Вы сами в этом виноваты, напомнила я, пододвигая стул и садясь напротив. Вы обманывали меня, притворяясь тем, кем не являетесь. Вам повезло, что мне дорог браслет, иначе я бы кинула его в озеро!
Но все же ты выпустила нас, мяукнул Эго, принявшись вылизываться, крутясь волчком. Почему?
«Все будет тихо во мраке могилы, но в дереве скоро появятся дыры».
Эго, Спор и Блуд одновременно вскинули морды. Я щелкнула пальцами и просияла, поймав их раньше, чем они бы сделали вид, что ничего не слышали.
Пение! вскрикнула я от радости. Вы реагируете на него! Я думала, его слышу лишь я одна
Его слышит каждый, кто способен помочь, пояснил Спор, усевшись на подоконник и дернув ушами от ветра, который влетал в дом из приоткрытого окна.
Что это значит?
То, что мы и впрямь не те, кем ты нас считаешь, усмехнулся Эго и переглянулся с двумя другими котами. Не сговариваясь, они вдруг срослись воедино, как тогда в коттедже Коула при первой нашей встрече: уродливая, долговязая тень с терновым венком, чешуйчатым хвостом и оскаленной пастью.
Я едва не опрокинулась вместе со стулом, отпрянув назад.
Что вы такое? прошептала я побелевшими губами, и грозная тень снова распалась на безобидных черных котов, удовлетворенная, что сумела произвести на меня впечатление.
Шеду.
Это я уже слышала. Подробнее.
Эго, Спор и Блуд хищно улыбнулись. Голоса их теперь звучали иначе.
Имя мне Монтаг, Принц Дураков, Изгнанный, но не Отчаянный, произнес Эго.
Я есть все, что было тебе нужно, продолжил Блуд.
И что нужно по сей день и будет нужно потом, подхватил Спор.
Сейчас я твой фамильяр. Три грима, призванные служить и защищать. Завтра я стану большим. Или меньшим. Я стану другим, как другим становится каждый, кто доживает до следующего утра.
Я есть перемены, что грядут.
Я есть парус, что направит тебя по их ветру.
Я Принц Дураков, повторили они хором. И в этот раз я выбрал тебя, так возрадуйся милости своего гения!
Гения? переспросила я, откидываясь на спинку стула, и нервно засмеялась. Подожди Вы что-то вроде моего ведьмовского ангела-хранителя, верно? И покровительствует мне существо, которое почему-то повелевает Кем? Дураками? Хм, это как-то оскорбительно.
Я не существо! огрызнулись гримы. Я высший демон!
Имени Монтаг нет в писаниях Гоетии. Тебя вообще нигде нет. Ты не ровня высшим!
Гримы стушевались, даже Эго, самомнение которого было непомерно огромным для такого щуплого кошачьего тельца.
Гоетия глупый перечень глупого Соломана! Да что он знает, фыркнул тот, пристыженно отворачиваясь.
Я вздохнула, поправляя распахнувшийся халат.
Если ты шеду, то почему выглядишь так? То есть вас трое. Но все вы части одного существа, верно? Зачем разделились?
Такова наша кара, буркнул Эго, отвернув мордочку. За последние десятилетия без подопечного мы ослабли стали пороками, которым сами же потакали. Но скоро все изменится. Мы становимся сильнее, когда ты рядом.
Тогда другой вопрос. Коты поочередно мигнули глазами. Где же вы шлялись пол моей жизни?! Почему мы встретились только в коттедже Коула?
Тогда другой вопрос. Коты поочередно мигнули глазами. Где же вы шлялись пол моей жизни?! Почему мы встретились только в коттедже Коула?
У нас был отпуск. Как оказалось, именно он нас и ослабил, но
Подожди, что?.. Отпуск?!
Наша вечная служба утомила нас, раздражился Блуд. Ты прыгала по миру и не планировала заниматься колдовством всерьез, поэтому
Мы решили, что ты обойдешься и без нас, продолжил Спор.
А в детстве ты в нас не нуждалась. Твоя мать и не подпустила бы к дочери Принца Дураков. Видишь ли, мы всегда были не самым выдающимся защитником
Ох, правда? Ни за что бы не догадалась, не сдержалась я. Коты презрительно сощурились. Раз вы мой гений, то вы должны помогать мне, так?
Должны, неохотно признали они. Но лишь в меру своих сил. И желаний! Ты нам не хозяйка, а мы не слуги. Мы сторожа.
Тогда расскажите мне, что это за пение, и я от вас отстану.
«Вот черви снаружи, вот черви внутри, танцуют на лбу у тебя до зари».
Коты нахохлились, а я выглянула в окно, вслушиваясь в чарующие слова, преисполненные грусти, которую никому не было дано понять.
Это называется песней Эхоидун, бестолковая.
Но ответили вовсе не гримы, а Тюльпана, стоящая в арке гостиной со слоеной булочкой в руках. Я вскочила со стула, сконфузившись от ее появления: неизвестно, как долго она стояла там. Отщипнув клочок сладкого теста, она положила его себе на язык и улыбнулась, уже переодетая в ночную сорочку с длинным ажурным подолом.
«Живот твой станет зеленым совсем, и гной наружу польется как крем. На хлебец намажешь соус такой у мертвых еды не бывает другой».
Значит, ты тоже слышишь?
Мерзкую песенку из сборника «Страшных историй» Элвин Шварц? Ага. Тюльпана тщательно жевала, заставляя меня сгорать от нетерпения. Все Верховные сейчас это слышат. Кто-то отчаянно нуждается в помощи.
Кто? нахмурилась я.
Ведьма, разумеется. Юная и без ковена, которой не на кого положиться, кроме самой себя. Она попала в беду или хочет учиться Но скорее первый вариант.
Я прислонилась к колонне.
Почему это называется песней Эхоидун?
Ты не знаешь, кто такая Эхоидун? уточнила Тюльпана насмешливо.
Знаю, просто
Так звали Верховную Верховных, царицу ведьм, создавшую восемь даров, которыми мы сейчас имеем счастье пользоваться. Уверена, об этом ты точно слышала. Поговаривают, будто Эхоидун это имя царицы, ставшее нарицательным. Ее магия была столь сильна, что подобный зов услышал весь мир, когда ее пленили охотники, с потомком которых ты сейчас спишь. Этим пением ведьмы зовут себе подобных, когда нуждаются в них. Иногда это случается непроизвольно, в моменты печали или опасности. Слова могут быть любыми доносят их до тебя эмоции, а не зазубренное заклятие. Это наша природа. Мы рождаемся, живем и умираем в ковенах. Как ни крути, это ведьмовская потребность быть частью чего-то большего.
Я внимательно слушала Тюльпану и впервые признала, что, невзирая на невыносимый характер, она мудрее, чем кажется. И ее мудрость еще может сослужить мне неплохую службу.
Значит, эта ведьма ищет ковен? И если я приглашу ее, то она пойдет?
Если осознает, что хочет этого, то да.
Как узнать, где ее искать? Нельзя ведь отследить ее по одному голосу И, судя по тому, как уничижительно посмотрела на меня Тюльпана, я поняла, что сморозила полную чепуху. Или можно?
Дай руку.
Я недоверчиво скосила глаза на раскрытую ладонь Тюльпаны, на которой остались следы повидла. Заметив мою брезгливость, она закатила глаза и протянула другую.
Я не кусаюсь, Верховная.
Надеясь, что это действительно так и Тюльпана не намерена проклясть меня, я приняла ее руку.
Вслушайся. Пойми. Устремись следом. И постарайся разглядеть как можно больше деталей.
Я не успела спросить, что именно она имеет в виду, как Тюльпана моргнула и глаза ее побелели остались только белки.
На меня будто набросили теплое одеяло я почувствовала легкость в каждой клеточке тела, невесомость, которая оторвала мой дух от пола и выбросила за пределы дома. Это напоминало ослепительный калейдоскоп: я не могла шевельнуться, а все вокруг крутилось и сияло. Перед глазами словно взорвались звезды, а затем все неожиданно померкло. Мое тело все еще оставалось воздушным должно быть, его теперь не было у меня вовсе. И я прозрела.
Молю Тебя, Отче Небесный, не лиши меня Твоей помощи в эту ночь. Даруй мне спокойный отдых, чтобы завтра с новыми силами я могла усердно исполнять Твою волю. Благодарю Тебя, Господи, и молю: помоги мне заслужить Твою любовь, невзирая на то, что я грешное порождение зла и прелюбодеяния.
Я судорожно вздохнула и присмотрелась к девочке, стоящей на коленях перед постелью. Худая и маленькая, в старой ночной рубашке и белых носочках, она усердно молилась. На вид ей было лет тринадцать, но, заметив учебники по тригонометрии старшей школы, я с удивлением поняла, что ей как минимум пятнадцать. Короткая стрижка делала ее похожей на мальчишку, а прямая пшеничная челка падала на глаза, прикрывая узкий лоб. В комнате не было ни украшений, ни ярких цветов: лишь самая примитивная мебель. То же самое можно было сказать и об одежде: черно-белые рубашки со строгими юбками выглядывали из открытого шкафа. Я крутила головой, пытаясь понять, где нахожусь. Потрепанная кровать, прогнувшаяся почти до пола, серые занавески и такие же серые стены. Лишь раскрытая Библия лежала на столе рядом с брошюрой «Церковь Святых последних дней».
Девочка замолчала и, взглянув на крест, висящий над постелью, шепнула «Аминь» и забралась под одеяло.
Набравшись смелости, я подкралась поближе, надеясь рассмотреть причудливую россыпь веснушек на ее лице и каре-зеленые глаза. Но вдруг девочка уставилась на меня:
Ты привидение?
Я оглянулась на дверь, ожидая увидеть там кого-то еще, но нет девочка действительно обращалась ко мне.
Ты меня видишь? растерялась я, опустив взгляд на свое тело, которое на самом деле находилось далеко в Вермонте.
Вижу, ответила она, натянув одеяло до подбородка. Кто ты? Мама говорит, все это происки Дьявола, но ты на Дьявола не похожа.
Да, потому что я не Дьявол. Я как ты. Зови меня Одри и
Морган, с кем ты там разговариваешь?!
Истеричный женский визг из соседней комнаты даже меня заставил вздрогнуть. Морган засуетилась, выпрыгнув из постели и отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. Она крепко зажмурилась и снова начала читать молитву, будто это могло спасти ее не то от меня, не то от матери, которая уже начала барабанить в дверь.
Ни с кем, матушка! Я просто молюсь перед сном!
Девочка бросила на меня робкий взгляд, и в нем была скорее мольба, чем ужас перед неизведанным. Я потянулась к ней, пытаясь задержаться в этом странном доме еще хоть на мгновение, но в следующую секунду меня втолкнуло обратно в родное тело.
Я распахнула глаза и отскочила от Тюльпаны.
Ну что? спросила та. Увидела, кого нам искать?
Это ребенок. Но не только я ее видела. Губы пересохли, и я схватила со стола графин с минеральной водой, жадно осушая его: после астральных проекций в горле саднило нещадно. Она меня тоже.
Что? Это невозможно
Для нее нет ничего невозможного.
Мы обе обернулись на гримов, скалящихся так злорадно, что сомнений не оставалось.
Вы знаете куда больше, чем говорите, поняла я, и судя по тому, как навострились их уши, это было правдой. Они были слишком злы на меня за многомесячное заточение, чтобы так просто захотеть помогать.