Юна родился в семье когда-то доблестного воина, а ныне одного из самых зажиточных людей города Хван Динха. Динх двадцать лет верно служил Джихёну и только пять лет назад отправился на заслуженный покой. Юна единственная дочь Динха. Остальные трое мальчики. Девушка росла без рано покинувшей этот мир мамы, ее воспитывала прислуга и специально нанятая отцом няня. Как и все девушки из зажиточных семей, Юна получала домашнее базовое образование, изучала языки, училась управлять домом и бытом. Помимо дел, которыми обычно занимались девушки, в Юне рано проснулась любовь к оружию. Ещё в детстве, пользуясь тем, что она единственная дочь отца и тому сложно отказать, Юна выпросила у него учителя и научилась биться на мечах. Отец на четырнадцатилетие даже подарил ей отделанный драгоценными камнями короткий меч, которым она могла легко размахивать, в отличие от тяжелых мечей братьев. Динх дочке ни в чём не отказывал, всё убеждал себя, что после свадьбы та изменится и сконцентрируется на семье. Единственное, что по-прежнему было запрещено Юне это покидать территорию двора, и сколько раз бы она не сбегала, прячась в повозках или перелезая через стены, ее всегда ловили, а потом долго ругали. Несмотря на всё это, она всё же смогла уломать отца и участвовала два раза с ним вместе на охоте, что было недопустимо для девушек того времени. Юна, будучи сама прекрасной наездницей, любила лошадей и подолгу проводила время в конюшне отца, где лично ухаживала за животными.
Юне мысль о жизни в четырёх стенах претила, она хотела свободы, хотела встречать рассветы в степи, путешествовать, мечтала посмотреть мир, увидеть битву хоть краешком глаза, ведь отец столько ей про них рассказывал. На все возмущения отца, что в ее распоряжении огромный дом, а ей всё на волю хочется, Юна заявлял, что это потому что она птица.
Ты птица, но без крыльев. Пока. Твои крылья твой муж, поглаживая бороду, любил говорить отец.
Юна на это сильно обижалась, злилась, могла по несколько дней с ним не разговаривать. Девушка искренне не понимала, чего ей не хватает и чем она уступает мужчинам, если в бою на мечах пару раз младшего, а один раз старшего брата победила. Отец голоса на Юну никогда не повышал, всегда терпеливо выслушивал, и это раздражало ее больше всего ведь даже когда хотелось излить душу, закатить скандал и громко заявить, что она не хочет соглашаться на то, что якобы должна, она не могла. Расстраивать отца единственное, на что Юна не была способна. Поэтому она проводила пару дней, не выходя из комнаты, а потом приходил отец, устало повторял: «Ты самая упрямая из моих детей», и они вновь мирились.
Юна всегда знала, что ее судьба это свадьба с парнем тоже из хорошей семьи, которого она впервые увидит только в день церемонии, а дальше дети и быт. Порой она со своей участью смирялась, сама себе внушала, что всё не так плохо, ведь у нее отличная семья, благосостояние, и будет свой дом, где она будет хозяйкой, и ей не придётся голодать или находиться в гареме, где у девушек не было абсолютно никаких прав. Но порой, что случалось куда чаще, она запиралась в своей комнате и сутками оттуда не выходила, прогоняя своих демонов и не желая портить настроение отцу. Юна не была против создания семьи, но она не хотела ещё и в доме у мужа всю жизнь сидеть в четырёх стенах, выбирая, что подадут на ужин, и получать осточертевшее «это не женское дело» на все попытки заняться чем-то другим. Именно поэтому Юна мечтала об воине. Она рассказывала братьям, что ее муж будет сильнее даже их, научит ее ловко управляться с мечом, будет брать с собой в походы и покажет ей весь мир. Братья смеялись, «в Мирасе таких нет» говорили, потому что «самые сильные воины это мы».
Динх пользовался огромным уважением в городе, к нему на поклон шли сразу же после визита к управляющему, и, конечно же, многие хотели породниться с таким человеком. К Юне присылали сватов c момента, как ей исполнилось четырнадцать лет, отец их достойными не считал, а девушка радовалась. Она уже смирилась, что однажды отец согласится, ведь годы шли, а семнадцать для девушки в этой части света уже не маленький возраст. Юна стала себя убеждать, что не стоит ждать своего воина, что любовь это сказки, рассказываемые ей прислугой, и почти смирилась со своей судьбой, пока однажды из окна своей комнаты не увидела сходящего с красивого буланого коня парня. Если любовь с первого взгляда и существует, то это была она, хотя Юне не с чем сравнивать, она чужих парней и не видела почти, и будь тот парень не сыном Мин Джихёна Джисоном, а любым другим, то она, вполне возможно, тоже бы влюбился.
Динх пользовался огромным уважением в городе, к нему на поклон шли сразу же после визита к управляющему, и, конечно же, многие хотели породниться с таким человеком. К Юне присылали сватов c момента, как ей исполнилось четырнадцать лет, отец их достойными не считал, а девушка радовалась. Она уже смирилась, что однажды отец согласится, ведь годы шли, а семнадцать для девушки в этой части света уже не маленький возраст. Юна стала себя убеждать, что не стоит ждать своего воина, что любовь это сказки, рассказываемые ей прислугой, и почти смирилась со своей судьбой, пока однажды из окна своей комнаты не увидела сходящего с красивого буланого коня парня. Если любовь с первого взгляда и существует, то это была она, хотя Юне не с чем сравнивать, она чужих парней и не видела почти, и будь тот парень не сыном Мин Джихёна Джисоном, а любым другим, то она, вполне возможно, тоже бы влюбился.
Джисон прибыл к Динху с поручением отца и забрал с собой не только ответ воина, но и сердце юной девушки. Юна в тот вечер доставал отца вопросами о незнакомце, и Динх, быстро смекнув, что к чему, вызвал Джисона к себе через пару дней якобы по делам. Пока парня угощали кумысом в главном зале, Динх отправил прислугу за Юной и, заметив, как молодые друг на друга смотрят, понял, что не прогадал. На следующий день Джихён выслал к ним сватов. На церемонии бракосочетания девушки обычно не присутствуют. Юна, в своей комнате нервничая, дождалась отца, а потом даже уговорила его позвать Джисона в гости. Юна хотела хотя бы немного пообщаться с будущим супругом, проверить для себя, насколько эти бушующие в ней чувства реальны, а не самоубеждение. Динх с трудом, но согласился. Короткий диалог состоялся в зале дома Динха и в присутствии отцов молодых. Джисон оказался начитанным и умным парнем, который увлечённо рассказывал Юне про походы, в которых участвовал, и с восхищением смотрел на будущую супругу. Он окончательно покорил Юну тем, что пообещал брать ее с собой на охоту и в соседние города, показать величие империй и подарить личную конюшню.
Сегодня Юна увидит его в третий раз и останется с ним жить. Она чувствует, как загнанной в клетку птицей бьётся сердце в груди, как сводит конечности не понятно, от предвкушения или от страха перед таким важным для него событием, но виду не подаёт. Юна принимает ванну в воде с добавлением эссенции розы, стойко терпит, пока ее волосы смачивают маслами, промывают и, высушив, долго расчёсывают, заставляя блестеть, пока на губы наносят жидкий мед, а глаза обводят сурьмой. По традиции девушка сама на своей свадьбе не присутствует, но в течение пира она должна три раза выйти к гостям, поприветствовать их и вернуться в свои покои. Все три раза она должна надевать новые наряды и украшения, показывая этим богатство и щедрость ее новой семьи.
Пиршество начинается в полдень. В разбитом перед дворцом саду, в тени деревьев, расстелены ковры, на которых лежат подушки и протянутые вдоль скатерти, заставленные блюдами. Гости слушают музыку, которую исполняют на инструментах музыканты, пробуют всё время обновляющиеся блюда и пьют вина.
В первый раз Юна выходит к гостям в ярко-красном, исшитом золотыми нитями наряде, представляющим собой шелковую рубашку, ниспадающую на свободные шаровары. В ушах девушки поблёскивают серьги с рубинами, опоясывающий рубашку пояс отделан драгоценными камнями. Медленно, смотря прямо перед собой, не задерживая ни на ком взгляда, она проходит мимо двух рядов, пока ее будущий супруг бросает ей под ноги золото и украшения. Второй раз Юна выходит на закате, она одета в тёмно-синий наряд, вышитый серебряными нитками и красиво контрастирующий с ее белой от рождения и не нуждающейся в отбеливании кожей. В ушах девушки серьги с нефритом, с шеи свисает тяжёлая, сделанная из чистого золота подвеска. Она мягко ступает по ковру, вызывая восторженные возгласы гостей, и вновь скрывается во дворце в ожидании третьего и последнего выхода.
Солнце отправляется на покой, слуги зажигают факелы и прикреплённые к деревьям фонари. Джихён щедро кормит и поит гостей, нервно поглядывая на ворота, ожидая своего правителя, которого ждали так же и все присутствующие, ведь визит Кану показал бы, насколько этот день важен для города. Железные ворота наконец-то распахиваются, привлекая взор всех пирующих во дворе, но вместо Кану в них входит тот, о визите кого никто и мечтать не осмеливался. Шум и гам вмиг прекращаются, все гости, поднявшись со своих мест, в глубоком поклоне выражают своё почтение двум великим воинам и правителям, осчастливившим их своим визитом. Джихён, с трудом справляясь с радостными эмоциями, что его свадьбу посетил сам Дьявол, сразу уступает ему своё место и, заикаясь, благодарит за оказанную честь. Гуук располагается на подушках, принимает вино из рук хозяина дома после того, как тот сам из чаши отпивает, и взглядом рассматривает окружающих. Хосров опускается на подушки рядом с братом. Слуги выносят новые блюда, разливают по новому всем вина. Каждый присутствующий пытается хоть на миг обратить на себя внимание Дьявола. Гуук каждому кивает, внимательно слушает, радость с ними разделяет. Время близится к полуночи, оглашают третий выход девушки, и все занимают свои места.
В этот раз Юна выходит восседающей на светло-сером жеребце, подаренном будущим мужем, как свадебный подарок. Она одета в белую, расшитую золотом накидку, длинный шлейф которой касается земли, на голове девушки венок из серебра, украшенный бриллиантами, с мочек ушей висят тонкие, расползающиеся по шее, как змеи, серьги. Жеребца за поводья ведёт Джисон. Юна, которая прекрасный наездник, сильно нервничает, еле держится в седле. Она чувствует, что что-то поменялось в саду, но что не понимает. Смотреть на лица ей не положено, это может оскорбить будущего мужа, поэтому всё, что ей остаётся это смотреть прямо и бороться с внезапно окутавшим ее с ног до головы липким страхом. Все взгляды присутствующих устремлены на нее, но только один из них Юна чувствует кожей. Этот взгляд расползается по ней, пробирается под дорогой шелк, и Юне приходится сжать зубы, чтобы по инерции не обернуться на него, не встретиться глазами с тем, кто так откровенно ее рассматривает.