Забег к концу света - Мэтью Рейли 20 стр.

Глава 22

Забег или свидание

Солнце уже клонилось к закату, когда Бо провел меня мимо «Метрополитена» и дальше в закрытый частный сад рядом с Семьдесят девятой поперечной. Даже при дневном свете его было трудно найти. Забор и густой кустарник скрывали сад от посторонних глаз: можно было ходить мимо него каждый день и никогда не узнать о его существовании. Да и утопленный в землю люк в дальнем конце сада с таким же успехом мог оказаться выдумкой.

Как ни крути, это было прекрасное время для прогулок в Центральном парке: деревья, подсвеченные угасающим солнцем, романтика и все такое. В фильмах парк обязательно показывают на закате.

Я не могла поверить, что мы собираемся сделать это. Вместе. Только он и я. Стук сердца громко отдавался у меня в висках. Голова кружилась от предвкушения еще одного забега и того, что мы сделаем это вдвоем с Бо. Все те смешанные чувства из-за того, что он держится от меня подальше во избежание проблем с Мисти, испарились. Он мог бы позвать с собой любого из компании, особенно Мисти, но он выбрал меня.

Когда мы спустились в пещеру с входом (естественно, он взял у Мисти и ключи от всех замков), Бо поместил драгоценный камень на пирамидку, и мерцающий свет залил проем.

 Готова?  спросил парень.

Я все еще была в школьной форме, а вот на нем были джинсы, кроссовки и ветровка, а на спине висел рюкзак.

 Еще бы,  ответила я, переводя взгляд с рюкзака на его глаза. И мы вместе шагнули сквозь завесу света.

Глава 23

Мой второй забег

Несмотря на то что я оказалась в туннеле только во второй раз, ощущение было как в третий. Подозреваю, что мысленно я воспринимала первый забег Рэда как свой собственный.

В этот раз все напоминало скорее прогулку. Это была не та ночная суматоха, в которую превратился мой первый забег вместе со всей компанией. После того как Бо снял самоцвет с маленькой пирамиды и погасил завесу позади нас, он задержался у входа и сфотографировал древние барельефы.

 Я потом перешлю тебе эти фотки,  сказал он.  Хочу изучить их, как вернемся. Посмотрим, получится ли выяснить, что это за место на самом деле.

Вот оно опять, это его любопытство. Одно дело, пробежать по подземелью ради дешевых острых ощущений, но нет, Бо, как и я, хотел знать, что этот туннель представляет собой на самом деле. Он разглядывал наскальные рисунки жрецов, держащих в руках разноцветные камни, и молодых мужчин, убегающих от собак.

В этот раз все напоминало скорее прогулку. Это была не та ночная суматоха, в которую превратился мой первый забег вместе со всей компанией. После того как Бо снял самоцвет с маленькой пирамиды и погасил завесу позади нас, он задержался у входа и сфотографировал древние барельефы.

 Я потом перешлю тебе эти фотки,  сказал он.  Хочу изучить их, как вернемся. Посмотрим, получится ли выяснить, что это за место на самом деле.

Вот оно опять, это его любопытство. Одно дело, пробежать по подземелью ради дешевых острых ощущений, но нет, Бо, как и я, хотел знать, что этот туннель представляет собой на самом деле. Он разглядывал наскальные рисунки жрецов, держащих в руках разноцветные камни, и молодых мужчин, убегающих от собак.

 Я все размышлял об этих изображениях. Покопался немного,  сказал Бо.  Не знаю, как насчет парней с драгоценностями, но вот эти рисунки бегущих людей напоминают картины, найденные в руинах майя в Гватемале. Считается, что на них изображена церемония посвящения молодых воинов: будущие воины должны были бежать впереди стаи волков в узком каньоне или туннеле. Интересно, не являлся ли забег по этому туннелю неким ритуалом для инициации ты в другом времени, преследуемый волками, и есть всего один вход и выход? Испытание на прочность для подростков. В конце концов, сюда могут попасть только молодые люди.

 Неплохая теория.

 Я еще даже не начал выдвигать теории,  сказал Бо.

 В смысле?

 Я хочу посмотреть, что там, наверху.

 Ты хочешь вылезти наверх?  встревоженно спросила я.

 А ты не хочешь? Разве тебе не интересно, что там?

Я вспомнила о том лысом психе, который хохотал наверху, но, надо признать, мне действительно было интересно, так что я молча кивнула. Мы все еще стояли у портала входа. Я оглянулась на пещеру, через которую вошли, и увидела покрытую пылью лестницу, ведущую из нее наверх.

 Поднимемся по ней?  уточнила я.

Бо покачал головой:

 Не получится. Мы проверили это во время одного из наших первых забегов. В этом времени или измерении на крышке люка лежит что-то тяжелое там, наверху. Дэйн, Грифф и я так и не смогли открыть ее, как ни пытались. То же самое с люком в другом конце туннеля. Нам придется вылезти через шахту колодца.

Через некоторое время мы подошли к груде мусора под отверстием колодца, и я увидела, насколько серьезно Бо подготовился. Он достал из рюкзака длинную нейлоновую веревку с узлами по всей длине и трехзубым стальным абордажным крюком. Парень залез на самый верх мусорной кучи, неуклюже балансируя в поисках устойчивой опоры, а затем он начал бросать крюк в шахту колодца.

Потребовалось пять попыток это был непростой бросок, даже для такого спортсмена, как Бо. И каждый раз, когда крюк громко ударялся о верхний край колодца и падал, я дрожала, что нас услышит лысый. Затем с мягким звуком крюк зацепился за край и не выпал из шахты. Бо проверил, веревка выдержала его вес. Он посмотрел на меня с азартной улыбкой:

 Пойдем посмотрим, что там, наверху.

Должно быть, он заметил мою нерешительность, потому что тут же остановился и спрыгнул вниз. Бо крепко обнял меня, наклонился и нежно поцеловал в губы. Если наш первый поцелуй был быстрым, спонтанным и неловким, то второй смелым, уверенным и неторопливым. Черт, это было здорово. Еще немного, и целоваться с Бо Брэдфордом войдет у меня в привычку. Мы отстранились друг от друга лишь спустя восхитительно долгое время.

 Все будет хорошо,  произнес он.  Доверься мне.

Затем он повернулся, схватил веревку и начал карабкаться по ней, опираясь на узлы. Через несколько мгновений он выбрался из туннеля. Я смотрела Бо вслед, пока его ноги не исчезли за внешним краем колодца.

Внезапно я оказалась в туннеле совершенно одна, и мне это абсолютно не понравилось. Казалось, как будто отголоски древних криков еще раздаются в темноте. Я взглянула на кучу мусора и заметила, что кенгуру Счастливчик Хоппи все еще там. Мне не хотелось оставаться тут одной, поэтому я схватила первый большой узел на веревке Бо и быстро подтянулась вверх.

Туннель вызывал клаустрофобию, но в колодце это чувство было в два раза сильнее. Я еле-еле втиснулась в него. Гладкие кирпичные стены плотно сомкнулись вокруг меня, с каждой стороны оставалось всего несколько сантиметров свободного пространства. Наконец я доползла до верха, где, протягивая руку, ждал Бо, и он подтянул меня на последние полметра. Я вылезла из колодца, встала на твердую землю рядом с ним и только потом подняла глаза.

 О боже  выдохнула я.

Часть III

Перерождение Нью-Йорка

Глава 24

Новый Нью-Йорк

Мы стояли в тех же зарослях колючего кустарника, что я обнаружила пару недель назад за Шведским коттеджем

только теперь кусты были вырезаны, пространство расчищено, так что колодец стоял на голом пятачке земли размером примерно с три автомобиля. Этот свободный участок был окружен густым кустарником, за которым виднелись очертания коттеджа. На земле рядом с колодцем была выкопана яма для костра с давно остывшими углями и серым пеплом, как будто кто-то разбивал здесь лагерь. Тот лысый парень, судя по всему. Вокруг нас простирался Центральный парк.

Насколько я могла судить, в этом альтернативном Нью-Йорке было точно такое же время суток, как и в моем настоящем Нью-Йорке: прохладный февральский вечер, около половины шестого, закат только начался. Если мы действительно прошли сквозь прореху в ткани времени, то похоже, что календари здесь и там совпадали. То же самое, по-видимому, относилось и к времени года. Погода была такая же, и на деревьях было примерно столько же листьев и снега, как и дома.

Я посмотрела в сторону западной части парка. Сквозь верхние ветви деревьев, голых как скелеты, виднелись самые высокие здания на Сентрал-Парк-Уэст, включая мой собственный дом, «Сан-Ремо». Я замерла. Гигантские кроваво-красные буквы ярко виднелись на обеих башнях «Сан-Ремо»:

СМЕРТЬ МЫ

БОГАЧАМ СИЛЬНЕЕ

Буквы были огромными, каждая высотой, наверное, в два этажа, так что обе надписи занимали всю переднюю сторону каждой башни. С такого расстояния я не могла быть уверена, но мне показалось, что в одном из окон качалось тело человека, повешенного на веревке.

Другие здания также подверглись вандализму.

К ЧЕРТУ 1 %!

СКОРО ВСЕ УМРУТ.

ТВОИ $ ТЕБЯ НЕ СПАСУТ!

Бо сфотографировал надписи на телефон, пока я медленно озиралась, пытаясь осознать увиденное. Я все еще тревожилась из-за лысого, но пока единственным признаком его присутствия были большие отпечатки ботинок в грязи у очага. Его здесь не было, по крайней мере сейчас.

Нас окружила жуткая тишина. В кронах деревьев ничего не шевелилось. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, насколько это странно. Не было слышно ни звука. Ничего. Ни одного из обычных шумов самого большого в мире мегаполиса. Ни гудков автомобилей, ни завывания сирен, которые были визитными карточками звукового ландшафта города. В этом Нью-Йорке царила мертвая тишина.

Присмотревшись повнимательнее к зданиям, выходящим окнами на парк, я заметила, что почти все стекла в домах разбиты. Стебли ползучих растений, беспрепятственно росших бог знает сколько лет, во множестве змеились из окон, а зеленый мох покрывал целые стены небоскребов. Как будто дикая природа захватила Нью-Йорк.

 Пойдем посмотрим,  сказал Бо, отходя от колодца.

Я хотела воскликнуть: «Ты шутишь?», но мне тоже было любопытно, поэтому я осторожно проговорила:

 Только недалеко.

Ближайшим знакомым нам зданием был Шведский коттедж. Однако в этом Нью-Йорке коттедж превратился в развалины. Его крыша обвалилась, стены покосились, все окна были разбиты. То же самое случилось и с садом Шекспира. В нашем мире сад был спроектирован таким образом, чтобы выглядеть как идиллическое английское загородное поместье: деревенские скамейки, дорожки из каменных плиток, плакучие ивы и великолепные клумбы. За всем этим тщательно ухаживали, там часто фотографировались молодожены. Но не здесь. Шекспировский сад этого Нью-Йорка зарос сорняками и был до крайности заброшенным. Его клумбы поглотили растения-захватчики. Широкие дорожки для прогулок заполонила молодая поросль, а сквозь трещины в плитках, которые даже разглядеть стало трудно, пробивался чертополох. Я нахмурилась с опаской и смятением.