Браво, Евангелина Романовна, шах и мат.
За толстым стеклом в коридоре кто-то шел, какой-то господин в цилиндре, видимо разыскивал свое место.
Все равно бабы дуры, пробормотал увалень так, чтоб я уж наверняка услышала.
А чтоб мы дурами не были, нужно женское образование в массы продвигать! Увеличить количество школ и курсов для неимущего населения
Поезд входил в туннель, потемнело, под потолком зажглась и замигала красноватая тревожная лампа. Мамаев как-то странно повел рукой в сторону двери, к которой уже приблизился господин в цилиндре. В воздухе замерцал кружевной след остаточного волшебства.
На пол! заорал Зорин, бросаясь на меня и стаскивая с кресла.
Достали-таки, нелюди! Мамаев, за мгновение до этого вальяжный и благостный, тоже орал. Ванька! Бери револьвер! Он сейчас стекло крушить будет!
Будто в ответ на его слова в стену бумкнуло, дверь заходила ходуном.
Ну еще минуточек семь щит продержится, а потом мы на свет выедем А уж там
Состав, дернувшись, остановился.
Они отцепили вагон!
Что вообще происходит? пискнула я из-под стола.
А то, что некоторым шибко разумным чардеям не следовало на гнумский поезд билеты брать, пробасил Зорин. Держите, барышня, револьвер. Будете отстреливаться, как настоящая эмансипе.
Я револьвер взяла и даже попыталась отобрать у Зорина второй. Да чего там, дали бы мне волю, я бы абордажную пушку к себе под стол затащила. Но пушки не было. Я быстро проверила каморы, оружие было заряжено, крутанула барабан и взвела курок.
Мамаев стоял перед дверью, раскинув в стороны руки. Он держал магический щит, и, судя по дрожащей спине, стоило ему это немалых усилий.
Кто это? спросила я сюртучный зоринский бок, потому что другими частями господин чардей был повернут ко входу.
Неклюд, ответил увалень. Мы с Эльдаркой от их неклюдского барона в столицу возвращаемся, с подарочком, а этот, видно, отдавать не хочет. Эльдар, ты как?
Мамаев ответил. Слово сие я повторить не смогу даже под присягой.
Погоди! Я от нервов легко перешла на «ты». А другие люди в вагоне? Они тоже в опасности?
Я осторожно выглянула из-под скатерти. Мне было видно затылки пассажиров в соседнем купе, опущенную голову какой-то дамы. Они спят, что ли?
Ванька, тебе надо из туннеля выбираться, хрипло выдавил Мамаев. Подарочек сбереги.
Подарочек? А нет, чтоб жизнью и здоровьем ни в чем не повинной барышни озаботиться! Хотя нет, все правильно. Я же суфражистка, я за равноправие.
Зорин поднялся с пола, сдвинул вниз оконную раму и неожиданно изящно сиганул в темноту. Я тоже поднялась. Потому что от зоринского изящества стол подломился и придавил меня к полу столешницей. За стеклом бесновался неклюд. Я их, конечно, и раньше видала, останавливался у нас под Орюпинском табор кочевой. Но чтоб так, чтоб во время трансформации Этот неклюд в зверином своем обличье был медведем, длиннолапым таким потапычем, очень похожим на того, что красуется на гербе нашей Берендийской империи. Только в отличие от гербового глаза этого горели красным чародейским огнем, а из оскаленной пасти текла слюна. Хорошо, что неклюды только в темноте превращаться могут, и хорошо, что я доселе этого не видела.
Его убить нужно? спросила я спину тяжело дышащего Мамаева.
Чего?
Неклюда. Ты для чего дверь держишь?
Нельзя убивать Обезвредить Он баронов старший сын Нам убийства не простят А здесь нормально прицелиться не получится Ч-черт!
В этот момент щит лопнул, вместе с ним осыпалось крошевом стекло. Я заорала:
Ложись! И как в стрелковом тире положила две пули в колени, а еще одну в запястье правой руки, ну или лапы. Перфектно!
Зверь рухнул на Мамаева, и после нескольких мгновений звенящей тишины со всех сторон стали раздаваться возбужденные голоса. Пассажиры пришли в себя и интересовались, что за чертовщина здесь происходит.
А здорова ты стрелять, барышня Попович, восхищенно простонал чардей, выбираясь из-под туши. По какому ведомству служить собираешься?
А здорова ты стрелять, барышня Попович, восхищенно простонал чардей, выбираясь из-под туши. По какому ведомству служить собираешься?
По сыскному.
Я смотрела на неклюда, который подергивался в обратной трансформации съеживалась шкура, шерсть как будто врастала обратно под кожу. Хрустнули плечевые суставы, какой-то слизкий кусок плоти шлепнулся на ковер. Меня замутило.
Я только что впервые выстрелила в живое существо. В голове зашумело, я прижала к груди револьвер предохранителей на них не предусмотрено и от удара об пол он вполне может выстрелить и лишилась чувств.
Алые простыни шуршат под весом тела. Звякают трубочки ксилофона. Пау Пау Пау-пау-паучок, паучок-крестовичок, мою мамку под порог уволок, мого тятьку уволок Паучок-крестовичок восемь ног
Зубы стукнулись о металлическое горлышко фляжки, я всхлипнула, пропуская в горло раскаленный шарик алкоголя. Коньяк? Первый раз его пью. Я сделала еще один глоток, отдышалась и подобрала с подола бублик (надеюсь, он перед этим на полу не побывал). Закуска так себе Я сидела в кресле, распластавшись по его спинке и безвольно опустив руки на подлокотники. Это меня Мамаев сюда дотащил? Револьвер лежал на полу, под противоположным креслом.
Ты как? В сознании? Чардей все еще придерживал флягу перед моим лицом. Ну-ну, держись. Я тоже, как первый раз трансформацию увидел, чуть в обморок не брякнулся.
Да это-то тут при чем? Я истово хрустела бубликом. Подумаешь, неклюд перекинулся. Я только что человека покалечила! Коленные чашечки ему до смерти не залечить.
Мамаев улыбнулся.
Бесник, поздоровайся с барышней да объясни ей, что она может себя не корить.
Неклюд сидел в кресле у двери, правая рука пристегнута наручником к поручню, левая к подлокотнику кресла, ноги Я опустила взгляд. Ноги ему тоже сковали друг с другом за щиколотки. Бесник был довольно молод и ладен: смуглая кожа, иссиня-черные кудри до плеч, яркие, слегка как будто вывернутые губы, длинный нос и блестящие карие, чуть навыкате глаза. Несмотря на всю избыточность черт, он был хорош яркою, какой-то гишпанскою красотой. Сердобольный Мамаев навалил на него сверху кучу вагонных пледов. Пленник был без одежды, уничтоженной во время трансформации.
Я резво подскочила, начала шебуршать тряпками, оголила неклюдовы колени, выпуклые, мужские, волосатые. И выдохнула ссадины! Только и остается, что подорожник приложить!
Если опустишься на карачки да поищешь, пули на полу найдешь. Отвергло их мое тело, гортанно сказал Бесник и присовокупил фразу на своем наречии, которую я не уразумела.
Ну вишь как, ответил Мамаев, видимо, неклюдский язык понимающий, и получается, что тебя, такого большого и грозного, барышня, букашечка рыжая, под орех разделала.
Неклюд зарычал. Я вернулась к окну, опустилась в кресло. В вагоне, кроме нас троих, никого не было, видно, остальные пассажиры решили переждать снаружи. Я поежилась, представив, как они бредут гуськом во тьме тоннеля. Потом отвлеклась на разбросанные на полу бублики. Они манили глаз.
Ну, рассказывай, барышня Попович. Чардей присел напротив. Кто тебя так ловко с револьвером управляться научил? Папенька?
И что теперь делать будем? проигнорировала я вопрос. С этим господином, с поездом? И Иван где?
Иван сейчас подойдет. Он, наверное, далеко убег. Без него к пленнику притрагиваться не советую. Ванька его колданет, чары свои наложит, тогда и наручники отстегнем. А потом думаю, надо Бесника нашего боевитого в столицу везти. Пусть с ним начальство мое разбирается.
Неклюд опять что-то прорычал.
Не могу я тебя отпустить. Я тебя отпущу, а на меня все твои чудачества повесят. А у меня жалованье за все расплатиться не позволит. Так что сиди, отдыхай. Можешь вон в одеяле пока дырку прогрызть. На манер индейского пончо замотаешься, пока тебя по столице транспортировать будут.
Так он не один был, уверено сказала я, с подельником. Кто-то же вагон отцепил, пока он напасть на нас примерялся?
Мамаев уважительно хмыкнул и перевел взгляд на пленника.
Тревожные лампы под потолком замигали, увеличивая освещение. По коридору вагона шли люди. Хрустели стеклянные осколки под сапогами, кто-то возбужденно говорил:
Сюда, ваш бродь, извольте.
В провале двери воздвигся холеный гнумский господинчик с видом скорее не грозным, а раздраженным. В петлице сюртука поблескивала орденская ленточка. Кавалер, значит.
Что происходит? вопросил господин.
Мамаев скривился:
Тайная операция чародейского приказа. Непредвиденные обстоятельства
Лицо гнума вытянулось, его и без того нечеткие черты поплыли.
Злодеи! Я буду жаловаться! Самому императору доложу! Вы до самой смерти мне убытки отрабатывать будете!
Я поправила на переносице очки и откашлялась. Гнум посмотрел на меня, поклонился. Признаться, барышней иногда быть довольно выгодно.
Я требую финансового возмещения ущерба, сказала я твердо, тоном подчеркивая слово «финансового». Мне, Евангелине Романовне Попович, был причинен физический ущерб, я приподняла руку, демонстрируя дырищу на сгибе локтя, а также нефизический, в виде испуга и лишения чувств. Что ж вы, сударь, невинных дев неклюдами стращаете? А если бы он меня покусал?
Это не мой неклюд, возразил гнум.
Это мы еще проверим. А еще узнаем, кто из ваших работников с ним в сговоре состоял. Потому что вагон отцепили, точно когда состав в тоннель вошел. У вашего, я повела подбородком в сторону пленника, подчеркивая слово «вашего», неклюда был сообщник!
Там сцепка особая! торжествующе проговорил кто-то из сопровождения, просовывая голову в купе. Четыре с половиной минуты отсрочка.
Вот! Я подняла указательный палец. Отсрочка, сцепка. Обычный человек в такие тонкости посвящен быть не может! Вот я, например, не посвящена. И господин Мамаев тоже.
Эльдар Давидович с готовностью кивнул, пряча взгляд. Все он знал, чардей, но игру мою поддержал.
Гнум он не представился, но я предположила, что он был в должности начальника состава, открыл было рот, собираясь возражать, но я не позволила.
Полторы тысячи рублей! быстро сказала я.
Что, простите?
Полторы тысячи рублей, выплаченные мне наличными в течение, я провела кончиками пальцев по нагрудным часикам, полутора суток с момента сего прискорбного происшествия.
Денег они мне не дадут, тем более наличных. В этом я была уверена процентов на пятьсот.
Пауза затягивалась, надо было ускорить процесс принятия решения.