Понимаешь, я не могу сидеть здесь с тобой, говорил он. Мне нужно охотиться, иначе у нас не будет еды. Еды, понимаешь?
Девушка кивнула и погладила себя по животу. Мол, еще как понимает. Ойгор насыпал ей в подол горсть кедровых орехов, на которые Эркеле непонимающе уставилась. Ойгор показал, как лущить их, но девушка выглядела не очень счастливой, несмотря на то, что ядра были крупными и сладкими.
Словно Меш Ээзи посочувствовал их горю и послал помощь. В аил вошел старик, неся на деревянном блюде полтушки вареного зайца.
Что ты? удивился Ойгор, ведь здесь каждый был сам за себя.
Это деве, не тебе, отвечал старик. Я, конечно, преувеличил давеча насчет Меш Ээзи, но Тайга родила ее. Точно тебе говорю. А мы голодом девочку держим. Пусть поест сейчас, а дальше твоя забота. Или пусть уходит.
Спасибо, сказал Ойгор, умирая от стыда.
Только на это он и годился принимать подаяния. Боль в ногах со вчерашнего дня так и не утихла, поэтому он был даже рад, что не надо ехать на промысел. После ухода старого охотника Ойгор поставил блюдо на колени Эркеле, а сам улегся на постель, укутав ноги маральей шкурой так боль хоть немного ослабевала.
Еда, пробормотала Эркеле.
Мясо, объяснил Ойгор. Заяц.
Она с наслаждением вцепилась крепкими зубами в тушку, тут же рукой выламывая и выкручивая заячью ножку. Бульон потек по ее подбородку. Ойгор почувствовал, как свело желудок от голода, отвел глаза и уставился в отверстие в своде аила. Вдруг он услышал шорох рядом с собой. Эркеле тронула его за руку. Он повернулся. Девушка протягивала блюдо с остатками пищи, основную часть которой она прикончила пугающе быстро.
Еда, сказала она.
Нет, это твое. Ешь, покачал головой Ойгор, и тут в животе у него громко заурчало.
Эркеле улыбнулась и поставила блюдо рядом с ложем, а сама с кротким видом уселась в ногах Ойгора. Он поразмыслил над тем, стоит ли гнушаться объедками, если уже принял подаяние от дряхлого старика, но все-таки взял еду, обглодав все косточки догола. Кажется, последние остатки его гордости сегодня безвозвратно погибли.
Нравится мясо? Вкусно? спросил он у девушки, но она лишь улыбалась. Что же ты ела в Тайге? Нет, не может быть, чтобы ты жила в лесу. Где твои родные? Кто-то знакомый? Я тебя к ним отведу.
Не понимаю, только и сказала она.
Ойгор твердо решил научить девушку их языку, а потом узнать, кто она и откуда. Даже если он на лето возьмет с собой Эркеле в большой стан, что она будет делать, когда настанет пора ему вновь вернуться в Тайгу?
Эркеле заинтересованно глядела на рисунок у него на плече. Потом придвинулась и потрогала изображение пальцами.
Это марал. Видела таких в Тайге? Смотри, какие рога.
Он взял ее палец и провел по ветвистым рогам животного, откинутым на перекрученную спину.
Видишь, его передние ноги еще стоят на земле, а задние уже повернуты вверх, к небесным пастбищам, куда после смерти устремляется его дух. Это должна быть моя охотничья удача. Не работает, если честно
От пальцев Эркеле по его телу разливалось тепло. И как он только собрался ночевать с девушкой в одних стенах?
Она задумалась о чем-то, закусив губу.
Мужчина, сказала она, показав на дверной проем и обведя жестом свои руки и грудь.
Кто? Охотник? догадался Ойгор. Да, он весь изукрашен. Народ, к которому ты принадлежишь, не делает таких рисунков? На тебе нет ни одного.
Эркеле ответила беспомощным взглядом. Ей наверняка тоже очень хотелось понимать Ойгора и уметь объясняться самой.
Ойгор проснулся ночью от сквозняка. Оказалось, что полог на входе завешен неплотно. Эркеле в постели не было. Ойгор встал, пошевелил угли в очаге, чтобы не потухли, и вышел искать девушку. Он улыбнулся, увидев отпечатки ее ног на свежевыпавшем снегу. Но цепочка торопливых следов пересекала снежное поле за аилом и обрывалась у большого кедра на окраине Тайги. Под кедром лежала аккуратно сложенная одежда матери Ойгора.
Эркеле! позвал мужчина, но Тайга не ответила. Не на дерево же влезла
Он погладил шероховатую кожу древнего исполина. Задрав голову, наморщил лоб и сощурился. Голая девушка на ветвях нелепость какая. Она ушла туда, откуда взялась. Но как? По воздуху?
Ойгор хотел было зайти глубже в Тайгу, но в животе скользким комком шевельнулся страх. Впервые в жизни он испугался Тайги, кормившей его. Пусть он и не забирался на дальние угодья, что требовало ночевок на снегу, но вовсе не от недостатка смелости, а из-за своих несчастных ног, которым просто необходимо тепло. Ойгор привык к ночи возвращаться домой, и теперь черная стена леса казалось чужой и недоброй. Он опустился на колени и вознес тихую молитву Духу Тайги.
Подобрав одежду, кое-как встал и растерянно побрел к своему аилу. Что ж. Ушла, так ушла. Одной проблемой меньше. Все равно Ойгор толком не знал, куда ее девать и как ей помочь.
Наутро он сытно накормил старенькую лошадку увязанным в объемную косу сеном, сунул за пазуху последнюю горсть орехов и отправился на охоту. Он уже отъезжал, когда к коновязи подошел Охотник, зачем-то оставивший на ночь своего дорогого скакуна здесь, хотя аил его стоял намного дальше. Грива коня была коротко острижена. Оставалась лишь одна длинная прядь, за которую Охотник обычно хватался, вскакивая в седло.
Охотник был серьезен и непривычно бледен. Кивнул в знак приветствия и стал отвязывать длинноногого выносливого красавца, косившего блестящим глазом на спокойную клячу Ойгора. Конь нетерпеливо перебирал передними ногами. Угрожающе бряцали кабаньи клыки, щедро украшавшие сбрую. Всех этих кабанов Охотник, разумеется, добыл сам.
Плату верни мне, в шутку сказал Ойгор, придерживая поводья.
А? Охотник вздрогнул, будто только что проснувшись.
Приобретение мое сбежало нынче ночью, пояснил Ойгор.
Мне что до того? буркнул Охотник, избегая его взгляда. Я шкуры продаю, и не моя забота, коли новый хозяин их гнить под дождем оставит.
Да шучу я. Скажи только, где взял эту девчонку?
Где взял, там таких не осталось, усмехнулся Охотник, взлетая на коня. Я на восход путь держу, а ты любой другой дорогой езжай. Мне с неудачниками не по пути.
Он ударил коня пятками и унесся, словно порыв ветра в обледенелом ущелье. Ойгор пожал плечами и поехал в другом направлении. Где-то глубоко еще оставался тот испытанный ночью страх, поэтому мужчине казалось, что Тайга глядит на него.
День выдался погожий. Влажный, потяжелевший снег на кедровых лапах припорошило золотым солнечным песком. Дышалось легко и привольно. Встретив на пути широкий незамерзающий ручей, Ойгор спешился и зачерпнул ладонями вкусной студеной воды. Кисти рук заныли от холода, который тут же распространился до локтей.
Стоя у ручья на одном колене, Ойгор заметил по другую его сторону глубокие маральи следы. Мужчина, шепнув пару слов на ухо лошади, неуклюже перепрыгнул ручей и пошел по следам. Животное сильно припадало на правую заднюю, но крови нигде не было. Должно быть, марал вывихнул ногу или повредил копыто.
Утопая по колено в снегу, Ойгор добрался по следу до южного склона горы. Здесь снег начал таять и остро пахло весной. На темной проталине лежал мертвый марал, шкуру которого с остервенением рвала зубами небольшая рыжая рысь.
«Нашла мертвым или добила умирающего», подумал Ойгор, прекрасно зная, что даже крупной рыси не по силам одолеть этого могучего сына Тайги. Досада и разочарование от потерянной легкой добычи охватили охотника. Но он тут же отогнал их прочь, задумавшись над своими дальнейшими действиями.
Ойгор прижался спиной к стволу дерева так, чтобы его не было видно. Стоял он с подветренной стороны, и хищник не мог его учуять. Но мог услышать. До сих пор не слышал был занят трапезой. Повезет ли так еще раз? А если убить? Вообще-то рысь для человека не особо опасна, если только не изменилось что в Тайге, ведь пришли же они ночью в стойбище.
Ойгор бесшумно закрепил стрелу и натянул тетиву, медленно выходя из укрытия. Зверь повел в его сторону ухом с темной кисточкой, но голову не повернул и продолжал жадно есть.
«Нет». Ойгор опустил лук. Животное было худым и ело так, как будто давно ему не удавалось добыть пищу. И в такой момент убить его в спину?
«Тайга смекалку уважает, а не подлость. Добычу бери, а не кради», говаривал отец.
Мужчина пошел обратно, не делая резких движений, часто оборачиваясь. Рысь не двинулась с места, и Ойгор благополучно добрался до другой стороны ручья, где его ждала не чуявшая беды лошадь.
Надо нам с тобой запомнить это место, сказал он лошади все так же шепотом на ухо. Эта рысь будет вокруг шастать, пока не доест добычу. Они запасы свои не бросают, в снежной кладовой хранят. Какая рысь, говоришь? Совсем ты сдаешь у меня. Далековато, конечно, но разве ветер тебе не несет запах опасности, а?
Лошадь в ответ фыркнула. А Тайга вскоре отблагодарила Ойгора за его милосердие. Он попал в крупного зайца-беляка, да метко, не испортив меха. Не особо ценный мех, ясное дело, зато будет мясо. Ойгор присел рядом с тушкой на корточки, прошептал благодарность Меш Ээзи и аккуратно отсек ножом кончик носа зверька, отпуская его дух на небесные пастбища.
Спасибо за мех, за мой будущий ужин, сказал он добыче. А если вместо неба в нижний мир решишь скакать, не говори же там, кто тебя убил. Солнце из самой высокой точки уже покатилось на другую сторону небосклона. Ойгор доел орехи, зажевал пригоршней снега. Он спустился в небольшой лог, где почти не росло деревьев. Вдруг впереди, хлопая крыльями, взлетели и заметались несколько белых куропаток, будто вспугнул их кто. Ойгор смог подстрелить трех. Двух сунул в мешок к уже лежавшему там зайцу, а третью оставил на снегу.
«Лишнего не бери, не жадничай. Лесному зверью оставь еду. Они сыты Тайга сыта и довольна», снова слова отца.
Как же ему повезло сегодня! Вот так чувствует себя удачливый охотник? Приятное удовлетворение грело изнутри. Раньше редко ему везло. Вот хотя бы как с той злополучной серебристой лисой, и ту отдал, получается, просто так. А чаще возвращался Ойгор в стойбище с пустой сумой и еще более пустым животом. Теперь, гляди-ка, еды на неделю хватит, как бы ни тянуло съесть все разом.
Мысли о сытном ужине нарушил отчаянный животный визг, перешедший в жалобное поскуливание. Ойгор тяжело слез с лошади, заставив ее опуститься на колени, спрыгивать уже не осталось сил. С луком наготове он осторожно двинулся на звуки рычания, скулежа и какой-то яростной возни, пока не увидел попавшую в капкан рысь. Снова рысь. Да неужели та же самая? Животное билось, каталось по земле, пытаясь высвободить переднюю лапу из железных зубов. Капкан был цепью привязан за ствол дерева. Не убежать. Ойгор знал, что сделает животное, когда поймет, что боль не проходит, а тяжелая челюсть не отпустит. Тогда хищник отгрызет себе лапу, если к тому времени его не найдет хозяин капкана.