Вот блин, завёл себя аж такими мыслями, так прямо и висит перед глазами картинка, как я в присутствии тысяч орущих зрителей бьюсь с легендарным Теофило. Нет, всё-таки он, пожалуй, будет покруче меня, как ни пыжься, а кубинец действительно заслужил право называться великим.
Или может наконец написать что-нибудь самому для Примадонны? Что-нибудь попсовое, с налётом романтики? А может, наоборот, предложить нечто брутальнее, в роковом стиле? Нет, ну пела же она в моём прошлом весёленький рок-н-ролльчик «Найти меня», на свою же, кстати, музыку. Или чуть пожёстче типа «Где же ты, любовь?». А может, и нечего придумывать велосипед, эти же вещи ей и подсунуть?
Мама приходит где-то на час позже обычного, за неё её дела никто делать не спешил, пришлось самой нагонять. Если так прикинуть, она свой ежедневный план может выполнять не за восемь рабочих часов, а в два раза быстрее. Только толку-то, всё равно пришлось бы высиживать до окончания рабочего дня. Поэтому половину времени сотрудницы учреждения занимаются кто чем: от выщипывания бровей до разгадывания кроссвордов, не забывая делиться сплетнями. И нет такой темы, на которую женщина не могла бы посплетничать, вы уж мне поверьте.
Да что ж такое, снова кому-то неймётся! Мама поднимает трубку и зовёт меня. Голос моложавый, но, несмотря на моложавость, уже чувствуется некий апломб. И этот апломб мне знаком, потому что именно так когда-то незабвенный Семён Романович.
Алло, Максим? Добрый вечер, это вас беспокоит Семён Гольдберг. Мне ваш телефон дал Октябрь Васильевич, сказал, что у вас молодой коллектив, которому необходим художественный руководитель.
Всё верно, подтвердил я, нужен, так как без совершеннолетнего руководителя мы не имеем права выступать на концертах за деньги. А моим ребятам они точно не помешают.
Особенно Юрке, подумал я, главному инициатору кассовых сборов.
Я так и понял, легко соглашается собеседник. Поэтому предлагаю встретиться и обговорить этот вопрос, так сказать, со всеми заинтересованными лицами.
Из заинтересованных только я да мои музыканты. Давайте встретимся, думаю. Вам всё равно придётся с нами знакомиться. Завтра, во вторник, и послезавтра у меня тренировки, приходите в четверг к пятнадцати часам на репетицию в железнодорожное училище, я вас встречу внизу и проведу в актовый зал, где мы репетируем.
Договорились, мне даже показалось, как Гольдберг кивает своей кучерявой шевелюрой. В целом я уже имею представление, слушал ваши магнитофонные записи. Но встретиться, посмотреть, как вы работаете вживую, безусловно, необходимо. Вы с директором вашего училища уже говорили насчёт Дворца культуры имени Дзержинского?
Завтра собирался, надеюсь, пойдёт нам навстречу.
Бузов пошёл навстречу, обещал переговорить с кем надо. Что ж, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! В четверг, как и обещал, Гольдберг появился в фойе училища. Внешне через сорок лет он не слишком-то и изменится, разве что в шевелюре и усах появится немного седины, да морщины на лице станут более выраженными. А взгляд сквозь линзы очков всё тот же, внимательный и почему-то всегда немного насмешливый. Обмениваемся рукопожатиями, кожа ладони нашего будущего худрука словно бархатная. Ну так не грузчиком работает, преподаватель в музыкальной школе. Вежливо интересуюсь:
Надеюсь, визит сюда не нарушил ваших педагогических планов?
У меня сегодня занятия в музыкальной школе начинаются в пять вечера, так что время есть. А что у вас с директором, пообщались?
Пообщался, Николай Степанович не возражает, но всё же сказал, что посоветуется с руководством Пензенского отделения Куйбышевской железной дороги. Если начальство поддержит вопрос с портом официальной приписки отпадает.
Порт официальной приписки, неплохо сказано, улыбается Гольдберг. Что ж, давайте знакомиться с коллективом.
Давайте, наверное, если вы не возражаете, я всё же вас сначала со своим директором познакомлю, Николай Степанович жаждет пообщаться с вами лично. Надеюсь, это ненадолго.
Ну что ж, если жаждет я не против, улыбнутся гость.
Знакомство уложилось буквально в четверть часа. Бузов задал Гольдбергу несколько вопросов, тот спокойно, по пунктам ответил, после чего Николай Степанович дал понять, что кандидатура Семёна Романовича его устраивает.
По пути в актовый зал ненавязчиво интересуюсь у Гольдберга, на какую экономическую выгоду от этого проекта он рассчитывает для коллектива и для себя лично. Семён Романович останавливается, задумчиво большим и указательным пальцем правой руки оглаживает усы, и смотрит на меня взглядом, в котором плещется вся печаль еврейского народа.
Максим, я, конечно, не Павка Корчагин, чтобы бесплатно надрываться за идею, но пока, считаю, о материальной стороне дела вести разговор рано. Нет смысла делить шкуру неубитого медведя. Предлагаю для начала попробовать, а там поглядим, стоит ли овчинка выделки. Тем более мне самому интересно, что из этого получится.
В актовом зале Гольдберг жмёт парням руки, а Лене галантно целует тыльную сторону ладошки, чем вызывает у неё лёгкий культурный шок. Затем снимает своё скромное пальто, под которым к моему удивлению (и похоже, не только к моему) оказывается цивильный костюм-тройка. Гольдберг, судя по всему, не против, что к нему обращаются по имени-отчеству, видно, привык уже в музыкальной школе к уважению учеников. Садится в кресло в первом ряду, мы располагаемся напротив, на краю сцены. Валя и Лена свесив ноги, а мы с Юркой подогнув их под себя по-турецки.
Итак, давайте сразу расставим все точки над i, предлагает Семён Романович. Что мы хотим от этого проекта? Я так понимаю, мы хотим стать концертируемым вокально-инструментальным ансамблем, который сможет зарабатывать деньги на концертах как по Пензе и области, так и за её пределами. Но на первых порах хотя бы в нашем регионе. Всё верно?
Верно. Угу. Точно, вразнобой соглашаемся мы.
Я ваши записи слушал, у вас вполне зрелый коллектив с разнообразным репертуаром. Конечно, до «QUEEN» нам ещё расти и расти, да и о таком вокалисте, как Фредди Меркьюри, пока приходится только мечтать, но в целом я считаю, что ВИА «Гудок» способен собрать хотя бы небольшой зал какого-нибудь Дома культуры. Ну хотя бы Дворца культуры имени Дзержинского, при котором, если всё получится, ансамбль станет штатной единицей. И не чисто номинально будет там числиться, а регулярно давать концерты и делать выручку себе и учреждению. На их месте я бы даже не раздумывал, так как уверен, что дело у нас пойдёт.
Мы молчим, переглядываемся. Подход Гольдберга мне нравится. Пока нравится, но, зная его в будущем, я уверен, что какой-нибудь заподлянки от Семёна Романовича можно не опасаться. А посему с обворожительной улыбкой выдаю:
Что ж, я полностью поддерживаю нашего без пяти минут художественного руководителя. Правда, через какое-то время могут возникнуть некоторые сложности. У меня ещё, как вы знаете, периодически случаются соревнования по боксу. Опять же, сборы всякие там, да и тренироваться нужно. В этом году Валя, Юрка и Лена заканчивают учёбу, по идее им придётся где-то проходить практику. Можно с кем надо договориться, чтобы практика проходила в составе нашего ансамбля. Но через год Юрка, например, скорее всего отправится отдавать долг Родине, а это минимум два года, а то ещё вдруг на флот попадёт. Да и я могу загреметь, хотя в планах после окончания училища попробовать поступить в Литературный институт. Если не попаду на очное, то, боюсь
Юрка задумчиво чешет нос, понимает, что тут я прав.
А почему только вы, я по здоровью вроде тоже прохожу, неожиданно подаёт голос Валентин. Хотя Я же собрался в МГИК[5] поступать.
Меня так и подмывает рассказать анекдот про Рабиновича в армии. С трудом сдерживаюсь, всё-таки передо мной сразу два «единоверца», вдруг ещё обидятся. Будут потом мне припоминать Серживая улыбку, говорю с самым серьёзным видом:
Валя, ты больше пользы принесёшь здесь, чем в советской армии, запомни это. И правильно, не растрачивай талант на военный духовой оркестр, где твоя скрипка всё равно не пригодится, лучше в институт культуры поступай. Может, станешь новым Ростроповичем.
Ростропович виолончелист.
Та же скрипка. отмахиваюсь я, только большая Да и Лена может выскочить замуж, а там пойдут дети, пелёнки-распашонки, и будет уже не до музыки и тем более гастролей по России И другим союзным республикам.
Ничего я не выскочу, ещё чего! попыталась возразить наша клавишница, надувшись, как мышь на крупу.
Все вы, девушки, так говорите, а потом не успеешь оглянуться уже семеро по лавкам, философски произнёс Гольдберг с видом пожившего раввина и тут же улыбнулся. Не обижайтесь, Елена, но такова правда жизни Итак, к чему мы пришли? Несмотря на возможные проблемы с составом ввиду его молодости у нас в запасе, тем не менее, имеется несколько месяцев. Мы хотя бы можем попробовать что-то сделать, а там уже будет видно. Возможно, кому-то придётся искать пусть временную, но замену, тут не до обид, дело важнее. Я же со своей стороны буду стараться делать всё возможное, чтобы уже вскоре о нас заговорила как минимум Пензенская область.
О как, молодец, хмыкнул я про себя.
Не только о Максиме, который и так уже успел прославиться, веско добавил Семён Романович, но о всём коллективе. Я уже так и вижу афиши с вашими портретами.
И он провёл раскрытой ладонью перед собой слева направо, словно бы разглаживая тут самую видимую только ему афишу. Нет, в его администраторских способностях я никогда и не сомневался, разве что он по молодости ввиду отсутствия опыта может где-то накосячить. Надеюсь, не сильно.
Ещё предстоит сдача концертной программы худсовету при Комитете культуры пензенского Облисполкома, продолжал между тем Гольдберг. А это едва ли не самое сложное, так как в худсовете могут оказаться закоснелые ретрограды от музыки, а в Пензе таких хватает. Плюс в составе комиссии будет присутствовать какой-нибудь комсомольский секретарь, а то и партийный. Чтобы избежать ненужных проблем, предлагаю включить в репертуар парочку вещей маститых авторов о комсомоле. Есть варианты?
Предлагаю «И вновь продолжается бой», опережаю всех я, и «Мой адрес Советский Союз».
Хм, а потянете «И вновь продолжается бой»? Может, что-нибудь попроще?
Потянем, уверенно заявляю.
А сам вспомнил клип новосибирского струнного трио «SILENZIUM»[6]. Эх, жаль, нет у нас в группе таких девчонок, владеющих скрипками и виолончелью. Представляю, как старые пердуны из худсовета только от одного вида девиц в обтягивающих белых блузках, коротких юбочках и гольфах будут писать кипятком. И естественно, поставят крест на нашем проекте, тут даже к гадалке не ходи. Но, чёрт возьми, как бы это эффектно выглядело!