль гида. Но в самый последний момент у подруги возникли какие-то неотложные дела, и экскурсия отменилась. Так что половину дня я провела за уборкой и прочей хозяйственной ерундой, а вторую половину посвятила воспоминаниям о мокрой рубашке Германа Орлова и прослушиванию всех четырех альбомов группы «Бездна». О, Боже, у него такой голос! Правда, при мне он еще ни разу не произнес ни слова. Поэтому для поддержания неприязни я тешила себя мыслью, что все это бархатное звучание всего лишь результат новейших компьютерных технологий, а на самом деле голос у нашей рок-звезды противный и скрипучий.
К вечеру я докатилась уже до того, что принялась представлять различные мелодраматические сцены с участием, разумеется, Германа Орлова и себя. Но тут на самом интересном месте позвонила Элка и огорошила меня новостью:
Тася, привет! Знаешь, я решила перейти на другой проект.
Э да?
Туда, где работает Гоша.
Ассистентом по массовке.
Ну
Буду задирать нос и разгуливать по площадке на огромных каблучищах почти, как наша Наташка!
Наташка подвернула ногу, а мне из-за этого пришлось тащить Орлову чертову воду.
Голос Элки погрустнел:
Тася, ты за меня не рада?
Я рада. Просто я не ожидала, и мне будет без тебя очень грустно.
Солнышко, и мне тоже! Но сейчас я сообщу тебе главную новость, и ты сразу же взбодришься! Знаешь, кто будет хлопушкой вместо меня?
Мерилин Монро?
Ха-ха. Почти угадала. Хлопушкой будешь ты!!!
Нет!!!
Да! Евген Семеныч говорит, что давно к тебе присматривался, что ты очень способная и, самое главное, хорошо влияешь на артиста.
Я сделала еще одну слабую попытку:
Элка, ты ведь меня разыгрываешь? Ты никуда не уходишь?
Тасечка, прости, вообще-то я ужасно тороплюсь. Сегодня ночью выезжаю в какую-то Тьмутаракань, а у меня еще сумка не собрана. Я тебя целую!
______________________________
Нечего и говорить, что после таких новостей я «взбодрилась» настолько, что всю ночь не сомкнула глаз, и в результате утром в голове у меня творился полный сумбур и неразбериха. Правда, явившись на киностудию, я еще некоторое время надеялась, что наш разговор с Элкой был просто слуховой галлюцинацией. Но потом подошел Евген Семеныч, вручил мне хлопушку, монтажные листы и мегафон. А Юлий Валерианович, прогуливавшийся по павильону мимо нас, остановился, фамильярно потрепал меня по щеке и сообщил, что рад видеть меня в режиссерской группе, что он немного погорячился во время нашей прошлой беседы и что, конечно же, я никакая не ленивая и не корова. Про «сонную тетерю» он промолчал. Хромавшая в сторону ближайшего стула с кружкой кофе НЗ, даже притормозила и не смогла удержаться, чтобы не высказать свое мнение:
Колоссально. Такой стремительный карьерный рост! Тебе и твоей подружке Эллине очень повезло.
Почему-то ее слова оставили неприятный осадок. Но тут на меня с расспросами и поздравлениями набросились любопытные Дина и Кася, утащили в костюмерку и теребили до тех пор, пока нашу болтовню не прервал второй режиссер, сообщивший по рации, что пора начинать работать.
Как вы уже наверняка догадались, мой первый выход в роли хлопушки был ужасен. Едва прозвучала команда «Мотор! Камера!», как все слова напрочь улетучились из моей головы. Я просто молча стояла перед камерой и с удивлением разглядывала хлопушку, пока меня не вывел из ступора громовой голос режиссера:
А она мне нравится. Наверное, по причине недосыпа я не сразу осознала содержащуюся в словах Юлия Валериановича тонкую иронию. И даже подумала, может, я как-то по-особенному выгляжу на мониторе плейбэка? Но тут он заорал диким голосом и вмиг развеял все мои иллюзии. Дура! Она, видимо, считает, что мы можем тратить метры пленки, снимая ее особу. Убирайся с площадки, или я за себя не отвечаю!!!
Все-таки наш Юлий Валерианович настоящий режиссер. Он умеет найти верный подход к каждому человеку. Каким-то образом его слова нужным образом подействовали на мой мозг, а также на речевой аппарат, потому что в ту же секунду я вспомнила и четко без единой запинки оттарабанила номера сцены, кадра и дубля.
______________________
Собственно говоря, то ли благодаря чуткому руководству Евген Семеныча, то ли тому, что Элка хорошо поднатаскала меня во время наших совместных обедов, но, кроме выше упомянутого инцидента, ничего экстраординарного ни в этот, ни в последующие несколько дней больше не произошло. Со своими новыми обязанностями я справлялась более или мене сносно. Юлий Валерианович перестал называть меня тетерей, взял за правило при каждой встрече теребить за щеку, а также, если что-то не клеилось во время съемок, не упускал возможности дружески подтрунить нет ли у меня в запасе парочки идей, как решить сцену? При каждой такой шуточке мега-звезда Орлов косился в сторону моей особы, и мне снова, как и тогда на площадке, казалось, что глаза его начинают посверкивать от ярости.
Даже Наташка-зазнайка (вот уж неожиданность!) стала проявлять ко мне дружеские чувства и снизошла до того, что самолично предложила провести экскурсию по городу (ведь та, что мы запланировали с Элкой, так и не состоялась). Не скажу, что я горела желанием провести свой выходной день с НЗ, но ведь когда ты оказываешься одна в большом и чужом городе, выбор не так уж велик. Впрочем, при ближайшем знакомстве Наташка оказалась совсем даже неплохой девчонкой, правда, чересчур зацикленной на модной одежде и косметике. Поэтому вся наша культурная программа свелась к походу по торговым центрам.
Конечно, мое провинциальное воображение было мгновенно сражено царившим вокруг размахом и помпезностью: громадные сверкающие хрустальные люстры, манекены в претенциозных позах, кричащая музыка и одуряющие запахи дорого парфюма. Чего уж греха таить, я бы выбрала для покупок место поскромнее. Но Наташка, мои комплексы и фобии не разделяла. Она, словно к себе домой, заходила в самые шикарные бутики, перебирала наряды от всяких там кутюрье, заставляла надменных продавщиц таскать их в примерочную кабинку, а затем делала вид, что ей ничего не подходит, советовала расширить ассортимент, и мы двигались к следующему бутику.