Да он
Но Джастин грозно велел ей:
Замолчи.
Когда мое красноречие иссякло, Джастин строго сказал:
Нина, немедленно извинитесь перед Иваном Павловичем.
Но я ничего не завела было блондинка.
Немедленно, повторил Джастин.
Девица скорчила мину.
Уважаемый покупатель, простите.
Потом она повернулась к Джастину:
Теперь я могу идти?
Ступай! рявкнул начальник. Дорогой Иван Павлович, приношу вам извинения от лица всей нашей фирмы. Сегодня для вас действует особая скидка десять процентов на весь ассортимент. Вера, иди сюда.
Последние слова Джастин произнес в переговорное устройство. И перед нами, словно Сивка-Бурка, в одну секунду появилась полная брюнетка с бейджиком «Начальник смены. Гаврилова Вера».
Помоги Ивану Павловичу, попросил Джастин, с ним приключилась неприятная история.
Знаю, вздохнула Вера, Оксана мне рассказала. Вкратце.
Вот оштрафую ее за болтливость, снова разозлился Джастин, совсем ума нет!
Не волнуйтесь, улыбнулась Вера. Пойдемте, Иван Павлович, подберем вам наилучший айфон.
Спасибо, Джастин, поблагодарил я мужчину.
Всегда рад помочь, улыбнулся тот.
Мы с Верой пошли к прилавку, и до моих ушей долетел голос блондинки:
И тут он говорит: «Уважаемый Джастин» А тот мне: «Извиняйся!» А я ему пытаюсь объяснить А он мне: «Извиняйся!»
А ты что? поинтересовалась какая-то женщина.
А я что? Я извинилась! А этот опять: «Уважаемый Джастин» А я ему
Оксана, громко произнесла Вера, вернись на рабочее место, покупатели бродят не обслуженные! Прекрати болтать, займись делом!
Почему вы называете Нину Оксаной? удивился я.
Консультанта зову Оксаной, пояснила Гаврилова, она сегодня заменяет коллегу, носит ее бейджик и представляется не своим именем.
Странно, пробормотал я.
Моя сопровождающая развела руками.
Так требует наше начальство. Иван Павлович, какой айфон вы хотите купить?
Я ответил:
Чтобы звонить, принимать вызовы, еще чтобы был ватсап.
Это все есть в любой модели, улыбнулась Вера.
Пришлось уточнить:
Трубка нужна мне только для общения.
Вера посмотрела в компьютер.
Есть один вариант, самый лучший для вас. Цвета розовый и черный. Какой предпочитаете?
Черный, конечно, сказал я.
Давайте сделаем защиту экрана, предложила Вера, она недорогая, но спасет стекло, если вы уроните мобильный.
Согласен, кивнул я.
Советую приобрести чехол, предложила Гаврилова, для вашего нового телефона, есть разные. Выбирайте.
Я уставился на экран со снимками футляров. Голубой с изображением поросят, занимающихся сексом. Розовый в зеленых сердечках. Красный с какой-то надписью на английском
Я уставился на экран со снимками футляров. Голубой с изображением поросят, занимающихся сексом. Розовый в зеленых сердечках. Красный с какой-то надписью на английском
Хочется простой, черный, ответил я.
Без проблем кивнула Вера.
Она начала заполнять какой-то бланк, бормоча:
Значит, у нас айфон, модель чехол, модель
Вера, завопил пронзительный дискант, Вера, Мотя рожает!
Гаврилова схватилась за сердце:
Боже!
Девушка, которая сидела за кассой и внимательно наблюдала за происходящим, встала.
Не нервничай, иди к Моте. Не первый же раз ей! Все будет хорошо. Без тебя заполню.
Вера умоляюще сложила руки.
Иван Павлович!
Конечно, бегите, сказал я.
Настя вас прекрасно обслужит, пообещала Гаврилова и улетела прочь.
Анастасия взяла ручку и продолжила:
Чехол, марка Ну, нет, нельзя так Матильду баловать! Она каждый год рожает, привыкла давно, но требует, чтобы Веруня с ней сидела. Прямо орет!
Наверное, женщину лучше отправить в клинику, посоветовал я, иначе младенец может появиться на свет в подсобном помещении магазина.
Настя ухмыльнулась.
Не! Мотя это кошка Веры. Бенгалка! Гаврилова ее сегодня на работу привезла. Кошатина одна рожать не желает.
Я засмеялся:
Кошку можно понять.
Я все заполнила, сообщила Настя и протянула мне листок, вот сумма к оплате. Товар получите завтра.
Я плачу сейчас, а айфон мне выдадут на следующий день? уточнил я, вспомнив бессмертную фразу: «Утром деньги, вечером стулья»[2].
Не волнуйтесь, Иван Павлович, заверила Анастасия, у нас никого не обманывают. Завтра вам позвонят. Старая трубка работает?
Да, ответил я, решив не вдаваться в подробности.
Отлично, повеселела Настя, не переживайте.
При выходе из торгового центра я столкнулся с Оксаной, которая шла мне навстречу с пакетом из сетевой бургерной. Увидев меня, она скорчила гримасу.
Я произнес:
Я не сержусь на вас, но советую не бросать трубку, когда беседуете с клиентом.
Блондинка расхохоталась:
А я на вас не обижаюсь, потому что на идиотов внимания не обращаю!
Выпалив грубость, сия особа запрыгнула в лифт и исчезла из зоны видимости. Я вздохнул, жалко девушку, привычка всем хамить может когда-нибудь выйти ей боком.
Не успел я сесть в машину, как раздался звонок Бориса.
Иван Павлович, вы где?
Еду домой, отчитался я, надеюсь на вкусный ужин.
Долгий путь предстоит? осведомился батлер.
Я взглянул на навигатор.
Примерно минут пятнадцать.
Как раз творожная запеканка допечется, обрадовался помощник. Я нашел информацию по Панину.
Отлично, воскликнул я, простите, Боря, у меня второй звонок, на проводе Ирэн Львовна.
Ванечка, пропел голос матери моего друга и соседа Олега Котина, ангел мой, в каких ты заботах?
Еду домой, ответил я.
Я хочу пошептаться с тобой, понизила голос Ирэн, скажи, милый, ты отличишь настоящий лабутен от фальшивого?
Вы имеете в виду обувь? уточнил я. Чей отличительный знак красная подошва?
Ванюша, браво! восхитилась Ирэн.
Но это все, что я знаю, рассмеялся я, иногда общаюсь со страстными обожательницами этих бареток.
Бареток, повторила Котина. Ванечка, я тебя обожаю. Так как? Сможешь разобраться, где туфли слишком разрекламированного француза, а где плод труда неутомимых китайцев?
Никогда, твердо ответил я.
Вот и Олежек такой! грустно заметила Котина. Девочка наивная такая, глазки горят, надеется устроить свою судьбу. Понятное желание.
Вы о ком? спросил я.
Наверное, надо объяснить, что Котин владелец фирмы, вернее, империи, которая производит видеоигры и всякие товары для их фанатов. Олег компьютерный гений, он окружен молодыми специалистами. У него есть, как он выражается, «цыплятник», в котором учатся школьники лет одиннадцати-двенадцати. Если генеральный директор видит, что молодой человек по-настоящему увлечен компьютерами, хочет и готов учиться, то он берет его под свое крыло. А поскольку фирма огромна, у нее сеть магазинов, то в ней постоянно освобождаются вакансии. Понятное дело, что главному лицу не приводят для интервью претендентов на ставку продавца, младшего или среднего клерка. Олег беседует только с теми, кто хочет получить руководящую должность, остальными занимается отдел персонала. По словам Ирэн, семь дней назад Котин зачем-то зашел к заведующей департаментом кадров и увидел в приемной девушку. И все! Олег очень избалован женским вниманием и поэтому приобрел изрядную долю цинизма, он недавно расстался с очередной любовницей из-за ее неутолимой алчности и сказал мне:
Ну, хватит! Лучше заведу собаку, она будет хорошо относиться ко мне независимо от размера моего счета в банке.
И этот человек пригласил незнакомку выпить кофе, а потом познакомил ее со своей мамой. Конечно, Ирэн знала обо всех любовницах сына, но Олег ранее никогда никого не приглашал домой. У него есть квартира в Москве, где Котин встречается с временными любовницами. И тут такой неожиданный пердюмонокль! Понятное дело, что Ирэн встревожилась и решила узнать, что мне известно о красавице.
Впервые о ней слышу, признался я, но, Ирэн, вы же знаете, что я только вчера поздно вечером, почти ночью прилетел в Москву. Устроил себе двухнедельный отпуск. А сегодня сразу впрягся в работу.
Ваняшечка, пожалуйста, расспроси Олежека, взмолилась Ирэн, и разузнай все об этой девочке. Она совсем молодая!
Пришлите мне ее имя, фамилию, отчество, и Боря все выяснит, пообещал я.
Зовут ее Ксения, но это все, что я знаю, пригорюнилась Котина.
Не беда, утешил я мать Олега, все узнаю, наведу справки и сообщу вам в кратчайший срок.
Глава одиннадцатая
Так что у нас с Паниным? спросил я, отрезая кусок восхитительной на вид творожной запеканки.
Борис сел напротив и открыл один из своих ноутбуков.
Начну со старшего. Николай Михайлович был врач, хирург. Имел высшее профильное образование. Его родители интеллигентные люди, и отец, и мать педагоги. Работали они в сельской школе, куда ходили дети из разных деревень. Семья жила в Копытине в собственном доме. Николай тоже посещал местную школу, но в пятый класс он пошел в Москве. Его отправили в одно из лучших учебных заведений столицы с физико-математическим уклоном. Поступить туда в прежние годы было труднее, чем в МГУ. Дети сдавали экзамены. Ехали туда со всего СССР, для иногородних имелось общежитие. Меня удивило, что Николай Панин там не жил.
Мальчик мог ездить из дома, предположил я.
Маловероятно, возразил Боря. Копытино находится в семидесяти километрах от Москвы и довольно далеко от железной дороги. Я подумал, что скорей всего мальчик жил в столице у каких-то родственников, и решил изучить список сотрудников школы. И попал в яблочко! Завучем там работал Панин Сергей, родной дядя Коли. Николай прекрасно учился, поступил в медвуз, стал известным хирургом. К нему на операцию ехали со всей страны. Потом в нем вдруг проснулся художник, он в свободное время стал писать картины в жанре примитивизма. Советская власть не любила людей искусства, которые выбивались из серой массы творцов в духе социалистического реализма. Вы, наверное, намного лучше меня это знаете.
Вы правы и не правы, вздохнул я, да, партия и правительство поддерживали тех, кто в своих опусах воспевал успехи коммунистов. Да, поэту Иосифу Бродскому сильно досталось. А уличная выставка художников-нонконформистов, если не ошибаюсь, состоявшаяся в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, была уничтожена сотрудниками милиции с помощью поливальных машин и бульдозеров. Вследствие разгрома она получила название «Бульдозерная выставка» и под этим именем вошла в историю. Но не все творческие люди воспевали советскую власть. Например, мой отец писал любовно-исторические романы, ими зачитывалось все женское население страны, да и мужчины тоже не гнушались его читать. Павел Подушкин был далек от политики, не занимал руководящих должностей, не вступил в ряды КПСС. И неожиданно для себя стал примером терпимости коммунистов к беспартийным. Каждый раз, когда «вражьи голоса» начинали кричать из радиоприемников о притеснении в СССР литераторов, моментально прилетал ответ от руководства Союза писателей: