Девушки, не подозревая ничего, подошли к колодцу и заглянули в него, собираясь зачерпнуть воду золотым черпаком. Что за неожиданность! На зеркальной поверхности воды отражалось красивое благородное лицо, каких они не привыкли здесь видеть. Девушки были поражены. Отступив назад, взглянули они вверх, на стоящую тут кацуру. На ветви ее сидел благородной осанки, словно с неба спустившийся, мужчина. Молча, ни слова не говоря, поглядывали одна на другую пораженные неожиданностью девушки.
Сообразив, что он замечен, Хико-Хоходэми спустился с дерева и, обращаясь к обеим девушкам, сказал:
Я странник, давно уже хочется мне пить, в горле совсем пересохло, за этим и пришел я сюда, но, на мое несчастье, нигде не мог найти черпака, и вот как раз на эту мою беду пришли вы. Простите мою невежливость, но не откажите мне в глотке воды, молвил с благородством и достоинством Хико-Хоходэми.
На девушек подействовала его величавость; они, кажется, оробели. Не говоря ни слова в ответ, зачерпнули воды и, наполнив нефритовую чашку, поднесли ее Хико-Хоходэми, который взял ее и, не успев даже докончить своей благодарности, осушил ее одним духом.
Затем он отделил одну из жемчужин от висевшего у него на шее драгоценного ожерелья и, не раздумывая, опустил ее в чашку, которую возвратил девушкам со словами:
Это в знак моей благодарности.
Когда девушки, получив обратно чашку, заглянули в нее и увидели положенную туда красивую жемчужину из ожерелья, они опять изумились и подумали про себя, что не из обыкновенных, должно быть, он людей, если с таким легким сердцем дарит дорогую жемчужину из драгоценного ожерелья.
Если нет для тебя ничего тяжелого в этом, то удостой нас узнать твое имя, самым вежливым образом сказали они ему.
Хико-Хоходэми улыбнулся в сторону и сказал:
Теперь я скажу все без утайки. Я божественный властитель Хико-Хоходэми из четвертого поколения земных богов.
Так ты изволишь быть Хоходэми-но-микото, божественный потомок небесных богов?
А я Тоётама-химэ[12], дочь Дракона, бога морей.
А мое имя Тамаёри-химэ[13], я младшая сестра ее.
Вот как! Вы обе дочери князя Дракона. Какое счастье, что я встретился с вами! Не скрою от вас ничего. Я обронил в море рыболовный крючок своего старшего брата. Что я ни делал, никак не мог найти его и совсем потерял было голову. На мое счастье, нашелся такой старик, Сёдзути, он научил меня, как найти дорогу во дворец Дракона; и вот я специально прибыл сюда, чтобы повидаться с Драконом и просить его разыскать этот крючок. Если можно, проведите меня, пожалуйста, к вашему отцу. Он рассказал дело во всех его подробностях.
Внимательно слушала его Тоётама-химэ, а потом сказала:
Нет ничего легче этого. Ты, божественный потомок небесных богов, соизволил снизойти сюда на дно моря, счастье, о котором мы не смеем даже просить, и отец наш, вне сомнений, будет несказанно рад. Не так ли, Тамаёри-химэ?
Я могу только подтвердить слова принцессы, моей сестры. Это небывалое счастье для всех нас, начиная с отца и заканчивая нами.
В таком случае попрошу проводить меня.
Соблаговоли следовать за нами.
И вот, точно в театре, став впереди, обе сестры-принцессы повели Хико-Хоходэми во дворец.
Тамаёри-химэ пошла вперед и рассказала отцу, Дракону, все происшествие. Дракон был поражен:
Какая честь! Сам божественный потомок небесных богов. Надо получше принять его.
Он отдал приказания своим придворным, рыбам, всем выйти навстречу в сени, а сам, надев парадное платье, оправив головной убор, пошел вместе с женой и домочадцами встретить Хико-Хоходэми; взяв за божественную руку, он провел его на почетное место, а затем, сделав глубоко почтительный поклон, по этикету сказал:
Тамаёри-химэ пошла вперед и рассказала отцу, Дракону, все происшествие. Дракон был поражен:
Какая честь! Сам божественный потомок небесных богов. Надо получше принять его.
Он отдал приказания своим придворным, рыбам, всем выйти навстречу в сени, а сам, надев парадное платье, оправив головной убор, пошел вместе с женой и домочадцами встретить Хико-Хоходэми; взяв за божественную руку, он провел его на почетное место, а затем, сделав глубоко почтительный поклон, по этикету сказал:
Впервые имею честь встречаться с тобою. Я владыка этого дворца, а это моя жена. Покорнейше прошу любить и жаловать.
Хико-Хоходэми вежливо отвесил ему церемонный поклон и отвечал:
Так ты могущественный Дракон, о котором я слышал? Извини, что я так нежданно-негаданно нагрянул сюда и причинил тебе этим хлопоты.
Помилуй! Что ты говоришь! Грязна и убога моя хижина, и стыжусь я предлагать тебе, но если не противна она тебе, то почтительно прошу, располагайся здесь, живи как у себя дома.
Так рассыпался в любезностях Дракон, и от души были слова его. А в то же время, пока шли еще взаимные приветствия, самые красивые и осанистые из подвластных ему разных рыб, выполняя заранее полученное ими приказание, оделись в придворные женские платья и принесли на треножнике большой ковш и маленькие глиняные чашечки для сакэ[14]. Затем наложили они на большой столик-блюдо целые груды отборных яств морских и горных, хотелось бы сказать, но так как это был дворец Дракона, то, значит, только морских и поставили все это перед Хико-Хоходэми. Затем Дракон заставил обеих своих дочерей играть на кото[15] и танцевать.
Одним словом, пир удался на славу.
Хико-Хоходэми был чрезвычайно доволен, и на душе у него стало легче, но вдруг он вспомнил о своем деле. Обратившись к Дракону, он сменил тему разговора и сказал:
Вот что, хозяин! От дочерей своих ты слышал уже, вероятно, что я спустился сюда теперь, чтобы отыскать рыболовный крючок своего брата. Поэтому, как ни неловко мне затруднять тебя, соблаговоли провести расследование между твоими подданными.
Почтительно сложив руки, отвечал ему Дракон:
О! Не изволь утруждать себя заботой об этом деле. Сейчас же отдам я приказания и произведу расследование.
Вслед за тем собрал он своих подданных и приступил к следствию по поводу крючка.
Собрались покорные зову Дракона, повелителя своего, подвластные ему рыбы. Явились Осьминог, важный титулованный буддийский монах с бритой головой; Каракатица, недавно удостоенная монашеского сана; член Государственного совета и верховный судья Окунь; Бонит[16], губернатор провинции Тоса[17]; член Верховного суда Двузубка[18]; Коти[19], управляющий уделами; хранитель левых ворот дворца Угорь; Медуза, бонза; дворцовый конвоир Морской рак и вплоть до низшего служки Камбалы. Явились все они в разнообразных одеждах и расположились рядами, оправляя свои плавники.
Дракон обратился к ним с речью:
Я призвал вас по следующему делу. Оказавший нам честь присутствовать здесь изволит быть божественным государем четвертого поколения земных богов; Хико-Хоходэми-но-микото величаться изволит он. Вчера, забавляясь рыбной ловлей на японском берегу, Хико-Хоходэми закинул в море удочку, и вот кто-то, неизвестно кто, украл крючок и удрал, скрывшись бесследно. Это сделал непременно кто-нибудь из вас, поэтому и снизошел он специально за этим сюда. Так вот, если сделал это кто-нибудь из вас, то почтительно представь крючок сейчас же Хико-Хоходэми, а если кто-нибудь хотя и не крал крючок сам, но знает, куда скрылся вор, то немедленно без утайки заяви об этом здесь же так строго-настрого наказывал Дракон.
При такой неожиданности все стали поглядывать друг на друга, но вот выдвинулся с важностью вперед судья, Окунь, и сказал:
Почтительно и со страхом докладываю, что, по моему мнению, вор, укравший этот крючок, вероятно, не кто иной, как главный дворцовый ключник, Тай[20].
А доказательства?
Вот они. Со вчерашнего вечера у Тая ни с того ни с сего заболело горло, так что он не может даже есть. Если его освидетельствовать, то крючок окажется еще, вероятно, у него во рту, и я думаю, что надо произвести поскорее это расследование, чтобы установить, правда это или нет, сказал он, а следом за ним и все остальные.
И в самом деле, ведь один только Тай и не явился сегодня по зову. Подозрительно это что-то. Надо сейчас же призвать его сюда и произвести расследование, чтобы снять подозрение с нас. Убедительно просим об этом, говорили они все разными ртами, но в один голос.
Услышав это, Дракон сказал:
Действительно, ключник Тай всегда являлся по зову первым, сегодня только его и не видно, это подозрительно. Представить его сейчас же сюда!
Не успел он еще отдать своего приказания, как Окунь, ответив: «Слушаюсь», сломя голову кинулся прямо в жилище Тая и явился вместе с ним опять пред лицом Дракона.
Краснощекий раньше Тай стал совсем не похож на себя. Он весь позеленел и едва двигался.
С закрытыми наполовину огромными глазами почтительно остановился он перед Драконом.
Ну ты, главный дворцовый ключник Тай, по какой такой причине не явился ты сегодня сюда по моему приказу?
Смею доложить, по той причине, что со вчерашнего вечера я немного приболел
Молчать! Эта болезнь твоя не что иное, как небесное наказание за то, что ты украл крючок Хико-Хоходэми.
Так точно, все так, как ты изволишь говорить. Крючок Хико-Хоходэми застрял у меня в горле; он не только не дает мне есть и дышать, но и причиняет еще невыразимые страдания, невыносимую боль. Но совершил я этот проступок под влиянием минуты, и не было у меня такого умысла, чтобы украсть крючок и убежать. Боюсь говорить, но все же униженно прошу простить мою вину, говорил Тай, горестно вздыхая.
Тогда выступил вперед Окунь и сказал:
Как я докладывал, так и оказалось. Крючок в горле у Тая, надо тут же немедленно достать его и представить Хико-Хоходэми.
О! Я тоже так думаю. Ну-ка, Окунь, достань его.
Слушаюсь, ответил Окунь.
Подойдя к Таю, он без труда достал крючок из широко раскрытого рта и, тщательно обмыв его, подал Дракону. Дракон взял крючок и с глубокой почтительностью преподнес его Хико-Хоходэми.
Необычайно обрадован был Хико-Хоходэми, получив наконец крючок. Восхваляя могущество пресветлого Дракона, не переставал он благодарить его. Дракон укорил Тая в нечестности и пригрозил, что расправится еще с ним за это преступление, но Хико-Хоходэми остановил его:
Хотя крючок украден Таем, он возвращен мне; не следует наказывать особенно строго за это. Тем более надо сожалеть, что, если принять во внимание его показания, он совершил этот поступок не умышленно, а под влиянием минуты и сам же причинил себе этим страдания. Это моя собственная ошибка, что я взялся за дело, к которому не привык, стыдно даже вспоминать об этом, прости Таю вину его ради меня.