Второй сосед (усаживаясь на песок возле камня, на котором сидит Иов): Там ничего такого нет, сосед. Пустыня, да еще эта заброшенная дорога. Отец рассказывал мне, что на каждом шагу там натыкаешься на человеческие кости. Страшное место.
Первый сосед: Страшное место, сосед. (Садится с другой стороны камня).
Иов: Конечно же, вы правы, друзья мои. (Негромко, продолжая смотреть в пустыню). Но отчего-то всякий раз стоит луне подняться над этими холмами и прогнать прочь тени, как мне чудится, что какой-то голос зовёт меня пуститься в путь, от холма к холму, ни о чём не заботясь и ничего не спрашивая, не думая ни о ночлеге, ни оводе, но зато обещая впереди покой и утешение Какой-то тихий голос
Первый сосед: Будь с этими голосами поосторожнее, Иов. Сам знаешь, демоны мастера на разные фокусы. Они только и ждут, чтобы кого-нибудь одурачить, да заманить к себе в логово.
Второй сосед: Говорят, в расщелине у Большого Камня три дня назад видели одного такого. Он был черен и видом походил на кошку.
Первый сосед: А я скажу вам, что есть только одно верное средство от демонов. (Понизив голос). Волосы умершего, вымоченные в час новой луны в крови новорождённого ягнёнка. Но сделать это не просто, потому что ягнёнок обязательно должен быть рыжий и с голубыми глазами.
Второй сосед(подозрительно): Где это ты видел ягнёнка с голубыми глазами?
Первый сосед: Так в этом-то и вся штука!
Иов (посмеиваясь): Ах, друзья мои! Ну, мне ли опасаться демонов? Разве осталось у меня ещё что-нибудь, что они могли бы отнять? Может быть, это дыхание? Или эту покрытую коростой плоть, которой я не дорожу?.. Пусть боится их тот, у кого есть, что терять.
Второй сосед: Не говори так, сосед. Страшно представить, что бывает с человеком, который попал к ним в лапы.
В проёме у стены появляетсяАдаф, слугаИова. Он неуклюже ступает, подражая походке петуха, то есть высоко поднимает ноги и, время от времени, бьёт себя руками по бёдрам. Короткая пауза.
Адаф (негромко): Кукареку, хозяин.
Иов (тоже негромко): Кукареку, Адаф.
Адаф: С кем это ты тут?
Иов: С нашими соседями, Адаф Ты ведь помнишь их?
Адаф: Нет. (Медленно обходит сидящих, искоса поглядывая на соседей).
Короткая пауза.
(По-прежнему обращаясь к Иову). Не знаешь, не встречали ли они где-нибудь моих цыплят, хозяин?
Иов: Нет, Адаф.
Адаф: А курочек?
Иов: И курочек.
Адаф: Спроси, может они о них что-нибудь слышали?
Соседиотрицательно качают головами.
Иов: Обещаю тебе, что если они что-нибудь услышат, то обязательно придут и расскажут тебе.
Соседисогласно кивают.
Адаф: Надеюсь, мне не придётся долго ждать. (Сделав еще несколько шагов, настойчиво). А может, всё-таки, что-нибудь слышали?
Иов: Нет, Адаф. Ничего.
Адаф (идёт по сцене): Ладно, тогда пойду-ка я потороплю солнышко Какое-то оно сегодня непослушное, просто беда. Не желает ложиться спать, хоть надорви себе всё горло. (Исчезает в проёме, и сразу же из-за стены раздаётся его громкий крик: «Кукареку!» Затихая, он повторяется несколько раз и, наконец, стихает).
Иов: Нет, Адаф. Ничего.
Адаф (идёт по сцене): Ладно, тогда пойду-ка я потороплю солнышко Какое-то оно сегодня непослушное, просто беда. Не желает ложиться спать, хоть надорви себе всё горло. (Исчезает в проёме, и сразу же из-за стены раздаётся его громкий крик: «Кукареку!» Затихая, он повторяется несколько раз и, наконец, стихает).
Второй сосед: Похоже, этот бедняга уже совсем свихнулся, Иов.
Первый сосед: Не боишься жить с ним под одной крышей, Иов?
Иов: Наверное, не больше, чем с самим собой.
Второй сосед (весело): Смотри, как бы он, чего доброго, не принял тебя однажды за рисовое зернышко.
Иов: Скорее уж он примет меня за какого-нибудь из своих цыплят С тех пор, как его дети погибли вместе с моими детьми, и он вообразил себя петухом, не проходит и дня, чтобы он не вспоминал о них.
Первый сосед: Большое несчастье потерять разум.
Иов: Наверное, ты хотел сказать «счастье», сосед? Ведь разум не стал бы скрывать от него, что его дети давно мертвы. А вот лишившись его, он верит, что рано или поздно они найдутся, стоит ему только хорошенько поискать. Недаром говорится, что разум и надежда плохие друзья.
Первый сосед: Вот я и говорю: большое несчастье лишиться разума, сосед. Без него мы только тешим себя пустыми фантазиями и бродим в потемках. Ты сам учил нас, что полагаться следует только на то, что достоверно и не вызывает сомнений.
Иов (удивлён): Неужели, я так учил? (С интересом). Ну-ка, ну-ка
Первый сосед: Да, Иов. Однажды ты прямо так и сказал: «Творец сотворил мир столь простым и ясным, что тот, кто предпочитает блуждать в своих фантазияхкто предпочитает блуждать в своих фантазиях» (Вспоминая, второму). Ну, как это?
Второй сосед: «тот только оскорбляет величие Всемогущего».
Первый сосед: Вот-вот. «Тот, кто предпочитает блуждать в своих фантазиях, только оскорбляет величие Всемогущего» Не помню, правда, по какому поводу ты это сказал, да ведь это, я думаю, и не важно.
Второй сосед(сдержано аплодируя): Браво!
Иов: Это мои слова?
Первый сосед: К тому же прекрасные, Иов.
Второй сосед: Тают на языке, словно новый мёд.
Иов: Сказать по правде, они кажутся мне сегодня горше полыни. (После небольшой паузы, глухо). Ай, да Иов. Ай, да молодец. (Бормочет). Как же далеко может забраться человек от самого себя! Так далеко, что, повстречав, уже не узнаёт себя и спрашивает: кто это? неужели я? Кто же тогда из нас настоящий? И что будет, если попробовать забраться еще дальше? (Смолкает).
Соседипереглядываются. Пауза.Иовмолчит.
Первый сосед (осторожно): Вроде, ты что-то хотел сказать, сосед?
Иов (возвращаясь): Нет, нет, друзья мои. Ничего Ничего
Первый сосед: Тогда мы, пожалуй, будем собираться. (Поднимаясь с земли). Время-то, гляди, к ночи Прощай, сосед.
Второй сосед (поднимаясь вслед за первым): Прощай, сосед. Не забывай нас в своих молитвах.
Иов: Прощайте и вы, друзья мои. (Протягивает соседям руки). И пусть милость Всевышнего не оставит вас ни сегодня, ни завтра.
Обасоседаодновременно пожимают рукиИова.
Первый сосед: Приятных тебе снов. (Уходит).
Второй сосед: И такого же приятного пробуждения. (Уходит).
Солнечные лучи уже погасли и теперь сцену окутывают сумерки. В глубине её легли чёрные тени, но центральную часть сцены, набирая силу, начинает заливать лунный свет.
Оставшись один,Иовнекоторое время сидит неподвижно. Но вот что-то привлекает его внимание. Он к чему-то прислушивается, что-то его беспокоит; это заметно и по напряжённому взгляду, направленному в небо, и по выражению лица. Тихая, едва слышная, мелодия звучит над головойИова, над его домом, над засыпающей пустыней.
Иов (бормочет озираясь): Опять эта мелодия Стоит показаться первым звездам, как она уже тут как тут. Словно караван аравийский верблюдов, груженных корицей и серебром, идёт, звеня колокольчиками, к моему дому Словно источник мирры забил вдруг посреди двора и наполнил ароматом все уголки моего дома. (Перебивая себя, поспешно). Нет, нет, Иов. Скорее, она подобна спущенной с небес хрустальной лестнице, которая манит тебя желанием поскорее подняться по её ступеням. (Возвращаясь к действительности, горько). Зачем же Ты тревожишь меня ненужной надеждой, Всемогущий? Зачем смущаешь моё сердце? Убаюкиваешь пустыми мечтами? Разве мертвеца обрадуют новые сандалии? К чему манить надеждой того, кто не сегодня-завтра вновь станет прахом?..
По стене медленно скользит чья-то тень. Мелодия обрывается.
(Громко). Кто здесь?
Из темноты в лунный свет медленно вступает закутанная в длинный плащ фигура. Это Ангел смерти. Лицо закрыто капюшоном. В руках закинутый на плечо меч. Остановившись у стены, он спускает меч и тяжело опирается на него. Лунный свет вспыхивает на лезвии. Короткая пауза.
(Негромко). А-а, это ты. Старый знакомый Опять пришёл пугать меня? Так начинай, я готов. (Чуть насмешливо). Я ведь давно догадался, что ты только пугаешь, хотя до сих пор не понимаю, зачем Сказать по правде, догадаться-то было совсем не трудно. Разве станет Ангел Смерти раз за разом приходить к человеку и уходить ни с чем?.. Верно? Довольно было бы, наверное, и одного раза.
Ангел смертимолчит. Небольшая пауза.
(Не дождавшись ответа). Что, опять вздумал поиграть со мной в молчанку? Что ж, молчи. А лучше бы ты присел, да отдохнул. Наверное, набегался за день?.. А хочешь, пойдём в дом, и ты мне расскажешь, как идут дела в мире. Ты ведь много чего повидал и немало интересного мог бы рассказать. Вот, говорят, Мицраим опять готовится к войне, и колесницы его уже поднимают пыль на границе. (Вздыхая). Хотя, если подумать, что мне за дело до Мицраима, вестник печали? И Мицраим будет когда-нибудь повергнут в прах, как повержен сегодня я. А ты встанешь у его изголовья
Ангел смертичуть заметно кивает.
А помнишь, как я поначалу боялся тебя? Как страшился даже смотреть в твою сторону? (Неслышно смеётся). И что же? Стоило мне выплакать все слёзы, как вместе с ними ушёл и страх. А всё оттого, что когда мы плачем слёзы искажают увиденное. Вот почему теперь ты для меня не страшнее сторожевой собаки, которую хозяин кормит из рук. (С внезапной тоской, резко повернувшись к Ангелу Смерти). Одного только я не пойму, вестник. Отчего ты не хочешь убить меня, проводник в Страну Вечного Покоя? Зачем длишь муку мою? Почему не перережешь эту тонкую нить?.. Уже не в первый раз я прошу тебя об этой милости, но ты даже не хочешь ответить мне. Словно я предлагаю тебе миску прокисшего сыра, а не свою жизнь! (Тоскуя, негромко). Давно бы тебе следовало заметить меня, ещё тогда, когда я был во чреве матери моей, или когда младенцем ползал среди овечьих шкур и кормилица моя называла меня «сладенький мой»! Вот когда бы я избежал всех бед, и зло не коснулось бы меня. (Мечтательно). О-о! Лежать бы мне тогда на каменном ложе среди царей и вельмож, и был бы я тогда не беднее их, воздвигающих себе великолепные гробницы и высекающие свои имена на камне! Верно говорят, что там стихает ярость яростных и успокаивается гнев гневающихся! Великий там равен ничтожному, а ничтожный столь же велик, что и величайший, и никто не держит обиду на другого Отчего же ты не пускаешь меня туда, вестник покоя? Скажи, на что жизнь тому, чья душа спутана, словно поводья упряжки, и нет никого, кто умел бы распутать её? Смерти жаждет он, и рад был бы добыть её, как добывают воду из-под камней, да только натёр мозоли и поцарапал руки, потому что поставлена ему преграда
Пауза.Иовмолчит, склонившись к земле. Молчит иАнгел смерти.
(Медленно подняв голову. Спокойно). Я слышал, что если ты придёшь к человеку и сохранишь ему жизнь, то, уходя, оставляешь ему ещё одну пару глаз. Говорят, что тогда он становится необыкновенно зорок и с легкостью видит то, что скрыто от других смертных. Это правда?