Не копи темноту, неприятность,
Не грузи подсознание сверхтьмой.
И тогда еще есть вероятность,
Что в ладу будешь жить ты с собой.
Чашка со звездами
Я пила молоко из чашки
со звездами на дне.
Молоко светилось нежно,
как Млечный Путь там, в вышине.
Мне же сказали: «Это роскошь».
И дали
стакан,
Чтобы я убедилась, что звезды
в чашке это мираж, обман.
Так решили меня с тропы мистической
убрать, увести,
Чтобы я научилась, как все, бороться за место
под солнцем,
Двумя веслами в гонке грести.
Я посмотрела на стакан. Убогий, простой, пустой.
И жизнь у них такая же. Полный отстой.
И решила: не буду я пить из стакана молоко!
Все, что убогое, никакое, то не мое.
Только чашка со звездами для молока.
Меня манит Млечный Путь, мечта зовет издалека.
Знать, такая у меня судьба.
О надежности
Что надежно,
Я не знаю.
Может, речка за окном,
Три березы на пригорке
И из памяти тот дом
Может, чашка с чаем сладким
И горячесть пирогов,
Может, звезды в небе ясном
И сверхлегкость детских снов
Но одно мне ясно точно:
Нет надежности вовне.
Жизнь иллюзия простая.
Мы живем здесь как во сне.
Так рисовал Ренуар
Нарисуй, художник, счастье,
Чтобы в мир оно пришло.
Чтобы горе и ненастье
Не легли на полотно.
Чтобы в мир отобразилось
Все, что в сердце зародилось
Как любовь.
Чтоб мечта вдруг окрылилась
И забилось сердце вновь.
Солнечный зайчик
Солнечный зайчик коснулся слегка
Мягкой мурлыкающей кошки.
Я подняла от страницы глаза:
«Жить надо здесь и сейчас.
Жизнь утекает по капле и исчезает по крошке.
Вот этот день совершенством своим
Мне предназначен судьбою.
Он как подарок средь разных миров.
Мне же решать,
Как поступить, что предпринять,
Дверь я какую открою.
Может, к закрытой я вдруг подойду,
Или мне кажется это».
Масса вопросов вмиг в голове,
А вроде и нет ответов.
Ясно одно: как ни крути,
Что бы и где ни случилось,
Верь: будет классно все впереди!
И Богу отдайся на милость.
Игорь Вайсман
Родился в 1954 году. В 1977 году окончил Башкирский госуниверситет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других изданиях. Рассказы печатались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах России.
Ясно одно: как ни крути,
Что бы и где ни случилось,
Верь: будет классно все впереди!
И Богу отдайся на милость.
Игорь Вайсман
Родился в 1954 году. В 1977 году окончил Башкирский госуниверситет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других изданиях. Рассказы печатались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах России.
Автор книг: «Книговорот» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2017), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (изд. «Перо», г. Москва, 2017).
Проживает в городе Уфе.
Сверчок замолчал
Вроде жив и здоров. Вроде жить не тужить. Так откуда ж взялась печаль?..
Виктор ЦойДед Матвей, маленький, сухонький, тихий и неприметный старичок, служил сторожем в офисе компании.
Работников такого почтенного возраста у нас и не держат, но дед выгодно отличался от более молодых коллег, которые нередко много чего себе позволяют, сочиняя потом кучу оправданий. Оправдываться ему было не в чем: он приходил на работу за полчаса, никуда не отлучался, ничего не просил, никогда не болел, не пил, не курил и всегда был в курсе событий по работе. С таким надежным сотрудником руководству даже в голову не приходило искать ему замену.
Собственно говоря, при своих более чем скромных запросах дед Матвей вполне мог прожить и на пенсию. А на работу устроился, чтобы не было одиноко: после ранней смерти супруги он, подобно верному лебедю, так больше и не женился. Единственный же сын давно свалил за бугор и уже лет двадцать не напоминал о себе.
Престарелый сторож стал своеобразным отличительным знаком компании. Приходя утром на работу, сотрудники всегда улыбались ему, мужчины непременно здоровались за руку и интересовались здоровьем.
И вот однажды в просторное фойе, где располагалось рабочее место деда Матвея, каким-то образом проник сверчок и стал издавать характерные трели, похожие на свист. И ничего бы в этом особенного не было мало ли какие букашки попадают внутрь зданий, если бы не время года: за окном стоял февраль, и постоянные метели занесли снегом все возможные щели в стене и фундаменте здания.
«Откуда он взялся? недоумевал старик. Может быть, впал в зимнюю спячку в одной из комнат, да что-то его разбудило?»
Ну что, дед Матвей, теперь не скучаешь? Песенки слушаешь? с улыбкой интересовались сотрудники.
Да, повеселей стало, соглашался тот, застенчиво улыбаясь своей неамериканской улыбкой.
И в самом деле, в одинокие ночные часы ему стало теплее на сердце оттого, что рядом бьется еще одно, пусть крохотное, но живое сердце. Сверчок внес частицу лета в замерзшее снежное царство. В строгом, давящем своей официальностью фойе стало как-то уютнее, словно кто-то очень большой вдохнул сюда свою душу.
Вот только увидеть сверчка сторожу никак не удавалось. Его трели, отражаясь от отделанных мрамором стен, разносились эхом, и определить месторасположение насекомого было очень сложно. Но и невидимый, он был словно бальзам для души одинокого Матвея.
Теперь я здесь не один! радовался по ночам старик.
Детство и юность старика прошли в деревне, на лоне природы. Поэтому все живое вызывало отклик в его душе, напоминая о лучших годах жизни. Матвей всегда отличался жалостливостью к не всегда счастливой судьбе братьев наших меньших. Незаживающей раной запала в память смерть выпавшего из гнезда птенца стрижа, которого он подобрал, но выходить не смог, как ни старался. Потом, уже живя в городе, он вытащил буквально из-под колес автомобиля брошенного кем-то котенка. Машина успела отдавить ему задние лапки и хвост, и этот инвалид прожил потом у своего спасителя целых семнадцать лет всю отпущенную кошкам жизнь.
И вот теперь этот неизвестно откуда взявшийся сверчок словно перенес деда в те далекие годы. Однако со временем сторож заметил, что сверчок стал все реже напоминать о себе. И голос его стал тише. Потом еще реже и еще тише.
Не помирает ли мой друг от голода? встревожился дед Матвей. Чем ему питаться-то, не лето ведь! Он должен был переспать зиму, да не сложилось. И вот теперь медленно умирает голодной смертью.
У старого сторожа сжало сердце. Он и рад бы поделиться со сверчком, да не мог его найти и не знал, чем тот питается. Решил поспрашивать у офисных работников, снующих днем мимо него: «Они люди молодые, грамотные, знают, наверное»
Сверчок кушать хочет, говоришь? отвечали те со смехом. Да ты не переживай! Сдохнет, летом другой появится!
Что вы такое говорите! с болью в голосе возмущался старик. Как вы не понимаете, он умирает от голода
Да не расстраивайся, дед! похлопал его по плечу молодой менеджер, пахнув запахом дорогого дезодоранта. Возьми вот лучше, угощайся у нас после вчерашнего банкета торт остался
Но сторожу было не до угощений. Он даже забыл поблагодарить молодого человека.
И вот однажды сверчок совсем замолчал. На душе старого Матвея стало тяжело. Отделанное мрамором фойе, согретое до этого присутствием невидимого друга, сделалось холодным обиталищем смерти.
Прошел месяц. Как-то придя на работу, дед Матвей услышал знакомый свист. Только на сей раз был он очень громкий и какой-то неживой, словно издавал его гигантский металлический сверчок из голливудского фантастического фильма.
Сторож впал в замешательство. И, не зная, что подумать, стал расспрашивать сотрудников.
Ты все сверчка своего не можешь забыть? улыбаясь, спрашивали они. Это пожарная сигнализация такие звуки издает. Батарейки сели в извещателях.
Настроение старика было испорчено. Целый день он вспоминал умершего сверчка. Каждый звук пожарного извещателя болью отдавался в сердце. Эта смена стала для Матвея сущей пыткой пожарные заменили батарейки только к концу дня.
Ты никак плачешь? удивлялись сотрудники. Все по сверчку грустишь? На вот лучше анекдоты почитай!
А в конце дня завхоз, широко улыбаясь, сообщил сторожу радостную, как считал, новость:
Ну, дед Матвей, больше скучать не будешь! Смотри, что я привез! Это искусственный водопад. Завтра установим его вот в этом углу, и он будет журчать, как настоящий. Втыкаешь вилку в сеть и на тебе природа! И тебе веселей, и посетителям! Понял? Цени!
Старый сторож посмотрел на него влажными, измученными глазами и ничего не ответил.
Соприкосновение миров
Серёга Бурцев едва успел заскочить в отъезжающую маршрутку. Так что ему чуть не прищемило ногу закрывающейся дверью. И тут же женщина, занимавшая одно из мест для детей и инвалидов, встала и подошла к водителю рассчитываться за проезд.
«Повезло», подумал Серёга, бухнувшись на освободившееся место, посмотрел на часы и достал смартфон.
Никитос, ты как? громко, с пылу с жару гаркнул он в трубку. Уже подъезжаешь? Молодец, брат! А я пробегал, дел навалилось, сам знаешь, только что сел в автобус. Если чуть опоздаю, ты займи этих парней разговорами. Их нельзя упускать, когда такой шанс еще будет? Усек? Ну давай, держи хвост пистолетом!
Сунув мобильник в карман, Серёга наконец расслабился, блаженно закрыл глаза и разлегся на сиденье так, что ногами уперся в чьи-то ноги напротив.
«Все будет в шоколаде! сказал он самому себе. Будет и у нас небо в алмазах!»
Сидевшая напротив девушка не стала делать замечание шумному парню, чувствующему себя хозяином в общественном транспорте, а лишь безропотно подобрала свои ноги. Это была на удивление редкостная красавица, но ее красоту не то чтобы портил, а как-то с ней не сочетался усталый, разочарованный взгляд.
Бурцев тем временем решил еще кому-то позвонить, сунул руку в карман, открыл глаза и тут увидел ту, кого заставил потесниться. В тот же миг он словно провалился в иное измерение. Напротив сидело существо из другого мира девушка невообразимой красоты и смотрело прямо ему в глаза.
Она так не подходила этому фыркающему, дребезжащему, разбитому пазику, этому грязному полу, этим людям, что со скучающими, пресными лицами ехали по своим будничным делам, радиоприемнику, орущему какую-то чушь, и ему самому, Серёге Бурцеву, со всеми его мыслями и занятиями. Как она вообще оказалась в этой колымаге, катящейся по асфальту на одном лишь честном слове?