Это хорошо, повторил он с легким грузинским акцентом. Кстати, ты не забыл о моем поручении? Я жду докладную по делу этого мерзавца Блюмкина. Что-то ты тянешь.
Она практически уже готова. Осталось только проверить некоторые факты, ответил тот.
Неделю тебе еще сроку!
Будет сделано!
Покажи мне товар лицом! снова обратился Лаврентий Павлович к начальнику школы. Где люди-то?
Все на занятиях в классах! Пройдемте ко мне в кабинет. Я вызову кого пожелаете.
Вся группа, стараясь не шуметь и не мешать учебному процессу, поднялась по лестнице на второй этаж в кабинет Шармазанашвили.
Расселись в удобных креслах. Начальник убрал лишние бумаги, лежавшие на столе, в ящик и попросил дежурного пригласить первого курсанта.
Первым зашел молодой красивый хлопец с аккуратно зачесанным набок чубом, тонкими черными бровями и маленьким ртом. Весь такой беленький и кругленький. Одетый, как все, по форме белый верх, черный низ. Представился официально:
Курсант Анин по вашему приказанию прибыл!
Берия уловил легкий говорок. Спросил:
Из Рязани?
Так точно, товарищ народный комиссар.
Из Рязани?
Так точно, товарищ народный комиссар.
Нарком стал допытываться у курсанта о биографии, родственниках. Вспомнил, что из Рязани был и Есенин. Спросил, не пишет ли курсант Анин стихи. На какое направление его готовят
Арабские страны, ответил курсант.
А как с языком? спросил Деканозов.
Курсант сбился с официального тона и горестно произнес, разводя руками:
Ой, тяжело, батька! С ума можно сойти!
Все присутствующие дружно рассмеялись.
Следующим был сухощавый молодой парень с резко очерченным скуластым лицом и зачесанными назад густыми русыми волосами, которые открывали высокий лоб, нависший над глубоко посаженными глазами.
Он вошел и представился:
Слушатель Школы особого назначения, специальное отделение, Фитин Павел Михайлович по вашему приказанию прибыл.
Берия посмотрел в лежащее рядом на столе личное дело слушателя. Прочитал данные: «Родился 28 декабря 1907 года в селе Ожогино Курганской области. После окончания начальной школы работал в сельхозкоммуне в родном селе. Здесь же вступил в комсомол. Окончил среднюю школу и в 1928 году поступил в Сельхозакадемию имени Тимирязева. На инженерный факультет. Окончил учебу в 1932 году. С 1932 по 1934 год работал заведующим редакцией издательства «Сельхозгиз». В 19341935 годах служил в Красной армии. После ухода в запас до 1938 года работал в том же издательстве уже заместителем главного редактора.
В марте 1938 года направлен по партийному набору на учебу в высшую школу НКВД. Заканчивает специальные ускоренные курсы в Школе особого назначения, готовящей кадры для высшей разведки»
Хорошая анкета! Чистая! пробормотал Берия.
И задал простой вопрос:
Ну что, курсант, тебе здесь интересно?
И моментально увидел реакцию живого человека, который, видимо, ждал какого угодно вопроса о родителях, о партии. А тут Но Фитин собрался и ответил коротко:
Конечно, товарищ народный комиссар! и помолчав, добавил: Очень
Они поговорили еще о том, куда курсант готовится, как дается язык, хватает ли еды, умеет ли он писать статьи. И в ходе этого разговора, который поддерживали то начальник школы, то начальник ИНО, Берии стало ясно, что в школе действительно собраны способные, а главное преданные делу люди.
Прощаясь с Владимиром Харитоновичем Шармазанашвили, довольный Берия сказал Деканозову:
Ты вот что, возьми этого парня после окончания стажером в пятый отдел Главного управления государственной безопасности. Надо его посмотреть
Возвращались в Москву, когда уже начало вечереть. Сидя на заднем сиденье, Лаврентий Павлович думал об увиденном:
«Какая разница в людях. Вот эти Блюмкин, Бокий, Трилиссер, да и Менжинский, Ягода Все эти революционеры Накипь, поднятая революцией, пена. Грамоты ноль, а амбиции выше крыши. И что они умеют, кроме как плести интриги, делать заговоры?
На смену им придет новое поколение. Чистые, ясные, готовые выполнить любое задание, не колеблясь. Преданные партии. А эти Вот Люшков бежал к японцам. Все продал, всех сдал. И где его революционная сознательность? И таких Люшковых, затаившихся, сколько?
Лучше перебдеть, чем недобдеть! А оставь их на свободе они начнут тут же плести заговоры, интриги, готовить убийства. Чем они и занимались до революции, в революцию, всю Гражданскую войну. Вот Фриновский, зам Ежова, в Гражданскую как сражался! А здесь притух, а главное протух как человек. Подговаривал Николая на убийство Как таких оставлять? Надо чистить
А таких много. Ой как много! Погрязших Хоть Коба и не особо блюдет нравственность, не считает большим грехом, например, плотскую любовь, да и выпивку, но когда уж совсем переходят все грани»
Берия вспомнил присланное Сталиным покаянное письмо Ежова.
«Да, а самая верхушка как себя ведет? Старый революционер, близкий друг Кобы, секретарь ЦИК Авель Енукидзе до чего дошел! Был в ссылках, семь раз его арестовывали царские жандармы. Из простой ведь семьи. Сменил арестантскую робу на кремлевский кабинет и буквально погряз в роскоши и разврате. Вместе с Калининым не вылезают из Большого театра. Нередко наведываются туда на репетициях. Приглянувшуюся балеринку вызывают к себе в ЦИК. Договариваются. И после выступлений понравившихся артисток везут в кабинеты. Говорят, что те скидывают балетные пачки и нагие исполняют фуэте на письменном столе
Енукидзе тот подбирал любовниц все моложе и моложе. Дошел до десятилетних девочек. Развращал их если не физически, то морально. Создал своеобразный гарем. И все ему сходило с рук. До тех пор пока он не пошел против самого Хозяина. Вступился за Зиновьева-Радомысльского Овсей-Гершен Ароновича и за Каменева-Розенфельда Льва Борисовича».
Берия обычно про себя называл людей по их настоящим фамилиям и именам, а не по придуманным революционерами псевдонимами, потому что считал, что настоящие, данные при рождении имя и фамилия более правильно и точно выражают суть человека, нежели принятая им для маскировки подпольная кличка.
«Да, выступил в защиту. И сразу Коба ему заявил: «Запомни, Авель, кто не со мной, тот против меня!» И все. Хоть и связывала их старая мужская дружба, основанная на любви к юным, скорее даже чересчур юным, особам, но ударил его Хозяин именно за эти очевидные для всех признаки бытового и морального разложения. Исключили его из партии, изгнали из ЦК. И опустили на низовую работу. Потом он еще побарахтался, и дело о педофилии потонуло в череде других «смертных грехов», которые ему уже навесили. Тридцать седьмой Авель уже не пережил. А вот Калинин живет и здравствует. Как жил и великий пролетарский писатель. В одной квартире с женой и сразу двумя любовницами
Значит, в чем здесь дело? А в том, что в бытовом плане никто тебя не будет трогать, если ты «не суешь нос туда, куда не надо» в политическом плане. Не лезь в политику, не противься воле генсека и можешь спокойно развлекаться как хочешь! Вот это главное, что надо было мне понять. Человеку из провинции. Верному нукеру Хозяина».
В этот момент автомобиль наркома въехал под своды кремлевской башни и устремился к подъезду. И обогащенный новым пониманием ситуации во взаимоотношениях с Хозяином, Берия отправился на очередные посиделки к нему в кабинет. Начинался рабочий день, вернее, рабочая ночь вождя. И все знали, что часов до трех-четырех утра нужно быть готовым ко всему.
IVОн вспомнил до мельчайших подробностей весь ночной разговор со Сталиным. Тот уже особо не вуалировал происходящее: «Впереди у нас маячит война. Конечно, мы активно готовимся. Но у нас есть один вопрос, который во время этой войны может выйти СССР боком. Это вопрос Троцкого. Может оказаться так, что и он, и его сторонники станут на сторону наших противников во время этой войны. Мы должны действовать сейчас. Превентивно. Фактор Троцкого не может довлеть над нами вечно»
Вернувшись от Хозяина с этой задачей, Лаврентий Павлович понял, что операция «Утка» по ликвидации зловредного Лейбы Давидовича Бронштейна это особая забота вождя. Провалить ее нельзя. И стал размышлять на тему, кто может сделать эту непростую работу:
«Конечно, у меня имеется огромный опыт по работе в ВЧК в Закавказье, но есть одна сфера, в которой я, образно говоря, не понимаю ни черта. Это внешняя разведка. Дальняя разведка.
Там, в Грузии, у меня, конечно, был какой-то опыт по этой части. Но дела с политэмигрантами, борьба с буржуазными перерожденцами, конечно, не могут идти ни в какое сравнение с теми масштабами и задачами, которые стоят сейчас. Кобе проще он поставил задачу. А как и кому выполнять ее это, как говорится, моя профессия. Может, надо поискать в Коминтерне? Там есть мастера на все руки. Ведь Коминтерн это такая организация, о которой мало кто чего знает. Для масс она известна по фильму «Чапаев». Когда Василия Ивановича спрашивают, за кого он, «за большевиков али за коммунистов», тот решительно отвечает: «Я за Интернационал!»
Коммунистический интернационал свил после октября 1917 года в России свое прочное гнездо. И многие, а скорее всего большинство населения России, даже и не представляли себе, что это такое. Не понимали, что с точки зрения «мирового революционного процесса» Коминтерн намного главнее Советского государства.
Точнее сказать, Советское государство, по замыслу создателей этой организации, это только некое временное образование, такой лагерь, из которого коммунисты всего мира пойдут походом к построению новой жизни на всей планете Земля. И партия здешняя, правящая в России, всего лишь одна из партий, всего лишь секция III Интернационала.
Коминтерн же это некая надгосударственная структура. Центр земной будущей коммунистической империи. И решения, директивы Коминтерна должны выполняться правительством СССР. А не наоборот.
Для Лаврентия Павловича тоже только сейчас, когда ему понадобилась помощь этой гигантской структуры в весьма щепетильном деле, начали открываться масштабы и сама деятельность данной организации.
«В Коминтерне штатно работают и получают зарплату почти триста тысяч человек. Для сравнения у меня в наркомате их меньше на порядок. Оргструктуры этого международного монстра находятся более чем в сорока странах, и получают они там вовсе не продуктовые пайки, как здесь, а настоящую полноценную валюту. Валюту, которую СССР добывает, продавая буржуям все, что может продать, начиная от леса, пеньки, угля и заканчивая драгоценностями царской семьи. Сотрудники Коминтерна ни перед кем не отчитываются за те большие деньги, которые они получают на проведение своих операций. У них нет проблем с выездом в любые страны.