Очередной раз поменяв план действий, я начал действовать, приняв новые вводные. С казацким вахмистром я уже беседовал, теперь нужно было поговорить с командиром батальона латышских стрелков, штабс-капитаном Юрисом Озолиньшем. Он уже, по распоряжению генерала Кобалова, прибыл и находился в приёмной. Я, как истинный великий князь, бесцеремонно использовал кабинет Кобалова как свой. А сам генерал был, можно сказать, у меня на побегушках. С командиром батальона латышских стрелков я беседовал не очень долго, меньше чем с вахмистром. А что, спрашивается, объяснять немногословному профессионалу? Задача простейшая к назначенному времени прибыть в указанную на карте точку, незаметно окружить хутор «Лосиный остров» с находящейся там большой бандой террористов, и если группе казаков не удастся их нейтрализовать, то заблокировать хутор и ждать подхода резервов, во главе с великим князем. Задачу атаковать егерей я перед штабс-капитаном Озолиньшем не ставил не хотел больших потерь среди не обстрелянных латышских стрелков. А зачем? Главное было заблокировать егерей на хуторе, а потом прибудет бронепоезд и сровняет эту базу финских террористов с землёй. Главное было, чтобы до прибытия бронепоезда егеря не разбежались, как тараканы. А с этой задачей батальон латышских стрелков, численностью в 570 человек, должен был справиться. Это же не в атаку идти на хорошо подготовленных бойцов. Всё намного проще сиди себе в укрытии и постреливай в сторону егерей. Вот казакам предстояло действительно сложное дело. Но бойцы они хорошие, обстрелянные, и я надеялся, что воинская удача будет на их стороне. О латышских стрелках я знал, что эти части поддержали Октябрьскую революцию, и особо не доверял латышу. Поэтому и не сказал Озолиньшу, что в операции будет принимать участие бронепоезд. Он и возьмёт на себя функцию карающего меча императора. Не знал я латыша, вдруг он, намолчавшись здесь, распустит язык со своими земляками, и эта информация достигнет ушей командира егерей, и тогда ищи их по всему Финляндскому княжеству.
Все вопросы по обеспечению операции железнодорожным транспортом, боеприпасами и прочие материально-технические вопросы взял на себя генерал Кобалов. При мне он связался по телефону с начальником офицерской школы в Ораниенбауме, генералом Филатовым. Тот непосредственно не подчинялся генералу Кобалову и не хотел, чтобы его воспитанники приняли участие в силовой операции, проводимой Петроградским гарнизоном. Но после того как с Филатовым переговорил великий князь, вопрос был решён. Вот только на данный момент в школе было мало юнкеров (три роты на месяц были направлены в Тулу). Поэтому на сборный пункт должно было прибыть 73 человека под командованием поручика Симонова. Наконец, все вопросы были решены. Маховик подготовки операции начал набирать обороты. А я, пожав руку генералу Кобалову, наконец, смог покинуть штаб Петербургского гарнизона. «Роллс-ройс» уже давно ожидал меня у входа, рядом с «Руссо-Балтом» генерала Кобалова. Кстати, про полковника Матюхинена я ничего не сказал его непосредственному начальнику, генералу Кобалову. Накануне операции тыкать носом в дерьмо человека, от которого многое зависело, не стоило.
Глава 20
Бронепоезд прибыл даже несколько раньше, чем мне было обещано. Хорошо, что я приехал на этот железнодорожный тупик в час, а не в два часа, как убеждал меня Кац. Это он привык, что всё происходит по расписанию, и зачем мучиться в ожидании, когда это время можно провести с пользой, в удобном мягком кресле. А то, что я собираюсь в неизвестность и что мне просто необходимо оценить людей, которые пойдут вместе со мной и, вполне вероятно, в бой, об этом он даже и не думал. А я хотел пообщаться перед прибытием бронепоезда с командиром курсантов офицерской школы, поручиком Симоновым. Эти юнкера, которых я по привычке называл курсантами, должны были явиться на место, куда прибывает бронепоезд, в час ночи. Вот и я к этому времени на «роллс-ройсе», сопровождаемый спецгруппой, разместившейся в кузове «форда», прибыл на место сбора. И сразу же, как подъехал, увидел начинающих строиться в шеренгу людей. Это, несомненно, были подчинённые поручика Симонова, и моё появление не было для них неожиданностью. Про себя чертыхнувшись, я выбрался из «роллс-ройса» и направился к уже выстроившимся в две шеренги юнкерам. Не это я хотел увидеть. Я-то думал, что приеду раньше курсантов и буду наблюдать, как они подходят к месту сбора. Дисциплинированно, строем или бесформенной толпой. А это был бы хороший показатель качества командиров в какой степени на них можно рассчитывать в предстоящей операции. Конечно, прибытие юнкеров раньше положенного времени и то, что был выставлен дозорный, который отслеживал окружающую местность (об этом говорил факт, что подъехать незамеченными не удалось), показывал, что командовал ребятами грамотный офицер. Вот с такими мыслями я и направился к уже выстроившемуся по ранжиру строю.
Глава 20
Бронепоезд прибыл даже несколько раньше, чем мне было обещано. Хорошо, что я приехал на этот железнодорожный тупик в час, а не в два часа, как убеждал меня Кац. Это он привык, что всё происходит по расписанию, и зачем мучиться в ожидании, когда это время можно провести с пользой, в удобном мягком кресле. А то, что я собираюсь в неизвестность и что мне просто необходимо оценить людей, которые пойдут вместе со мной и, вполне вероятно, в бой, об этом он даже и не думал. А я хотел пообщаться перед прибытием бронепоезда с командиром курсантов офицерской школы, поручиком Симоновым. Эти юнкера, которых я по привычке называл курсантами, должны были явиться на место, куда прибывает бронепоезд, в час ночи. Вот и я к этому времени на «роллс-ройсе», сопровождаемый спецгруппой, разместившейся в кузове «форда», прибыл на место сбора. И сразу же, как подъехал, увидел начинающих строиться в шеренгу людей. Это, несомненно, были подчинённые поручика Симонова, и моё появление не было для них неожиданностью. Про себя чертыхнувшись, я выбрался из «роллс-ройса» и направился к уже выстроившимся в две шеренги юнкерам. Не это я хотел увидеть. Я-то думал, что приеду раньше курсантов и буду наблюдать, как они подходят к месту сбора. Дисциплинированно, строем или бесформенной толпой. А это был бы хороший показатель качества командиров в какой степени на них можно рассчитывать в предстоящей операции. Конечно, прибытие юнкеров раньше положенного времени и то, что был выставлен дозорный, который отслеживал окружающую местность (об этом говорил факт, что подъехать незамеченными не удалось), показывал, что командовал ребятами грамотный офицер. Вот с такими мыслями я и направился к уже выстроившемуся по ранжиру строю.
Любо-дорого было посмотреть на ровные шеренги юнкеров из школы прапорщиков. Но больше всего меня поразили сумки с противогазами, имеющиеся у каждого стоящего в строю. Это была редкость, тем более в Петроградском гарнизоне. Факт того, что у присланных в моё распоряжение бойцов имелись в наличии даже противогазы, меня порадовал. Значит, и всё остальное связанное с материально-техническим обеспечением у юнкеров хорошо. Командование не просто так направило их на операцию, лишь бы отделаться от великого князя, а обеспечило юнкеров всем необходимым, что обязаны были иметь бойцы во время современного боя. Поздоровавшись с юнкерами, я перед строем довёл задачу предстоящего рейда и то, что предстоит нейтрализовать хорошо подготовленную германцами роту финских егерей. Сказал и то, что юнкера совместно со спецгруппой великого князя являются резервом в предстоящей операции. Основную задачу по ликвидации егерей возьмёт на себя батальон латышских стрелков. После своей краткой речи я скомандовал «вольно» и пригласил командира юнкеров поручика Симонова на своеобразное совещание в кабине «роллс-ройса». В этом совещании принял участие и прапорщик Хватов. Водителя я выпроводил из салона, поручив ему охрану периметра вокруг места проведения совещания офицеров. Согласование действий спецгруппы и будущих прапорщиков продлилось до прибытия бронепоезда.
Командир бронепоезда капитан Овечкин уже знал, что поступает в распоряжение великого князя. И то, что бронепоезду предстоит принять участие в боевой операции, проводимой генерал-лейтенантом. Поэтому особо распинаться перед ним не пришлось. Пока прицеплялись к бронепоезду два пассажирских вагона для размещения юнкеров и бойцов спецгруппы, я довёл до капитана задачи бронепоезда и передал ему карту предстоящего театра боевых действий. В общем-то, капитану всё было понятно, но он меня сильно озадачил, заявив:
Господин генерал-лейтенант, задача понятна, но вот как её выполнить, не ясно. На полигоне мы расстреляли практически все снаряды. На данный момент имеется 12 снарядов для трёхдюймовок и два для шестидюймовых пушек. Только химические снаряды имеются с избытком. Как прицепили к бронепоезду целый вагон с этим боеприпасом, так мы и таскаем его за собой. Хотя даже на полигоне не стреляли химическими бомбами. К тому же они предназначены только для шестидюймовых пушек. Требуется заехать на артсклад, загрузить снаряды и только после этого следовать к Выборгу, ровнять с землёй этот хутор с засевшими в нём германскими наймитами.
Озвученные капитаном причины невозможности немедленно следовать к хутору «Лосиный остров» ввели меня чуть ли не в шоковое состояние. Ещё бы, весь план горел синим пламенем. И, в общем-то, причины задержки были железобетонны бронепоезд без боеприпасов это груда самодвижущего железа, способная уничтожить егерей, только если те безропотно улягутся на рельсы. Мечущийся в бессильной ярости рассудок судорожно искал выход. Наконец, зацепившись за информацию, что в бронепоезде имеется в достаточном количестве химических снарядов, выдал свой вердикт: «Глушим гадов химией. Может быть, бомбы с ипритом даже лучше, чем шестидюймовые чемоданы, не настолько уж и смертоносные в условиях болотистой местности. А против иприта болото, впрочем, как и окопы, не спасет. У егерей, квартирующих на хуторе, наверняка нет противогазов. Вряд ли они оснащены лучше, чем те, которых сжёг Хватов в имении, а там никаких противогазов не было и в помине».
Решив, что ни в коем случае нельзя задерживаться в Петрограде и что вполне можно обойтись и химическими снарядами, я на всякий случай спросил у командира бронепоезда:
Капитан, а хватит этих самых химических снарядов, чтобы уничтожить, допустим, двести егерей в болотистой местности?
Да, имеющихся химических бомб хватит, чтобы отравить полк, засевший в укрепрайоне, лишь бы у противника не было современных противогазов.
Тогда не будем терять времени и откладывать операцию. Вроде бы вагоны к бронепоезду прицепили. Давайте всё проверьте и командуйте отправление.
Капитан, козырнув, удалился выполнять поручение. А я наконец вздохнул всё, кости брошены, теперь поздно что-либо менять. От всей этой нервотрёпки последних полутора суток меня даже повело, когда я встал, чтобы пойти проконтролировать, как выполняются мои распоряжения. Физических сил держаться уже не осталось, и я решил больше не насиловать организм, а дать ему возможность передохнуть. Я разговаривал с Овечкиным в единственном месте на бронепоезде, где можно было уединиться, в его кабинете размером с купе, который одновременно являлся и кубриком капитана. По крайней мере, полка, на которой был постелен матрас, там была. У меня уже не было сил идти в спальный вагон, прицепленный к бронепоезду, где мой денщик наверняка уже подготовил купе для отдыха великого князя. Да и лёгкий ужин он наверняка уже приготовил. Но я чувствовал, что просто-напросто не дойду, сил уже не было свалюсь, когда буду спускаться по довольно крутой лестнице бронепоезда. Вот будет позор. Весь наработанный мной имидж великого князя пойдёт насмарку. Думая так, я всё-таки поднялся, но сдвинулся только на один шаг, как раз до полки, на которой лежал матрас. Не раздеваясь, сняв только планшетку и ремень с кобурой, которые, еле дотянувшись, положил на стол, после чего, можно сказать, рухнул на спальное место Овечкина.