Но по растерянному лицу девушки побежали тени.
Вы знаете танец, который завёз к нам тот венский композитор? Как его?..
Девушка промолчала.
К сожалению, я не в состоянии предложить вам руку, продолжал Вийт. Правая у меня сейчас не двигается, а левой я опираюсь на трость. Положите же ваши ладони мне на плечи сами!
Барышня, всё ещё колеблясь, поднесла руки к эполетам детектива.
Сыщик стал напевать девушке на ухо. Та знала мотив, и её голос несмело присоединился.
Под стук трости Вийта пара закружила по тонущей в полумраке комнате.
Юная Мйончинская танцевала столь грациозно, что таланты барона блекли на её фоне. Вийт в парадном мундире и невысокий студент с длинными золотистыми волосами, то и дело взмывавшими в воздух, двигались всё быстрее и быстрее, забывая, кто они, где, зачем здесь находятся. Палка надзирателя стучала, будто жезл тамбурмажора. Сам дедуктивист хромал и иногда кривился от боли, но темпа не снижал.
Ветрана Петровна, не удержавшись, рассмеялась.
Это лучший бал в моей жизни! вскричала она. Так со мной ещё никто не танцевал! Темнота, пустота, ни одного музыканта и так весело! Znakomicie! [13]
Дедуктивист остро чувствовал каждое прикосновение к себе хрупкого тела, тонул в огромных глазах, растворялся в мелодичном голосе
Они закружили совсем уж быстро, а потом
Потом как-то так получилось, что трость выпала из рук Вийта, и Ветрана Петровна оказалась в его объятиях. Их взгляды встретились, дыхание замерло
Зачем вы так! вскрикнула девица, отскакивая. Как вы посмели! Она нервно прошлась по комнате, пытаясь совладать с чувствами.
Мужской наряд, столь откровенно демонстрировавший обычно скрытую под платьем фигуру, шёл ей просто неимоверно.
Ветрана Петровна пробормотал сыщик.
Юная графиня остановилась. Их взгляды вновь встретились, и время замерло
Первой пришла в себя барышня. Она, будто избавляясь от наваждения, шевельнулась, встряхнула кудрями и отвернулась.
Пить хочу! буркнула она.
Ветрана Петровна бросилась к столу, схватила свой фужер, но тот был пуст.
Ох уж эта мадам!.. барышня говорила, но было видно, что этим девушка лишь пытается преодолеть охватившее её смущение. А к своему бокалу и не притрагивалась! Ни разу не вдохнула этот свой смрад!
Фирс, принеси воды, буркнул Вийт, который, балансируя на одной ноге, пытался поднять трость с пола.
Подожди, задумчиво произнёс истопник. Я вообще не видел, чтобы медиум вдыхала пары бензола ни в зале, ни здесь. А ты?
Нет, сыскной надзиратель подхватил наконец свою палку. Она таскала бокал повсюду Даже пыталась забрать его с собой в переднюю Нет, ни разу.
Фирс приподнял бровь.
Вот как! хмыкнул Ронислав Вакулович, внимательно посмотрев на помощника.
Что? растерянно спросила Ветрана Петровна.
Сыщик сделал шаг вперёд, замахнулся тростью, будто хотел одним ударом разбить фужер, но передумал и подхватил бокал пальцами. Поднёс к свету.
Странно пробормотал сыскной надзиратель.
Выглядел он озадаченным.
Одним движением Вийт выплеснул содержимое сосуда на чёрную скатерть. Обильная жидкость растеклась по столу и закапала на пол. Резкая вонь ударила в нос.
Сапфира в бокале не было
А в остальных сосудах? бесстрастно спросил Фирс.
Вийт быстро перевернул рюмки. К тяжёлому запаху бензола примешался ещё и спиртовой дух.
Камня, однако, не было и там.
Мужчины растерянно переглянулись. Юная Мйончинская прыснула.
Может, ещё танец?
Вийт обводил взглядом предметы на столе. Поднял чёрную свечу. Повертел её и так, и этак. Даже помял пальцами.
Самодельная, это понятно, проговорил он. Много вкраплений жира и глины дедуктивист покачал головой. Такая свеча вообще не может гореть беспрерывно! А значит он поднял глаза на истопника. А значит, её принесли сюда не для того, чтобы она светила, а для того, чтобы она погасла
Фирс задумчиво кивнул.
Ронислав Вакулович бросил свечу на стол, повернулся к окну и открыл створку. Живительный ночной воздух потёк в пропитанную бензоловым духом комнату.
Остаётся только одно место, куда за несколько секунд темноты можно было спрятать сапфир, вдруг сказал истопник. Ветрана Петровна, уберите волосы под фуражку! Мы выходим.
Остаётся только одно место, куда за несколько секунд темноты можно было спрятать сапфир, вдруг сказал истопник. Ветрана Петровна, уберите волосы под фуражку! Мы выходим.
Мадам Волошская как раз общалась с духами. Её руки двигались в воздухе, глаза были закрыты, изо рта доносился низкий, пугающий звук. Ему вторило шипение обеспокоенной змеи.
Квят с благоговением следила за каждым движением герметистки.
Угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич сидели в разных углах, каждый погружённый в собственные думы.
Городовой охранял парадную дверь.
О, Танит и Баал-Хаммон! вскричала спиритистка, когда Вийт остановился рядом. О, священный Мелькарт!..
Это позже! сказал сыскной надзиратель. Пока же позвольте ваш жезл!
Невозможно! возопила мадам Волошская, отскакивая. Прикосновение непросветлённого уничтожит силу талисмана!
Она взмахнула скипетром, будто тот мог развеять детектива в воздухе. Уж оторвал голову от навершия и зашипел.
Что ж, произнёс сыщик, мне и отсюда видны и неестественное утолщение тела гадины сразу за головой, и царапина на вашем большом пальце!..
Экзистенциалистка резко спрятала руку с жезлом за спиной.
Я слаба, но мощь моя велика! воскликнула она.
Угледобытчик и геолог поднялись. Вдова с интересом подступила поближе.
Мадам Волошская принесла с собой свечу, которая неизбежно должна была погаснуть, сказал Вийт, поворачиваясь к присутствующим. Едва это случилось, она в наступившей темноте затолкала сапфир ужу в глотку. Гадина, с которой поступали столь бесцеремонно, нанесла укус, отсюда и царапина. Ну а утолщение тела змеи это сам сапфир!
Госпожа Квят ахнула. Лукасевич и Кисель переглянулись.
О, Эшмун! вскричала оккультистка, принимая самые невероятные позы. Не карай дерзнувших слишком сурово! Сохрани им жизнь, хоть какую!..
Спиритистка двинулась к двери. Городовой испуганно попятился.
Я обвиняю вас в страховом мошенничестве, мадам Волошская, сказал дедуктивист, положив тяжёлую ладонь на плечо преступницы.
Вы представляете, каким силам бросаете вызов? с ужасом пролепетала вдова Квят
Молчаливые гости, стараясь держаться в ночной тени, тихо покидали особняк. В тюремном экипаже сидела мадам Волошская. Она шипела сквозь решётку, произносила на непонятном языке заклинания и простирала к небу закованные в кандалы руки.
Вокруг сыскного надзирателя Вийта толпились хроникёры. Их беспокойное мельтешение мешало двум дагеротипистам делать снимок героя. Слуги специально встали с факелами вокруг сыщика, чтобы получше высветить его лицо, однако самый наглый из газетчиков, известный журналист Квитославный, то и дело пытался влезть между ними.
Израсходовав не менее трёх пластин, дагеротиписты удовлетворённо отступили.
Господа, благодарю, меня призывают неотложные дела! тут же воскликнул сыщик, скомкав ответ на очередной вопрос.
Опираясь на трость, он взбежал по лестнице и скрылся в доме.
В передней рыдала вдова Квят. Угледобытчик Кисель суетился вокруг неё. Геолог-поэт Лукасевич, будто в прострации, сидел на стуле и, не двигаясь, глядел перед собой.
Вийт подошёл к женщине и успокаивающе коснулся пальцами её плеча.
Полноте, сказал он, всё уже закончилось!
Хозяйка дома, всхлипнув, кивнула.
Ронислав Вакулович поклонился и направился к заднему выходу. Уже переступая через порог, Вийт пониже надвинул на голову фуражку и прикрыл лицо ладонью.
В тёмном переулке, однако, никого не было. Лишь в паровом экипаже ёжился, будто от холода, студент Мйончинский да заканчивал приготовления к отъезду на своём насесте Фирс. В топке ревело пламя.
Не беспокойтесь, графиня, сказал, устраиваясь в коляске, сыскной надзиратель, мы поможем вам влезть обратно в окно!..
Что это? спросила Ветрана Петровна, указывая на пару позеленевших от времени бронзовых тарелочек. Я в темноте задела ящичек под ногами, и
Это кимва́лы! заулыбался Вийт. В Древней Греции ими отбивали ритм на танцах Экипаж вздрогнул, пыхнул паром и стронулся с места, но сыскной надзиратель не обратил на это никакого внимания. О, графиня! Не желаете ли как-нибудь взглянуть на мою коллекцию музыкальных инструментов? Там есть весьма редкие и необычные экземпляры
Ветрана Петровна возмущённо хмыкнула и отодвинулась от Вийта.
Ветрана Петровна возмущённо хмыкнула и отодвинулась от Вийта.
Вийт протискивался между надгробиями в склепе природных князей Лодимирских. Точнее, в одном из склепов рода. Сыщик немилосердно хромал и тяжело опирался на трость. Теперь, когда его никто не видел, он мог себе позволить на каждом шагу морщиться от боли.
Солнечного света, проникавшего через маленькие окна-розетки под потолком, едва хватало, чтобы рассеять сумрак.
Надгробия жались друг к другу, приходилось пролезать по узким проходам между ними, стёсывая о камень ткань одежды и оставляя тут и там нитки.
Через несколько шагов дедуктивист остановился возле небольшой ниши, стену которой наполовину покрывали вмурованные в неё медные таблички. Он попытался подсветить себе золотой зажигалкой, но та упорно не срабатывала, и Ронислав Вакулович вынужден был воспользоваться серной палочкой.
В круге света на табличках проступили имена. Вийт отыскал нужное и замер. Потом спохватился и сорвал с головы цилиндр. Постоял немного, достал платок и неторопливыми, мягкими движениями протёр медь.
Несколько часов назад я издевался над людьми, участвовавшими в спиритическом сеансе, пробормотал он, а теперь вот пришёл сюда. Вийт замолчал. Он спрятал платок. Покрутил в руках цилиндр. Я ведь отлично понимаю, что говорю с амфорой с прахом, оставшимся после кремирования тела. Там нет тебя. Тебя вообще нет А я к тому же ещё и совсем тебя не помню Я даже похорон твоих не помню, хотя, говорят, я сильно на них плакал Это ужасно, когда человек не помнит собственной матери
Сзади неслышно появилась чёрная тень. Фирс принёс две белые розы. Вийт взял цветы и положил их на полочку в нише.
Иди, иди, буркнул он слуге.
Тот молча исчез.
Вийт остался. Он смотрел на медь, тускло отсвечивавшую в сумраке, смотрел на розы, смотрел на незанятую часть ниши, красноречивое напоминание о том, что однажды где-то здесь появится табличка с его собственным именем.
Сегодня ночью я встретил странную девушку, пробормотал Вийт наконец. Но это я так Мало ли девушек я встречаю