Лисица и виноград (сборник) - Фракийский Эзоп 6 стр.

         Злодей, да замолчишь ли ты?
        Понравиться тебе  напрасные мечты!
        Разборчивый всегда несчастен,
    Затем, что угодить никто ему не властен.

В мучном амбаре Кот такой удалой был,
            Что менее недели
        Мышей до сотни задавил;
Десяток или два кой-как уж уцелели
        И спрятались в норах.
        Что делать? Выйти  страх;
    Не выходить  так смерти ждать голодной.
На лаврах отдыхал Кот сытый и дородный.
Однажды вечером на кровлю он ушел,
Где милая ему назначила свиданье.
        Слух до Мышей о том дошел:
Повыбрались из нор, открыли заседанье
        И стали рассуждать,
Какие меры им против Кота принять.
        Одна Мышь умная, которая живала
            С учеными на чердаках
            И много книг переглодала,
            Совет дала в таких словах:
 Сестрицы! отвратить грозящее нам бедство
            Я нахожу одно лишь средство,
        Простое самое. Оно в том состоит,
            Чтоб нашему злодею,
                Когда он спит,
            Гремушку привязать на шею:
Далеко ль, близко ль Кот, всегда мы будем знать,
А не удастся нас врасплох ему поймать!
         Прекрасно! ах, прекрасно! 
        Вскричали все единогласно. 
Зачем откладывать? как можно поскорей
        Коту гремушку мы привяжем;
        Уж то-то мы себя докажем!
    Ай, славно! не видать ему теперь Мышей
            Так точно, как своих ушей!
 Все очень хорошо; привязывать кто ж станет?
             Ну, ты.  Благодарю!
             Так ты.  Я посмотрю,
            Как духа у тебя достанет!
 Однако ж надобно.  Что долго толковать?
        Кто сделал предложенье,
            Тому и исполнять.
    Ну, умница, свое нам покажи уменье. 
        И умница равно за это не взялась
А для чего ж бы так?.. Да лапка затряслась!

        Куда как, право, чудно!
    Мы мастера учить других!
А если дело вдруг дойдет до нас самих,
            То исполнять нам очень трудно.

Волк подал просьбу Обезьяне,
    В ней обвинял Лису в обмане
    И в воровстве; Лисицы нрав известен,
        Лукав, коварен и нечестен.
            И вот на суд Лису зовут.
Без адвокатов дело разбиралось, 
Волк обвинял, Лисица защищалась;
Конечно, всяк стоял за выгоды свои.
Фемиде никогда, по мнению судьи,
Не выпадало столь запутанного дела
        И Обезьяна думала, кряхтела,
А после споров, криков и речей,
И Волка, и Лисы отлично зная нравы,
Она промолвила: «Ну, оба вы не правы;
            Давно я знаю вас
        Свой приговор прочту сейчас:
Волк виноват за лживость обвиненья,
Лисица же виновна в ограбленьи».

        Судья решил, что будет прав,
Наказывая тех, в ком воровской есть нрав.

Из-за телушки молодой
        Друзья Быки вдруг сделались врагами,
            Сцепились грозными рогами
            И начали ужасный бой.
То видя, в страхе спряталась одна Лягушка.
         Что сделалось с тобой, квакушка? 
        Спросила у нее подруга, и в ответ
Трусиха молвила:  Предвижу много бед!
            Для нас опасна битва эта.
                    Конец ее таков:
                    Тот из Быков,
            Которому достанется победа,
        Возьмет добычу в достоянье;
Другой же к нам уйдет в изгнанье,
    Чтоб в тростниках сокрытым быть,
        И будет нас давить!
Так поплатиться нам придется
За жаркий бой, что здесь дается. 
И предсказание Лягушки было верно:
Укрыться в тростниках сраженный Бык спешил
                И ежечасно их давил
    Он под копытами по двадцати примерно.

    Не так же ли в делах людских
    Страдают малые за глупости больших.

Волк подал просьбу Обезьяне,
    В ней обвинял Лису в обмане
    И в воровстве; Лисицы нрав известен,
        Лукав, коварен и нечестен.
            И вот на суд Лису зовут.
Без адвокатов дело разбиралось, 
Волк обвинял, Лисица защищалась;
Конечно, всяк стоял за выгоды свои.
Фемиде никогда, по мнению судьи,
Не выпадало столь запутанного дела
        И Обезьяна думала, кряхтела,
А после споров, криков и речей,
И Волка, и Лисы отлично зная нравы,
Она промолвила: «Ну, оба вы не правы;
            Давно я знаю вас
        Свой приговор прочту сейчас:
Волк виноват за лживость обвиненья,
Лисица же виновна в ограбленьи».

        Судья решил, что будет прав,
Наказывая тех, в ком воровской есть нрав.

Из-за телушки молодой
        Друзья Быки вдруг сделались врагами,
            Сцепились грозными рогами
            И начали ужасный бой.
То видя, в страхе спряталась одна Лягушка.
         Что сделалось с тобой, квакушка? 
        Спросила у нее подруга, и в ответ
Трусиха молвила:  Предвижу много бед!
            Для нас опасна битва эта.
                    Конец ее таков:
                    Тот из Быков,
            Которому достанется победа,
        Возьмет добычу в достоянье;
Другой же к нам уйдет в изгнанье,
    Чтоб в тростниках сокрытым быть,
        И будет нас давить!
Так поплатиться нам придется
За жаркий бой, что здесь дается. 
И предсказание Лягушки было верно:
Укрыться в тростниках сраженный Бык спешил
                И ежечасно их давил
    Он под копытами по двадцати примерно.

    Не так же ли в делах людских
    Страдают малые за глупости больших.

Жестокую войну
    С Мышами Ласочки имели:
    Кого ни брали в плен, всех ели.
Случилось как-то, Мышь Летучую одну
                    В ночную пору
            Занес лукавый в нору
К голодной Ласочке.  Прошу покорно сесть, 
    С насмешкой Ласочка сказала, 
    Ты Мышь? Тебя мне можно съесть?
     Помилуй,  та ей отвечала, 
    Не ешь, а лучше рассуди,
        Да хорошенько погляди:
    В своем ли ты уме, сестрица?
    Вот крылья у меня,  я птица!
            Окончилась война
    У Ласочек с мышиным родом,
Но с птичьим уже брань они вели народом,
        И Мышь Летучая опять
    В плен к Ласочке другой попала.
     Ты птица? Ты теперь летала?
     За что меня так обижать?
    Я Мышь и из мышей природных, 
    Был смелой пленницы ответ, 
    Похожа ль я на птиц негодных?
    На мне и перьев вовсе нет! 
В другой раз хитростью такой она спаслася,
        И ложь и истина равно ей удалася.

        Собаке время подоспело
            Произвести щенят на свет;
            А между тем разумно это дело
    Она заранее обставить не сумела:
    Час близок, а у ней и крова даже нет,
    Где б отдохнуть могло ее больное тело.
    Вот приползла она к соседке в конуру.
    «Родная,  говорит,  ей-ей сейчас помру!
        Ох! одолжи хоть только на недельку
                Свою постельку».
    Соседка сжалилась и из дому ушла,
    А гостья временно у ней расположилась.
        Меж тем неделя протекла,
    И к дому своему хозяйка возвратилась.
    «Голубушка моя, сама хоть посмотри, 
    Вновь замолила гостья со слезами, 
    Щенки мои малы, чуть шевелят ногами,
    Уж потерпи еще недельки две иль три!»
        Соседка снова просьбе уступила
        И чрез условный срок
    Вернулася опять в родной свой уголок.
Но тут уж гостья ей с рычаньем отворила
    И молвила, с зубами напоказ:
    «Уж ты не гнать ли хочешь нас?!
Что ж! я тотчас уйду со всей моей оравой 
    Мои щенки теперь умеют уж кусать.
        Но раньше ты изволь-ка доказать
        Зубами нам на эту будку право!»
Что плуту одолжил, своим уж не считай 
    С ним наживешь лишь хлопоты да муку.
    Неблагодарному лишь кончик пальца дай 
        Он заберет себе всю руку.

        Собаке время подоспело
            Произвести щенят на свет;
            А между тем разумно это дело
    Она заранее обставить не сумела:
    Час близок, а у ней и крова даже нет,
    Где б отдохнуть могло ее больное тело.
    Вот приползла она к соседке в конуру.
    «Родная,  говорит,  ей-ей сейчас помру!
        Ох! одолжи хоть только на недельку
                Свою постельку».
    Соседка сжалилась и из дому ушла,
    А гостья временно у ней расположилась.
        Меж тем неделя протекла,
    И к дому своему хозяйка возвратилась.
    «Голубушка моя, сама хоть посмотри, 
    Вновь замолила гостья со слезами, 
    Щенки мои малы, чуть шевелят ногами,
    Уж потерпи еще недельки две иль три!»
        Соседка снова просьбе уступила
        И чрез условный срок
    Вернулася опять в родной свой уголок.
Но тут уж гостья ей с рычаньем отворила
    И молвила, с зубами напоказ:
    «Уж ты не гнать ли хочешь нас?!
Что ж! я тотчас уйду со всей моей оравой 
    Мои щенки теперь умеют уж кусать.
        Но раньше ты изволь-ка доказать
        Зубами нам на эту будку право!»
Что плуту одолжил, своим уж не считай 
    С ним наживешь лишь хлопоты да муку.
    Неблагодарному лишь кончик пальца дай 
        Он заберет себе всю руку.

Крылатой ранена стрелой
        И смертною охваченная мглой,
        Судьбу свою оплакивала Птица:
        «Где нашим бедствиям граница?
    Мы все  орудия несчастья своего:
Из наших крыл, о люди! без пощады
Губительные нам вы сделали снаряды.
        Но не спешите ваше торжество
        Вы праздновать над нами злобно;
        И сами вы страдали нам подобно:
Сыны Япетовы! не половина ль вас
Оружием другой является подчас?

За кроликом следя в полете зорко,
    Охотилась Орлица. На пути
    Ему Жука попалась норка.
Плохой приют,  но где другой найти?
И что же? Вопреки священнейшему праву,
    Свершить над кроликом расправу
        Готовилась Орлица. Вдруг
            Заговорил, вступаясь, Жук:
    «Царица птиц! Презрев мои моленья,
Ты взять вольна его, безжалостно сгубя;
    Но пощади меня от оскорбленья,
        Даруй бедняге избавленье,
        О жизни молит он тебя, 
Иль пусть и я за ним погибну следом:
    Он другом был мне и соседом».
        Юпитера Орлица, ни одним
            Не отвечая словом,
        В жестокосердии суровом,
            Жука крылом своим
Стряхнула прочь, глуха к его воззванью,
И, оглушив, принудила к молчанью, 
            А кролика похитила. Тогда,
        В отсутствие ее, орлиного гнезда
Успел достигнуть Жук, задумав месть такую:
    Он самую ее надежду дорогую 
            Все яйца нежные разбил.
            Гнев и отчаянье Орлицы
            Не ведали себе границы;
А в довершенье зла враг неизвестен был,
    И жалобы ее лишь ветер разносил.
        Так целый год жила она бездетной,
        Весною же гнездо свила на высоте.
Увы! Была предосторожность тщетной,
        И Жук, в места пробравшись те,
    Ей мстя за кролика, все яйца уничтожил.