Она каждый день говорила, что любит меня, и я всё равно лучше всех на свете. И я верил. Верил и делил её с другим мужчиной. Я занимал высокую должность, он тоже. Ни о каких дуэлях и защите чести не могло идти и речи. Я не мог допустить скандала на международном уровне.
Однажды я заметил на ней синяки. Она не прятала их от меня, а как будто гордилась ими. Я рассвирепел. И ударил её. Она смеялась. Ни одной слезинки не было в её глазах.
Наша жизнь стала похожа на схватку. Она выползала из-под меня вся побитая, но не сломленная. И когда стал поднимать руку, Елена перестала мне изменять. Она ждала меня дома. Это она вселила в меня зверя. Мне было больно смотреть на неё, но она просила об этом. И однажды я не рассчитал свои силы.
Наша жизнь стала похожа на схватку. Она выползала из-под меня вся побитая, но не сломленная. И когда стал поднимать руку, Елена перестала мне изменять. Она ждала меня дома. Это она вселила в меня зверя. Мне было больно смотреть на неё, но она просила об этом. И однажды я не рассчитал свои силы.
Пани Анна дрожала. Она смотрела на Германа глазами полными ужаса.
Но я не просила тебя об этом, прошептала Анна.
Герман словно не услышал её и продолжил:
Это было тяжёлое для меня время. Я отправил людей за Густавом. Думал, что он спасёт Елену. Но было слишком поздно. Единственным человеком, который не дал мне тогда сойти с ума, был твой муж. Меня сняли с должности и отправили в Ростов.
Я не понёс наказание. Всё удалось замять. Когда над жизнью вашего с Густавом сына нависла угроза, я не мог не помочь ему. Да и в гибели Густава есть моя вина. Я оступился. Мне хорошо с тобой, Анна. Но мне везде мерещится Елена. Даже твоя невестка напоминает её. А смех Софьи такой же, как был у Елены.
Пани Анна плакала. Она не могла поверить во всё, что рассказал Герман. Когда успокоилась, спросила у него:
Зачем ты вернулся? Чтобы убить меня?
Анечка, Герман встал на колени, я люблю тебя. Дай мне последний шанс. Ведь сейчас всё хорошо, я буду держать себя в руках. Буду спать в отдельной комнате, тогда я точно не причиню тебе вреда. У тебя замечательная приёмная дочь. Софья смелая. Я до сих пор не понимаю, как она смогла укротить во мне зверя?
Она мне не приёмная, Герман. Это моя родная дочь. Моя с Густавом дочь. Не смей так говорить! возмутилась пани Анна.
Не буду, ответил Герман. Позволь мне остаться. Вы с Софьей самые родные для меня!
У Анны не повернулся язык, чтобы сказать: «Уходи».
И Герман остался. Портниха, чтобы не скучать по Софье, стала брать больше заказов. На ночь запиралась в комнате, двигала к двери шкаф. Пускала Германа к себе только днём, когда у неё не было клиенток.
Больше к тому разговору они не возвращались. Несмотря на всё, что рассказал ей Герман, Анне показалось, что она стала любить его сильнее. Только один раз после своего откровения Герман попытался ударить Анну, но она оглушила его шкатулкой, которая стояла на прикроватной тумбочке.
Когда Анна навещала в гимназии Софью, та просила матушку раздеться. Говорила, что если увидит синяки, то сбежит из гимназии. Но сбегать не пришлось.
***
Янек назвал дочку Златой. Теперь он и Зою, и дочь называл Золо́то. И часто говорил, что купается в золоте, потому что его любят две золотые девочки. Счастье в Зоиной семье лилось через край.
Удивительным образом в конце 1912 года Янек, Зоя, Николай и Евгения начали дружить семьями. Произошло это случайно. Николай, как-то встретив Янека, долго благодарил за своё спасение. Янек радовался, что ему удалось вытащить Николая из «ямы», в которой тот оказался. Слово за слово и Соломин рассказал, что женился, и у него родился сын. Посоветовавшись с Зоей, Янек пригласил Николая с семьёй в один из выходных январских дней 1913 года.
Зоя сдружилась с Евгенией, и они стали вместе посещать уроки шитья у пани Анны, которые та решила организовать для всех желающих. Иногда уроки пани посещали и гимназистки.
Софья, отучившись в гимназии полтора года, бросила её. Овладев навыками шитья, наравне с Анной обшивала богатых дам, а перед Первой мировой войной стала хозяйкой мини-ателье для женщин среднего класса.
Из тканей подешевле она шила такие же модели, которые предлагала Анна для своих богатых клиенток. Софье на тот момент было 12 лет. Никто из услышавших историю Софьи не верил, что она приёмная, а не родная дочь Анны Левандовски.
Весной 1913 года Зоя забеременела. Как-то прогуливаясь с дочкой по городу, встретила Таисию. Та несла на руках светловолосого мальчика. Подойдя ближе, Зоя заметила у Тайги большой живот.
Поздоровались как ни в чём не бывало. Таисия светилась счастьем. Зоя даже невольно улыбнулась при виде её. Двухлетний Иван без умолку щебетал и кого-то до боли напоминал Зое. Напоминал Макара. Уже больше двух лет о Макаре ничего не было слышно. Иногда Зое казалось, что он перед ней идёт по городу. Обгоняла прохожего, оглядывалась и разочарованно шла дальше.
В середине 1913 года по городу прокатилась волна задержаний на фоне противодействия революционной деятельности. Мужчин, возвращавшихся с работы, задерживали прямо на улице.
В середине 1913 года по городу прокатилась волна задержаний на фоне противодействия революционной деятельности. Мужчин, возвращавшихся с работы, задерживали прямо на улице.
Наслушавшись об этом, Зоя спрашивала у мужа, грозит ли ему опасность. Он клялся, что давно не связан с комитетчиками и с ним ничего не случится.
Когда Янек не вернулся домой после очередного рабочего дня, Зоя забила тревогу. Уже стемнело. Она собрала дочь и сначала побежала к отцу. Григорий рассказал, что Янек ушёл домой вовремя.
Оставив дочь с Евдокией Степановной, Зоя вместе с отцом побежала в полицейский участок. Там приняли заявление и велели ожидать. Григорий советовал дочке не беспокоиться и остаться ночевать у него.
Но Зоя, оставив Злату у Кирьяновых, поспешила домой. Всю ночь она не сомкнула глаз. А наутро к ней пришли с обыском. Перевернули всё вверх дном. Ничего не нашли.
На все вопросы о Янеке упрямо молчали. Зоя, отчаявшись, не знала, к кому обратиться. Вся заплаканная прибежала к Парамонову. Тот, увидев Зою, смутился. Потом протянул ей лист бумаги. Среди трёх десятков фамилий кружком были обведены около десяти.
Это все мои, еле слышно сказал Парамонов. Я ничего не смог сделать. Прости, Зоя. Никто не разбирался. Я помогу твоей семье.
Зоя почувствовала, как земля уходит из-под ног.
О том, что без суда и следствия расстреляли революционеров, гудел весь город.
Дни тянулись медленно. Зоя почти не выходила из дома. Почти ничего не ела. Похудела сильно. Евдокия Степановна всё удивлялась, откуда такими темпами растёт живот Зои, если она питания никакого не получает. Когда Злата спрашивала об отце, Зоя не выдерживала и долго не могла успокоиться. Григорий Филиппович как-то сказал внучке:
А давай я стану твоим папой?
Та покачала головой, а потом иногда стала деда папой называть. Сыновья Григория Филипповича ревновали Злату к Григорию. Перебивая друг друга, твердили, что это их отец. Но Григорий говорил, что в его сердце много места, и любви хватит на всех. Так Григорий стал для внучки отцом.
Пани Анна никак не выходила из шокового состояния. Никто не мог успокоить её: ни Софья, которая всё время находилась рядом, ни Герман.
Иногда Анна приходила к Зое, прижимала к себе Злату, не отпускала её долго и всё время шептала:
Не верю, не верю Мне снится Густав, с ним рядом нет Янека. Вернётся твой папа, Золо́то моё.
К глубокому сожалению учениц, школа шитья прекратила своё существование. Софья продолжала шить для дам среднего класса. Но заказов брала мало, так как много времени проводила с Анной, успокаивая её.
Большую поддержку Зое оказал Джан. Как только узнал о случившемся, тут же навестил её. Он не просил успокоиться, когда она заливалась слезами. Просто садился рядом, обнимал её и что-то шептал по-китайски. Зоя не понимала значения этих слов, но иногда ей становилось легче.
Джан заставлял Зою есть. Он насильно кормил её с ложечки. Уже перед самыми родами Джан остался жить у Зои. Именно у неё он впервые после своего ухода от Кирьяновых встретил Евдокию. Мачеха навестила падчерицу с сыновьями. Мальчишки недоверчиво смотрели на китайца и прятались за Евдокией. А Джан улыбался им.
Евдокия Степановна не смогла справиться с эмоциями. Слёзы катились из её глаз. Джан подошёл и обнял Евдокию. Они долго стояли обнявшись. Мальчики уже перестали обращать внимание на китайца и играли со Златой.
С того дня Евдокия каждый день приходила к Зое. Они с Джаном почти не разговаривали, только обнимались при встрече. Когда сыновья рассказали отцу, что их маменька обнимает дядю без глаз, Григорий сразу понял, о ком идёт речь, и запретил жене навещать Зою.
Евдокия не приходила несколько дней подряд, и Джан всё понял. В начале декабря Зоя родила сына. Роды были тяжёлыми. Джан не спал несколько ночей и когда Зое стало немного легче, уснул и не просыпался два дня. Его ждали на работе, за ним приходили родственники больных. Прямо под дверью умоляли его о помощи. А он не мог оставить Зою.
Первое время после родов Зое помогала Евгения. Она менялась с Джаном. Зоя не вставала с кровати почти месяц. Только когда окрепла, Джан разрешил ходить по квартире. Зоя по просьбе китайца назвала сына его именем. Джан был счастлив.
Весной 1913 года город захватила волна эпидемий, которая с началом Первой мировой войны с трудом сдерживалась под контролем.
В мае 1913 года Таисия родила от Лорана сына. Бывший следователь летал на крыльях любви и счастья. Когда повитуха положила Лорану в руки новорождённого сына, тот едва не упал в обморок. Он шептал Тайге слова любви, плакал вместе с ней, прижимая к себе второго сына. Мальчика назвали Степаном.
А в конце декабря 1913 года Таисия тяжело заболела. Доктор изолировал её в лечебницу на койко-место, которое оплатил Парамонов. Лоран молился. Но чуда не произошло.
Бугорчатка (туберкулёз) не пощадила Таисию.
Убитый горем Лоран не мог поверить в случившееся. Оставшись с двумя детьми на руках, он ушёл с работы. Ему казалось, что его жизнь остановилась, и только плач голодного сына возвращал его к реальности.
Нанятая кормилица приходила строго по времени, а Степан не наедался. И тогда Лоран мелко резал морковь, заворачивал в тряпочку и давал сыну. Тот жадно высасывал из тряпочки сладкий морковный сок, а Лоран, сидя рядом и прижимая к себе ничего не понимающего Ивана, плакал от горя.