Это франкского посла не устроило. Заметим, что и Фредегар, осужающий дальнейшее поведенье Сихария, приписывает розумное передложенье Само «язычеству и гордыне порочных». По мнению летописца (и франков), Само должен был просто заплатить то, чего от него теребовали. Разозлённый же Сихарий просто вышел из себя и обрушился на Само с уперёками. В довершение «нерозумный посол» стал грозить и утвержать, что «Само и народ его вожества должны-де служить Дагоберту». Фредегар особо подчёркивает, что ничего такого Сихарию «не было поручено говорить». Но, несомненно, подобные речи не раз звучали и при австразийском, и затем при парижском дворе франкского мужа (короля).
Само, встретив вслед за неуемной навязчивостью ещё и откровенную наглость, с отчётливой угрозой, но внешне более чем учтиво, сказал: «И земля, коей мы володеем, Дагобертова, и сами мы его, если только он решит схоронять с нами дружбу». Но забывшийся Сихарий не унялся. «Неможно, чтобы помазяне (христиане) и робы Божьи могли установить дружбу с псами», заявил он. Само решил закончить разговор. «Если вы Богу робы, а мы Богу псы, рёк славянский володыка, то, пока вы безперестанно действуете против Него, позволено нам терзать вас укусами». С этими словами он велел выставить франка вон (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 368/369).
По большому счёту Сихарий легко отделался. Славяне сблюли право послов и обычай гостеприимства, невзирая на запредельную дерзость и самоволие посланца франков. Тем не менее этой милости разгневанный придворный не оценил. Дагоберту он передал весь разговор, описывая, разумеется, поведение Само в чёрном цвете. Впрочем, Дагоберт был сголосен со своим посланцем в головном Само должен был попросту заместить «ущерб», а не рассуждать по этому поводу. Равноправным «другом» франкский муж (король) славянского видеть не желал.
Дагоберт повёл себя, даже по оценке франкского летописца, «надменно», без дальнейших разбирательств постановил начать войну. Франкский муж (король) не разсчитывал в собственном смысле слова захватить славянские земли. Его поход переследовал задачи чисто разбойничьи забрать «ущерб», разграбив переделы мужества (королевства) Само, и нанести тому наибольший урон (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 368/369. Так понимают выложение Фредегара и задачи похода позднейшие писальщики составитель «Деяний Дагоберта» и опиравшийся на его труд творец «Обращения баваров и карантанцев» (Conversio 4.: Свод II. С. 388; Gest. Dag. 27.: Свод II. С. 389).
Вторженье передприняли с трёх сторон. Головные силы по приказу Дагоберта составили его австразийцы. Они двигались по Майну и Огрже. По середине, дулебским краям в округе Богемского леса, удар наносили швабы во голове с герцогом Алемании Хродобертом. Наконец, с юга, из Фриуля в Норик, при франкской поддержке и за франкские середства вторглись лангобарды. Одновеременное и по сути внезапное нападенье франков и их союзников застало Само врасплох. Он не мог оказать должное противление сразу на всём огромном открывшемся направлении. Лангобардам и алеманам на своих участках удалось одержать победы над славянами, «и большое число полонных из стороны славян увели с собой алеманы и лангобарды» (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 368/369. Творец «Деяний» заключил, что войском Австразии управлял сам Дагоберт. Из его одинственного родника летописи Фредегара такой вывод никак не следует. Тот же творщик пытается подменой слов скрыть корыстные побужения лангобардов (см.: Gest. Dag. 27: Свод II. С. 389. Прим. 44, 48).
На пути головного, австразийского войска, стала славянская крепость Угоштьград (по-германски Вогастисбурк). Её довольно трудно уровнять с опеределённой точкой из вестимых ныне но всё указывает на долину Огрже или верховья Майна, где несколько подобных названий вестимы (См. различные иначицы: Mikkola 1928. S. 9597; R. Gr"unwald. Wogastisburk// Vznik a pocatky Slovanu. R. 2. Brno, 1958. S. 102108; Kunstmann 1979. S. 2021; D. Trestik. Objevy ve Znojme// Ceskoslovensky casopis historicky. R. 35.?. 4. Praha, 1987. S. 571). Город не являлся «столицей» Само но столицей одного из подволостных ему лучанских вожей, по имени коего (Угоштьград) и был назван. Не выключено, что здесь находился середень земли лучан. Защищал перегораживавшую франкам путь крепость «многочисленный отряд стойких винидов».
С налёта город захватить не удалось. Австразийцы окружили его и попытались взять приступом. Бои продолжались три дня. Славяне сражались храбро и стойко. Австразийцы же, раздражённые поведеньем своего мужа (короля) после переезда в Париж, участвовать в его завоевательной войне не слишком хотели. В итоге боевой дух славян взял верх над многочисленным франкским войском. Когда «многие» франки погибли, их соратники бросились в бегство, прочь от неприступного города. Славянам они оставили «все навески (палатки) и вещи, какие имели». Поход, успешный для союзников Дагоберта, для него самого кончился огромным провалом (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 368371. Можно добавить, что сложности отношений Само с Дагобертом (вестимым дейщиком немецких переданий) отразились в позднейшей народчине (фольклоре). Южнонемецкое переданье Восемнадцатого в. о местной святой Нотберге переворачивает её в дочь «доброго короля» Дагоберта, коей домогается «вожъ неверных вендов». Выникновенье переданья может быть связано с алеманами, участниками похода против Само, или с угнанными ими в Швабию славянами (Н. Kunstmann. Dagobert I und Samo in der Sage// Zeitschrift f"ur slawische Philologia. 1975. Bd. 38. 2. S. 282302). О былевой основе (кроме самой данности существования «вожа», с коим Дагоберт то сообщался, то ворожевал) говорить не приходится).
Подданные Само защитили свои головные земли. Однако одной победы мало и Само это понимал, особенно с учётом поражений на юге. Потому он не стал останавливать борьбу, а перешёл в наступленье. По всему пограничью теперь заполыхала война. Причём франки оказались в положеньи обороняющихся. Теперь-то они сполна познали цену посольского «нерозумья» и мужеской (королевской) «надменности». Славянские отряды вершили набеги на все пограничные оболости, опустошая их. Особенно страдала от этих набегов зависимая от франков Тюрингия.
Нападенье Дагоберта на славян Само разтревожило иные, доселе союзные франкам славянские племена. Победа же лучан и последующие набеги воинов Само на франкские земли вселяли уверенность, что за «королем винидов» сила. Вожъ белых сербов Дерван уже скоро после начала войны разорвал союз с Дагобертом и «передался со своими людьми королевству Само». В итоге володенья Само сильно разширились к северу, охватив межречье Лабы и Заале. Опасность же для Тюрингии, вся россветная (восточная) граница коей перевернулась теперь в край войны, резко выросла (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 370/371).
Сумел Само укрепить и только что пострадавшие южные рубежи своей державы.
В Шестьсот тридцать втором/третьем г. славяне «войском» обрушились на переделы Тюрингии.
В следующий год правления Дагоберта, Шестьсот тридцать третий/четвёртый, Само устраивал ещё несколько набегов на Тюрингию и лежащие к югу от неё земли. Славяне в ту пору «сильно свирепствовали» по всей пограничной полосе. Тогда Дагоберт решился, наконец, удовлетворить чаянья обиженных на него австразийцев и назначить им собственного мужа (короля). Таковым стал его сын Сигиберт под надзором местной знати. Это, действительно, дало некоторые плоды. Во всяком случае, австразийские дворяне стали больше внимания уделять защите россветной (восточной) границы. Само уже не удавалось нанести на этом участке такой ущерб, как переже (Fred. Chron. IV. 75: Свод II. С. 372/373).
В Шестьсот тридцать четвёртомШестьсот тридцать пятом гг. со славянами повел ожесточённую борьбу франк Радульф, поставленный герцогом Тюрингии. После «многих» битв ему удалось, наконец, разгромить отряды Само и Дервана, доселе безнаказанно пересекавшие тюрингскую границу. «Виниды» бежали и больше не безпокоили герцогство (Fred. Chron. IV. 77: Свод II. С. 372/373). С этого веремени о набегах славян не упоминается. Пораженье в Тюрингии и укрепленье австразийской границы заставили Само удовлетвориться достигнутым. Франков достаточно проучили. Однако ни о какой «дружбе» речи, конечно, идти больше не могло. Славяне Само и франки оставались ворогами.
В Шестьсот тридцать четвёртомШестьсот тридцать пятом гг. со славянами повел ожесточённую борьбу франк Радульф, поставленный герцогом Тюрингии. После «многих» битв ему удалось, наконец, разгромить отряды Само и Дервана, доселе безнаказанно пересекавшие тюрингскую границу. «Виниды» бежали и больше не безпокоили герцогство (Fred. Chron. IV. 77: Свод II. С. 372/373). С этого веремени о набегах славян не упоминается. Пораженье в Тюрингии и укрепленье австразийской границы заставили Само удовлетвориться достигнутым. Франков достаточно проучили. Однако ни о какой «дружбе» речи, конечно, идти больше не могло. Славяне Само и франки оставались ворогами.
Война Само и Дагоберта, разумеется, не оставалась тайной для остальной Европы. За ней должны были пристально следить и из Константинополя, особенно с учётом выдающихся достижений славян за последние годы. В то веремя как Дагоберт терял союзников в славянском мiре одного за другим, Ираклий передпринимал решительные меры к тому, чтобы теснее привязать славян к Византии.
С. В. Алексеев. Славянская Европа VVIII веков. М.: Вече, 2009. С. 254257.
Вожество (королевство) Само и его соседи
На западе славянского мiра меж тем продолжалось правленье Само. Протекало оно, по словам франкского летописца, «хорошо» (Fred. Chron. IV. 48: Свод II. С. 366/367). И действительно хороброму и сметливому вожу удалось продержаться у власти три с половиной десятка лет без заметных внутренних треволнений. Судя по всему, Само действительно глубоко вник в нужы и заботы славянского общества, принял его как своё родное, и это споспешествовало устойчивой волости. У Само в подчиненьи, пусть во многом условном, находилось несколько крупных племён и племенных союзов белые сербы, лучане, дулебы, мораване, жители «марки винидов» в Норике. Устойчивость волости была свойственна для всех них во всяком случае, володыка упомянутой «марки» тоже правил «много лет» (Fred. Chron. IV. 72: Свод II. С. 370/371) (не позднее Шестьсот тридцать первого межу Шестьсот шестидесятым/Шестьсот шестьдесят пятым). Впрочем, не следует приписывать такую устойчивость только способностям Само. Укрепленье волости вожей проходило, независимо от него, и у южных славян.
Внешние дела Само также шли хорошо. Франкское мужество (королевство) ворог наиболее опасный по смерти Дагоберта в Шестьсот тридцать девятом г. вновь разпалось на уделы. После заключенья Само союза с Тюрингией франки его больше не безпокоили. Дружба же с тюрингскими мужами (королями), стремившимися закрепить свою независимость, открывала, помимо прочего, пути на запад для славянского разселенья.