Мичман Головин пришёл в себя! Доктор послал за его высокопревосходительством!
Генерал Ширинкин полулежал на неудобном кожаном диване и страдал от клаустрофобии, от недостатка информации, от ограниченности оперативных возможностей, от непонимания мотивов злоумышленника и невозможности вычислить его личность. Страдал, в конце концов, от головной боли, которая являлась следствием всего вышеперечисленного.
Самым духоподъёмным результатом было бы признание мичмана, что он поскользнулся и неудачно упал, а ялик был плохо принайтован и потому во время качки сорвался с креплений. Все остальные варианты чреваты серьёзнейшими расследованиями с непредсказуемыми последствиями. Шутка ли кто-то проникает на яхту, где находятся монарх и почти все министры, бьёт вахтенного офицера по голове, крадёт лодку А зачем он вообще здесь был? С какой целью прибыл? Что делал? А вдруг где-то уже заложена бомба, которая дожидается своего часа?
Генерал даже застонал от нарисованного его воображением ужаса, чувства собственного бессилия и ощущения, будто в затылок вогнали раскалённый гвоздь. «Нет, всё, пора!.. Возвращаемся в столицу прошу отставку!»
Хорошо ещё, что государь отреагировал на загадочные события достаточно спокойно. Как-то странно улыбнулся, хмыкнул, произнёс непонятно: «Однако они быстро сообразили» Покивал, соглашаясь с предпринятыми мерами, и объявил о немедленном отъезде в Тифлис. Конвой и даже адъютантов приказал оставить на яхте, как возможных свидетелей, заменив их морячками с эсминцев сопровождения. Приказал отправлять по телеграфу любую новую информацию и не предпринимать никаких действий к ослаблению режима оставшихся на яхте
Генерал даже застонал от нарисованного его воображением ужаса, чувства собственного бессилия и ощущения, будто в затылок вогнали раскалённый гвоздь. «Нет, всё, пора!.. Возвращаемся в столицу прошу отставку!»
Хорошо ещё, что государь отреагировал на загадочные события достаточно спокойно. Как-то странно улыбнулся, хмыкнул, произнёс непонятно: «Однако они быстро сообразили» Покивал, соглашаясь с предпринятыми мерами, и объявил о немедленном отъезде в Тифлис. Конвой и даже адъютантов приказал оставить на яхте, как возможных свидетелей, заменив их морячками с эсминцев сопровождения. Приказал отправлять по телеграфу любую новую информацию и не предпринимать никаких действий к ослаблению режима оставшихся на яхте
Топот в коридоре Кого ещё там чёрт принёс.
Ваше высокопревосходительство! Головин очнулся
Через пять минут споро приведший себя в порядок генерал Ширинкин, протолкавшись сквозь толпу министров, уже получал перед дверью лазарета инструкции от врача, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, как норовистый рысак перед забегом.
Он очень слаб, поэтому пару минут, не больше, напутствовал жандарма доктор, когда генерал торопливо входил в лазарет, предвкушая решение загадочного происшествия, превратившегося в головную боль.
Ну, вот и мичман. Под глазами синие круги. Веки прикрыты. Вид у него, конечно, не товарный, выжил чудом били его так, чтобы наверняка, почему, интересно, за борт не выкинули? отметил про себя генерал и аккуратно тронул руку раненого.
Головин медленно открыл глаза, обвёл взглядом стоящих перед ним жандармов, задержался на генерале, после чего губы его искривились, как у обиженного ребёнка, по лицу пробежала судорога, и с коротким выдохом юный офицер опять потерял сознание.
А, чёрт! вскричал генерал. Доктор! Быстро! Сделайте что-нибудь
Оставив у лазарета штаб-ротмистра, генерал отправился обратно, проклиная неведомых злоумышленников, докторов и свою собственную торопливость, из-за которой, быть может, он невольно напугал раненого.
Ротмистр нарисовался в каюте генерала только через два часа. Вид у него был такой, будто он только что поймал водяного и теперь не представляет, что с этим чудом-юдом делать.
Ну, что? нетерпеливо бросился к нему Ширинкин. Пришёл в себя? Ты говорил с ним?
Так точно, ваше высокопревосходительство! Пришёл! Говорил!
Ну? Ну?! Что он сказал? Что он помнит? Может опознать нападавшего?
Ротмистр замялся и, отступив на шаг, уже не так уверенно кивнул головой.
Так точно, ваше высокопревосходительство! Может вернее, это уже опознал
Ротмистр, чёрт вас побери! Ну, что вы мнётесь, как гимназист на первом свидании? Что он помнит? Кого он опознал?
Раненый Он сказал Одним словом, мичман Головин утверждает, что злоумышленник, напавший на него это вы, ваше высокопревосходительство!
Люди не замечают, что мы делаем для них, зато они замечают, чего мы не делаем.
Декабрь 1900-го. Тифлис. У монастыря Джвари
Красиво идут! вполголоса, с какой-то удивительной, вопросительно-восхищённой смесью интонаций произнёс великий князь Александр Михайлович, не отрывая глаз от густых цепей Кавказской гренадерской дивизии, поднимающихся по пологому склону.
Император посмотрел через плечо на моряка, вздохнул и вернулся к обозрению манёвров, в ходе которых лейб-гренадерский Эриванский полк оборонял высоту с возвышающимся над ней монастырём Джвари, а остальные три полка дивизии шли на штурм под заливистый лай дивизионной артиллерии, регулярно выплёвывающей облачка холостых зарядов в синее небо над слиянием Арагвы и Куры.
Официальная часть была императором самым беспардонным образом скомкана, торжественный обед в доме губернатора отменён, впрочем, как и богослужение и парад. Вместо всего этого император изволил устроить на весь день полевые манёвры с последующим ужином в походно-полевых условиях.
Сейчас он не столько наблюдал за ходом учебного боя, где ему и так всё было ясно, сколько с любопытством разглядывал цепи 16-го гренадерского Мингрельского его императорского высочества великого князя Дмитрия Константиновича полка. Его последним командиром в сентябре декабре 1917 года был полковник Шапошников будущий маршал Советского Союза, начальник штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии, единственный военный, к которому Сталин обращался уважительно по имени-отчеству Борис Михайлович.
Император поймал себя на мысли, что невольно среди рядов гренадеров ищет знакомую чуть сутуловатую фигуру, и коротко вздохнул. Борис Михайлович сейчас только сдавал вступительные экзамены в Алексеевское училище, и вместо него перед глазами маячила фигура командира дивизии великого князя Николая Михайловича, который сегодня был удивительно неразговорчив и регулярно бросал на императора настороженные взгляды.
«Кажется, Сандро уже провёл необходимую подготовительную работу», с удовольствием подумал император и уверенно направился к держащим оборону лейб-гренадерам, жестом пригласив князя составить ему компанию
Никки, я уже хотел писать тебе, начал явно заготовленную речь генерал, когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы свита их не слышала. Ты же понимаешь, что заговор с участием Аликс это labsurditе́[10]
Николай Михайлович, перебил князя император, остановившись и повернувшись к собеседнику всем телом. А покажешь мне свою коллекцию бабочек? Говорят, что ты не расстаёшься с ней даже в путешествиях и походах.
Все заготовленные слова застряли у Николая Михайловича в горле и рассыпались в мелкий прах. Бабочки были тем увлечением и той страстью, которую князь лелеял с детского возраста и отдавал ей всё своё время, остающееся от службы и изучения истории ещё одного увлечения, на глазах превращающегося в серьезную работу.
Никки, ты никогда о них даже не вспоминал, с удивлением глядя на царя, пробормотал князь. И, уже оправившись от удивления, по-военному чётко отрапортовал: Тридцать шкафов с коллекцией в этом году подарено Зоологическому музею Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. Ещё один шкаф с коллекционными материалами был передан Кавказскому музею в Тифлисе. Но кое-какие экземпляры, генерал заговорщики улыбнулся, мне приносят и присылают постоянно. Вот смотри, и вытащил небольшой плоский кожаный пенал с каким-то засушенным коричневым листочком.
Император туда заглянул, пожал плечами и вопросительно посмотрел на князя.
Коконопряд дуболистный, прошептал князь, как будто боясь разбудить насекомое, подражает сухому листу Посмотри, какая потрясающая мимикрия! Какой восхитительный покровительственный окрас!..
Правильная окраска помогает защититься от врагов и сохранить жизнь? прищурившись и нагнув голову, спросил император.
Да-да, радостно закивал генерал, и обрати внимание, какого совершенства они достигли в этом деле
Великолепно, резюмировал император, просто великолепно! А теперь посмотри сюда, и он развернул князя лицом к поднимающимся по склонам батальонам дивизии. Мне интересно знать, Николай Михайлович, так хорошо изучив возможности маскировки насекомых, как ты собираешься применить эти знания для пользы державы?
Генерал упёрся взглядом в ровные ряды синих мундиров, ярко и сочно смотрящихся на фоне серо-коричневой пожухлой травы, и шестерёнки его мозга яростно заскрипели, пытаясь осознать заданный вопрос.
Никки, после отчаянной борьбы со своими извилинами жалобно простонал генерал, что ты от меня хочешь? Что я должен сделать?
Думать, Николай Михайлович! Это твоя главная обязанность! Как знания, которыми ты обладаешь, могут помочь Отечеству. А делают пусть другие и, недовольно покачав головой, император быстрым шагом направился к первому ложементу, где уже выстроился полувзвод под командой вытянувшегося во фрунт усача-унтера.
Вольно, богатыри! по-неуставному ответил император на краткий доклад и, глядя снизу вверх на рослого лейб-гренадера, задал неожиданный вопрос:
Какого цвета мишени, по которым ведутся учебные стрельбы?
Черные, ваше императорское величество, слегка замешкавшись, тем не менее выпалил солдат, поедая глазами начальство.
На какой дальности стреляете на меткость?
Стреляли на двести шагов в поясные, на триста или четыреста в головные, и на пятьсот и далее, до тысячи четыреста в рост.
Ну и как, попадаешь?
Более трёх не попадал, и то только один раз, но и более трёх промахов не давал. За них ставят под ружьё, а я не люблю стоять
А вот тут мы с тобой похожи, рассмеялся император, я тоже не люблю стоять Благодарю за службу, бойцы! Николай Михайлович, отойдёмте на два слова
Отсчитав быстрым шагом тридцать шагов, император резко развернулся, так, что столкнулся нос к носу с поспешающим за ним князем, и, зацепившись за генеральский мундир, сварливо зашипел, буравя генерала своим стальным исподлобья взглядом: