Переход в новый мир, случившийся тысячу лет назад, всем гномам дался нелегко. И дело даже не в том, что уходить из старого и умирающего мира приходилось в спешке. Борода вот что составляло самое большое горе подгорного народа. В этом мире она не росла. Совершенно. Что-то было в магии, пронизывающей этот мир, что не давало расти средоточию магической силы гномов.
Переход в новый мир, случившийся тысячу лет назад, всем гномам дался нелегко. И дело даже не в том, что уходить из старого и умирающего мира приходилось в спешке. Борода вот что составляло самое большое горе подгорного народа. В этом мире она не росла. Совершенно. Что-то было в магии, пронизывающей этот мир, что не давало расти средоточию магической силы гномов.
Так уж повелось издревле, что их магия напрямую зависела от длины и густоты бороды, служащей зримым подтверждением личного могущества. Но этот мир О, здесь гномов ждало самое большое потрясение. Их магия больше не работала. Бороды не росли, а те, что были, в несколько дней выпали до единого волоска, оставив подбородки голыми и безволосыми, словно у молокососов, едва оторвавшихся от мамкиной титьки.
Большего позора нельзя и представить.
Нет, они пережили его, сгорая от стыда и проклиная враждебную к гномам землю, ибо назад-то дороги не было. Но мириться с ним Нет. Вот поэтому уже тысячу лет родные бороды заменяли весьма искусные подделки, а наклеивание первой бороды у молодых гномов почиталось за принятие зрелости. По длине же бороды можно было судить о статусе и положении владельца.
Со временем прошлое забылось. Только старейшины помнили, как оно было до исхода, и нет-нет да смахивали скупую слезу, сожалея об утраченной гномьей магии.
Ну замечен и замечен, ворчливо произнес Будух, старейшина Казюгандов, мало ли их ходит по свету. Надо поднять учетные книги да сравнить. Карточку движения артефакта дополнить, если был в аренде и срок вышел, или передавался конкретному роду, то отправить группу и изъять.
Нет, вы не поняли, друзья мои, терпеливо продолжил Насин. Артефакт действительно новый. Такого в наших картотеках нет.
Вот тут-то старейшин проняло по-настоящему. Добыча и обработка адамантина были одной из главных тайн гномьего царства, залогом их спокойствия и безбедного существования. А утечка секрета на сторону О таком старались даже не думать.
Зал мгновенно взорвался хором нестройных голосов, и главе Трамдуров пришлось изрядно поколотить молотком председателя по столу, оставив на том даже парочку сколов, прежде чем наступила относительная тишина.
Артефакт предположительно в форме ведра, пользуется им кто-то из магической академии, вероятно, преподаватель. Более точных сведений нет. Дело осложняется тем, что в академии обучается группа светлых эльфов.
Гномы вновь забурчали. Если прочих худо-бедно терпели, то вот дылд остроухих, помешанных на превосходстве собственной расы, тут, мягко говоря, не любили, слишком уж разными были их интересы и взгляды на место в мире.
Поэтому я считаю, повысил голос Насин, что поиск артефакта нужно проводить силами наших союзников из Кайратского султаната. Султан нам не откажет, слишком многим обязан. Кто за?
Оглядев собравшихся и привычно отметив, кто, принимая его предложение, поднимает руку быстро, а кто и с некоторой неохотой, он довольно усмехнулся решение принято единогласно. Недаром уже сотню лет Насин был председателем Совета Старейшин.
Глава 2
Родная академия встретила пустотой и затишьем. Как я успел узнать, две недели назад закончились выпускные экзамены, и все студенты на месяц разъехались по домам.
Подметая брусчатку аллеи полами инквизиторской мантии, я пересек парк, что занимал все пространство от входа в академию и до самого высокого административного корпуса, и в гордом одиночестве поднялся по ступеням крыльца.
Коридоры заполняла звенящая тишина, в которой гулко отдавались шаги моих подкованных сапог. Так никого по пути и не встретив, я беспрепятственно дошел до приемной ректора и, пройдя ее, постучал в дубовые створки ректорского кабинета.
Войдите, раздалось оттуда приглушенно, и, последовав приглашению, я распахнул дверь.
Зора Кхан был один. Без остроконечной шляпы, в своих очках-четвертинках он, как обычно, сидел за столом и вдумчиво что-то изучал.
Под его внимательным взглядом, от которого не ускользнули ни моя мантия, ни кольцо на пальце, я пересек комнату и сел в то же самое кресло, что и год назад. Невольно подумал: «Ничего себе, уже год, вот время-то летит».
Видимо, те же мысли посетили и господина архимага, потому что он вдруг огладил ладонью длинную белую бороду и, чуть усмехнувшись, добродушно сказал:
А вы изменились, Павел Алексеевич, и не только телом. В прошлую нашу встречу здесь у вас не было во взгляде такой внутренней силы. Тогда передо мной сидел, извините, конечно, за прямоту, обрюзгший боров, привыкший плыть по течению и давным-давно махнувший на себя рукой. А теперь вас просто не узнать.
А вы изменились, Павел Алексеевич, и не только телом. В прошлую нашу встречу здесь у вас не было во взгляде такой внутренней силы. Тогда передо мной сидел, извините, конечно, за прямоту, обрюзгший боров, привыкший плыть по течению и давным-давно махнувший на себя рукой. А теперь вас просто не узнать.
Задумчиво посмотрев поверх головы ректора, я ответил:
Испытания меняют, а мне их выпало куда больше необходимого.
Верно, кивнул головой Кхан. Но вы с честью их преодолели и, уверен, готовы к новым свершениям
В жопу.
Что, простите?
Говорю, в жопу эти ваши свершения, четко, раздельно и едва ли не по слогам произнес я, наклоняясь к ректору. И вообще, я пошел к себе, прошу меня не беспокоить.
Поднявшись под взглядом молчаливо шамкающего ртом архимага, я вышел в приемную и крепко захлопнул за собой дверь. Свершения ему новые подавай, ага. Со старыми бы разобраться.
Выбравшись наружу, я побежал вниз по ступенькам, чертыхаясь на архимага, что с пол-оборота сумел-таки меня завести, в итоге снова запутался в полах длиннющей мантии и, не удержавшись, с последней ступеньки полетел носом вперед, прямиком на очень твердые и явно чрезвычайно болезненные камни брусчатки. Причем в процессе одна нога как-то очень неудачно подвернулась, и падал я практически боком, не успевая повернуться и хотя бы подставить руки, чтобы смягчить удар. Расшибся бы точно, если бы вдруг между мной и брусчаткой не возникла воздушная линза, что, словно надувной матрас, нежно приняла мою тушку в свои объятья.
Спешите, святой отец?
Я ругнулся и, с кряхтением подымаясь и зло одергивая проклятую робу, буркнул:
Какой я тебе святой отец а затем поднял голову и неожиданно для себя закончил: Дитя мое.
Потому что напротив меня стоял сущий ангелочек. Девица с волосами цвета воронова крыла в каких-то восточного вида одеждах, не столько скрывающих, сколько подчеркивающих красоту стройных ножек, осиной талии и высокой груди. Лицо ее оказалось прикрытым полупрозрачной газовой тканью, сквозь которую виднелись пухлые алые губы, а глаза единственная, ничем не скрытая часть лица были ярко подведены и буквально утягивали в свою зеленую бездну.
Выражение моего лица, видимо, стало донельзя глупым, потому что девушка весело рассмеялась.
Вы так неожиданно замолчали, святой отец. Меня зовут Ниике, а вас?
Паша э-э, Павел эм, Павел Алексеевич
Я помотал головой, пытаясь отделаться от наваждения. Брюнетки, особенно такие красивые, всегда действовали на меня завораживающе.
Вы такой забавный, девушка вновь засмеялась своим мелодичным голоском. Нас перед поездкой так пугали рассказами об инквизиции, а вы вовсе и не страшный.
А ты вы откуда? я кашлянул, чтобы избавиться от внезапно появившейся в голосе хрипоты.
Мы из Кайратского султаната, приехали поступать в академию, ответила собеседница, и я вдруг вспомнил про поставленные мне Амнисом задачи. Шпионкой это чудесное создание не могло быть по определению, а вот в качестве кандидата на сотрудничество Я представил, как вербую ее, и неожиданно чуть покраснел.
И много вас? спросил я, стараясь отвлечься от дурных мыслей.
Девять, четыре девушки и пять юношей. Вот и они, кстати, будущая студентка обернулась и задорно помахала показавшейся из-за угла делегации.
Я взглянул на представительную группу в цветастых одеждах и сразу понял, что там далеко не восемь человек, а все двадцать, причем часть весьма солидного возраста.
Ниике-хатун, опять ты убежала от нас, укоризненно произнес высокий крепкий мужчина в тюрбане и с шикарными усами под носом. Он, кстати, единственный был одет в почти полностью черные одежды, представлявшие собой толстый, с нашитыми на нем круглыми металлическими пластинками халат.
Баклу-бей, вы всегда так медленно ходите, мне сразу становится скучно, надула губки девица.
Если с вами что-нибудь случится, ваш отец будет крайне недоволен, поэтому еще раз убедительно прошу: не сбегайте в одиночку. Я или любой другой верный подданный султаната должен постоянно находиться рядом, не принял шутливого тона усатый.
Ох, ну что тут со мной может произойти? Тем более здесь со мной святой отец, а инквизиция, что бы про нее у нас ни болтали, как раз следит за порядком, девушка обернулась в мою сторону, и мне не оставалось ничего иного, как подтвердить сказанное степенным кивком головы.
Сразу, видимо, во мне инквизитора не распознали может, лицом не вышел или мантия в глаза не бросилась, но вот теперь вся делегация буквально вперилась в меня взглядами, да так, что я рефлекторно схватился за кольцо.
Что вам нужно от Ниике-хатун? низким, с легким намеком на угрозу голосом поинтересовался Баклу-бей, опуская руку на эфес кривой сабли, что крепилась на боку.
Но-но! рефлекторно сделал подшаг назад я, сощурившись. Ничего мне от нее не нужно, наша встреча была случайной.
Правда? спросил у девушки усач, на что получил утвердительный ответ:
Правда, дядя. Я просто помогла Павлу спуститься с лестницы.
Уже «Павлу»? Хмурое выражение все не сходило с лица занимающего непонятную должность в делегации мужика.
Мы познакомились, мило улыбнулась Ниике.
Черный еще раз оглядел меня и произнес с сомнением:
Он не выглядит настолько немощным, чтобы ему требовалась помощь для спуска с лестницы.
Тут я понял, что происходящее начинает неуловимо напоминать форменный допрос, и, чего доброго, усатому хватит наглости попробовать допрашивать еще и меня. Да кто тут, в конце концов, инквизитор, он или я?