Не успев даже разместиться в следующей кабинке. Марк и Шейла опять слиплись друг с другом. Под немым давлением ожидающего контролёра, Диана с мольбой взглянула на Марго:
Ничего, если я пойду с вами? А то меня стошнит, и впервые не из-за высоты.
Даже голос её зазвучал громче. Рассмеявшись, Марго мягко погладила Ди по плечу.
Спрашиваешь еще. Солнышко, спрячь газировку, эта фраза была адресована мне.
Тревога промаршировала по моему желудку. Я взглянула на картонный стаканчик.
Что? В смысле «спрятать»? Как? Куда спрятать?
Давай помогу, Фрэдди бережно коснулся моих пальцев и забрал газировку.
Руки у него были тёплые и нежные.
Прикосновения всегда действовали на меня сильно, а теперь и вовсе превратились во что-то невообразимое. Я не могла пошевелиться. Мурашки завоевали всё тело, а сердце отплясывало ирландские танцы. Пытаясь понять, отчего возникло такое замешательство, Фрэдди внимательно изучил моё лицо, но Диана подтолкнула нас обоих в спину:
Идём, а то всё укатится к чертям.
Я что-то благодарно промычала. Мы запрыгнули в шатающуюся кабинку. Фрэдди и Диана сели напротив нас с Марго. Как Фрэдди пробрался внутрь с газировкой понять я не могла. Прятать её было негде. Фокусник, не иначе.
Вернув мне стакан, Фрэдди подмигнул. Я ему дежурно улыбнулась и отвернулась в надежде, что наконец перестану краснеть. Тело в подробностях помнило нежное прикосновение его пальцев и раз за разом пропускало по нервам отголоски возбуждения. Кабинка, покачиваясь, набирала высоту. Я сосредоточилась на вращающемся механизме, что приводил конструкцию в движение, но вскоре обзор заслонила боковина кабинки, и на виду остался только Атермонт.
Вернув мне стакан, Фрэдди подмигнул. Я ему дежурно улыбнулась и отвернулась в надежде, что наконец перестану краснеть. Тело в подробностях помнило нежное прикосновение его пальцев и раз за разом пропускало по нервам отголоски возбуждения. Кабинка, покачиваясь, набирала высоту. Я сосредоточилась на вращающемся механизме, что приводил конструкцию в движение, но вскоре обзор заслонила боковина кабинки, и на виду остался только Атермонт.
Вокруг нас будто на старинной карте раскладывались черепичные крыши домов. Далеко внизу вертелись пёстрые карусели. Повсюду гулял ветер. Волосы, подхваченные вихрем, разметались по сторонам, то и дело влезая в лицо не только мне, но и Марго. Прохлада освобождала разум от повседневной мишуры, а живописный вид настраивал на поэтический лад.
Тёмный горизонт покачивался в мерном гуле волн, сливаясь с отдалённой полифонией аттракционов. Глянцевая бухта тянулась по окружности, как золотое кольцо, усыпанное бриллиантовой крошкой звёзд и огней ночного освещения, что подсвечивали золотом уютные улочки и крылечки таунхаусов, красноречиво подтверждая облик лучшего города на свете. Венчал это кольцо огромный сапфир бесконечное Тихое море. Атермонт сиял во всей красе. Как Марго и сказала, истинный шедевр: от гладкого булыжника мостовой до самых верхушек лесных деревьев.
За спиной возвышалась огромная чёрная гора. Незыблемая и безмолвная, она присматривала за городом как древний страж. Луч старого маяка крадучись облизывал склон, отражаясь от него истёртым золотом, потом соскальзывал далеко в плодородные земли и снова терялся над волнами. По другую сторону кабинки в пушистой зелени леса тонула окраина города. Меж черепичных крыш виднелись башенки-«рожки» и крошечный стеклянный купол отсюда особняк Равелов казался миниатюрным, похожим на кукольный домик.
Кафедральный собор тоже напоминал архитектурный макет, но, расположенный гораздо ближе, по-прежнему смотрелся монументально. Возвышаясь в центре города веками, он горделиво ощетинился готическими башнями, аркбутанами и контрфорсами, а полные черноты оконные розетки взирали на улочки старыми глазницами.
Атермонт пульсировал энергией. Не бешеным ритмом ночных мегаполисов, а мерным и спокойным ходом жизни. Если бы пришлось сравнить его с природным явлением, это была бы могучая широкая река с неторопливым величавым течением.
Марго отвлекла меня от раздумий, отобрав стакан с колой, и поставила его на край лавочки, а потом протянула Фрэдди телефон:
Снимешь нас на память? Не хочу делать селфи.
Он молча запустил камеру и подобрал нужный ракурс. Марго обняла меня, прижалась щекой к моей щеке такая близкая и родная. Уголки губ потянулись вверх сами собой.
Самая искренняя улыбка из всех, что я видел, сказал Фрэдди и тоже улыбнулся в свете экрана.
От смущения щёки закрыли мне глаза я пыталась справиться с эмоциями, но отчего-то сияла ещё сильнее. Глянув на меня, Марго покачала головой:
Снимай давай, пока у Алекс лицевой нерв не защемило от умиления.
Наш дружный хохот разнёсся по округе. Камера щёлкнула снова, а сверху послышался бодрый, полный иронии голос Марка:
Вы там что, запрещенные вещества с собой протащили? Поделились бы что ли!
Зачем тебе наркотики, Панакс? Ты и так пьян от любви, бросила Ди, не поднимая головы. Пальцы её крепко сжимали край сиденья, а лицо было цвета вчерашней овсянки.
Ты как? Плохо себя чувствуешь? спросила я с беспокойством.
Нормально, просто не люблю высоту.
А чего тогда катаешься?
Если бы я не делала всего, чего боюсь, я бы и из дома не выходила. Что теперь, всю жизнь прятаться? ответила Диана с видом Конфуция.
От разговора про высоту ей определённо не стало лучше Ди поспешила зажмуриться. Я перевела беседу в иное русло:
Ди сказала: «Панакс». Что значит Панакс?
Марк Панакс. Это его фамилия, объяснил Фрэдди, на секунду подняв голову.
Свайпая большим пальцем по экрану, он бегло пролистывал недавние снимки.
А, вот как А у Рема фамилия Элапс? спросила я.
Фрэдди кивнул. В голове начала складываться общая картина.
Фамилии это ещё понятно. Но почему ты назвал Марго «Ри»?
Марга-ри-та. Ри, вклинилась Марго. Фрэдди в детстве не выговаривал «р». Я его дразнила. До того достала, что он назло научился говорить правильно. Всю школу меня донимал.
Вот уж месть так месть булькнула Ди.
Вот уж месть так месть булькнула Ди.
Нацелив фронтальную камеру на себя, Фрэдди наклонился к Диане и обнял её за плечи.
Давай, держись, полпути уже проехали.
Ди открыла глаза и, нетвёрдо улыбнувшись, к моему изумлению, скорчила забавную рожицу. Мимика у неё была выражена настолько слабо, что это казалось невозможным.
Постепенно кабинка начала опускаться. Сквозь ветер до нас долетел всеобщий приступ хохота, настолько заразительный, что, даже не разбирая, о чём речь кажется, снова что-то про попкорн, я тоже расплылась в невольной улыбке.
Вы всегда так помираете со смеху? спросила я у Марго.
О да, не сомневайся. Это ещё цветочки.
Снисходительно вздохнув, она умыкнула телефон у хихикающих Дианы и Фрэдди.
Сколько можно рожи корчить Вас что, Рем укусил?
Как приятно было оказаться на земле после шатающейся кабинки понять меня могла только Диана. Я присела на скамеечку вместе с ней и, пока Ди приходила в себя, перекидывала фотографии с телефона Марго на свой. Чуть в стороне от нас молча курил Север. Вид у него был ещё более мрачный, чем обычно. Заводить беседу я не решилась.
Остальные крутились возле продуктовых палаток: почему-то не наелись. Мне же, несмотря на отсутствие ужина, кусок в горло не лез. В ожидании я наблюдала, как Марго, повиснув на плече Фрэдди, изучает прейскурант. Рядом Шейла и Марк делили один вафельный рожок на двоих. Вероника с Ремом ловко сновали в толпе, раздражая всех игрой в салочки.
Решив присоединиться к Марго, я предупредила Диану, что скоро вернусь она так неуловимо качнула головой, что это было больше похоже на глоток, и оставила её на попечение сумрачно-задумчивого Севера.
Толпа плотно сходилась вокруг касс. Мимо протискивались люди с бумажными пакетами и воздушными шариками. Не разбирая пути, я с трудом отыскала Марго, но так и не смогла добраться до неё. Мой оклик в шуме чужих голосов она не расслышала. С трудом выглядывая между чужих плеч, я подобралась ближе и почти коснулась её руки, как вдруг услышала обрывок речи, явно не предназначенный для сторонних ушей:
Так что, серьезно, у них роман? Мистер Ледум это кто, бакалейщик?
Да.
И влюбился в девчонку-флористку из «Цветов радуги»?
Типа того. Сохнет по ней.
Она же мелкая. Мы вроде в одной школе учились. Ей сколько лет-то, восемнадцать?
Двадцать. Но всё равно он её в два раза старше. Ему сорок пять.
Друзья нисколько не стеснялись щекотливой темы, прекрасно понимая, что слова потонут в плотном людском гомоне, но я стояла близко и всё слышала. Никто меня так и не заметил, и теперь было неловко обнаруживать своё присутствие.
Погоди. Он что, этот sugar daddy? 7 игриво хихикнула Марго.
Тихо ты, шикнула на неё Шейла. Ты ещё в газете напиши.
Я бы написала. Только кому это надо? Все же и так про них всё знают, голос её принял примирительно-рассудительный тон. Как там её зовут?
Ангелина, сообщил Марк.
После короткого замешательства послышался возмущённый вздох Шейлы:
Уже и познакомиться успел.
Ах, ну конечно, у неё же на бейджике написано «Эй, девушка, пэрсик души моей!». Вот так я должен к ней обращаться, когда покупаю тебе цветы? недовольно пробубнил Марк.
Не обращая внимание на их колкости, Марго вдруг зажала нос щепотью пальцев и загнусавила мерзким голоском, как стереотипный горе-репортёр с насморком:
«Мистер э-э Ледум закоренелый бобыль в поисках э-э любви. Какого лешего э-э ему понадобилась романтика на старости э-э лет? И что от него нужно э-э сошедшей с э-э небе-е-ес красавице Ангелине? Оплатит ли он ей обучение в э-э университе-те-э? Или откупится ма-а-ароженым? Оставайтесь с нами!».
Вероника и Рем покатывались в голос.
Не сказала бы, что она красавица, хмыкнула Шейла. Её всё это явно не забавляло.
Не красавица вообще, подтвердил Марк с горячим убеждением. Смысл в том, что с такой разницей в возрасте они весь чудесный разрыв поколений нам попортят, и будем мы чинно-мирно распивать чаи в компании родителей за просмотром мемов
Марго прыснула в кулак.
Ну тебя понесло, Марк
Фрэдди, прежде молчавший, подал голос тон звучал буднично:
Давно это у них?
Я совсем не ожидала, что Фрэдди, такой тактичный, обходительный, может интересоваться сплетнями, однако Шейла не удивилась и лишь нетерпеливо охнула:
Камо-о-он, Рубус Ты не в курсе что ли? Вроде живёшь в трёх шагах от бакалеи. Понимаю там Марго год дома не была, а ты-то что?