Ещё не факт, что не будет Афганистана, трезво заметил Козырев, оторвавшись от разглядывания на дне опустевшей кружки остатков душицы. Хотя предпосылки к тому, что наши войска не пересекут границы с этой страной, имеются. В декабре, как ты знаешь, Брежнев подписал договор о дружбе и сотрудничестве с Тараки, которого, если верить твоей информации, в сентябре должны удавить люди Амина. Так вот, сообщаю, что не далее как вчера Амина самого удавили. Вернее, это было обставлено как самоубийство. Возможно, уже в завтрашних газетах об этом что-то напишут, а если нет ты теперь и так знаешь.
Ничего себе, резво действуют ребята. Видно, выражение моего лица было столько красноречивым, что Сергей Борисович понимающе улыбнулся и тут же резко посерьёзнел:
Сам понимаешь, всё, что ты только что услышал не должно выйти за пределы этого кабинета. Но я в тебе уверен, ты вроде бы умеешь держать язык за зубами. К тому же без тебя ничего этого не случилось бы, так что в какой-то мере ты имеешь право знать, что происходит
После кончины Андропова наблюдение за мной снимут? задал я не то что животрепещущий, но всё же интересующий меня вопрос.
Посмотрим, пока рано об этом говорить, ушёл от прямого ответа Козырев.
А чей протеже Цвигун? Брежнев предложил?
Брежнев? хмыкнул Сергей Борисович. После кончины Андропова в тот же день Брежнев с инсультом оказался в «кремлёвской больнице». Тяжёлым для него потрясением стала новость о смерти соратника. Но это тоже информация не для посторонних ушей, так что должен понимать степень моего к тебе доверия. Так что Цвигуна выбирали без него на закрытом пленуме ЦК, памятуя, что Семён Кузьмич как раз был в какой-то мере протеже Брежнева. А на пленуме так же рассматривалась возможная замена Леониду Ильичу, если вдруг он не сможет вернуться к выполнению своих обязанностей. Сейчас Брежнев вроде бы в сознании, но, насколько я знаю, состояние тяжёлое. Ещё не факт, что выкарабкается, а если выкарабкается, то вряд ли сможет восстановить прежнюю работоспособность. Хотя какая там работоспособность Видел его новогоднее обращение? Лучше бы не выступал.
Посмотрим, пока рано об этом говорить, ушёл от прямого ответа Козырев.
А чей протеже Цвигун? Брежнев предложил?
Брежнев? хмыкнул Сергей Борисович. После кончины Андропова в тот же день Брежнев с инсультом оказался в «кремлёвской больнице». Тяжёлым для него потрясением стала новость о смерти соратника. Но это тоже информация не для посторонних ушей, так что должен понимать степень моего к тебе доверия. Так что Цвигуна выбирали без него на закрытом пленуме ЦК, памятуя, что Семён Кузьмич как раз был в какой-то мере протеже Брежнева. А на пленуме так же рассматривалась возможная замена Леониду Ильичу, если вдруг он не сможет вернуться к выполнению своих обязанностей. Сейчас Брежнев вроде бы в сознании, но, насколько я знаю, состояние тяжёлое. Ещё не факт, что выкарабкается, а если выкарабкается, то вряд ли сможет восстановить прежнюю работоспособность. Хотя какая там работоспособность Видел его новогоднее обращение? Лучше бы не выступал.
Я сделал большой глоток остывшего чая, чтобы промочить пересохшее горло, и несколько травинок попали на язык. Поморщившись, проглотил, не выплёвывать же при собеседнике.
Да уж, умеете вы удивлять, столько информации на меня вылили за один присест. И кого готовят в преемники Брежневу?
Пока об этом рано говорить, пленум не пришёл к единому мнению. Есть реальные кандидатуры, две-три, но я пока воздержусь от имён. Скоро всё и так станет ясно.
Понял, не дурак, кивнул я. Между прочим, вы помните, я говорил, что Цвигун застрелился в начале 1982 года? Якобы решит не продлевать свои мучения на фоне рака мозга или лёгких. Хотя задним числом информацию о болезни вроде бы опровергал его лечащий врач. Там ещё по слухам дочка Брежнева фигурировала с алмазами от Буряце, но стреляться из-за этого
Согласен, как-то глупо. А твою информацию примем к размышлению.
Цвигун, часом, не из нашей команды?
А вот это тебе пока не нужно знать, нахмурился Козырев. И вообще, засиделся ты что-то у меня, а мне ещё отчёт писать.
И точно, у меня самого через полчаса репетиция, заторопился я, бросив взгляд на часы. Меня отсюда как, выпустят?
Выпустят, я тебя сам провожу на выход. Как чай, кстати, понравился? Вот, держи, дома заваришь.
Я автоматически сунул в карман куртки полиэтиленовый пакет с травой, а в голове моей царил полный сумбур. Да-а, это я удачно зашёл, грамоткой с ручкой обзавёлся, да ещё столько интересного узнал. Будет над чем подумать.
Глава 2
Владимир Викторович Епифанов, больше известный в Пензе как местный дурачок Вольдемар, на сон никогда не жаловался. В полуподвальном помещении, где хранились мётлы и лопаты его рабочий инструмент, он и жил, ночуя на продавленном топчане. Через каморку проходила труба отопления, так что зимой Вольдемару в этой кладовке было вполне комфортно. А ещё у него была электрическая плитка, которой он, при всей скудости своего ума, вполне сносно пользовался.
Разум Вольдемара был не замутнён проблемой выживания с тех пор, как он оказался выпущен в свободную жизни из школы-интерната для детей с отклонениями в психическом развитии. Удивительно, но при постоянном недоедании в интернате Вольдемар вырос здоровым малым за метр восемьдесят, косая сажень в плечах. Случалось, перед сном он раздевался догола, вставал перед прямоугольным куском зеркала с отколотым углом и разглядывал собственное отражение. Потом сгибал руки в локтях, с удовольствием наблюдая, как вспухают кубики бицепсов, напрягал пресс, тут же покрывавшемся кубиками. При этом он не занимался никаким видом спорта, а всего лишь брал по утрам в руки метлу или лопату, выполняя свою работу. В плане физического развития природа оказалась к нему благосклонна, в отличие от наполнения черепной коробки. Во многом сказались гены деревенских родителей-алкоголиков, которых лишили родительских прав, когда мальчику исполнилось три года. Во время очередного запоя голодное дитё вознамерилось привлечь к себе внимание криком. Что бы сынуля не доставал их своим криком, они выгнали мальчугана на улицу в одной рубашонке, на 20-градусный мороз. Маленький Володя сквозь плач стучал в дверь в тщетной надежде, что ему откроют. На его счастье, мимо шла соседка, которая увидела эту жуткую картину, проскочила через висевшую на одной петле калитку и схватила мальчишку в охапку. Дома отогрела, не понадобилось даже вести парня к фельдшеру, а на следующее утро вместе с ним отправилась в район, в органы опеки.
Наверное, это было даже к лучшему, так как всего через месяц родители Володи угорели, отравившись угарным газом, иначе на местном погосте в одну могилу закопали бы не два, а три трупа. Вольдемар помнил, что у него были отец с матерью, но воспоминания о них не будили в его душе абсолютно никаких эмоций. И даже когда в более взрослом возрасте ему рассказали, как погибли родители, он отнёсся к этой новости совершенно равнодушно.
Несмотря на то, что предки его были законченными алкоголиками, сам Вольдемар рос абсолютным трезвенником. Лет в десять за компанию с чуть более взрослыми воспитанниками интерната он попробовал глотнуть водки, его тут же вырвало и с тех пор Вольдемар не брал в рот ни капли. Он и без водки знал, как себя развеселить, а заодно и заработать. Бывало, увидит одинокую девицу, идущую куда-то по Московской через его подведомственную ему территорию, подлетит верхом на метле и с криком: «Такси подано!» насильно усаживает несчастную позади себя. Так и скачут они по Московской на потеху прохожим, а отказать такому лбу, которому по причине умственной отсталости всё равно ничего не будет, «пассажирки поневоле» боялись. Доскачут до перекрёстка тут Вольдемар без выкрутасов заявляет: «Слазь, приехали, с тебя десять копеек». И платят, а куда деваться, да и что такое десять копеек здоровье дороже.
Кстати, к своей работе Вольдемар относился ответственно. В шесть утра уже на улице, потом днём обойдёт владения с метлой или лопатой, а то и скребком наперевес, и контрольный обход вечером. Где надо подметёт или снег покидает, а если увидит, что кто-то мусорит, подойдёт и, не повышая голоса, попросит за собой убрать. Желающих поспорить обычно не находилось.
Так и жил Вольдемар, радуясь скромной дворницкой зарплате, приблудной кошке Машке и 10-копеечному «извозу», пока с некоторых пор во сне не стали ему нашёптывать ГОЛОСА, что пора бы разобраться с одним молодым человеком, заодно демонстрируя портрет того, кого, по их мнению, дурачок должен освободить от бренного существования. Вольдемар просыпался среди ночи в холодном поту, и до утра уже не мог больше уснуть. А на следующую ночь ГОЛОСА появлялись снова, и вновь перед его глазами маячил портрет парня, которого он должен убить.
Я не могу никого убить, плакал он, проснувшись в очередной раз, размазывая одной рукой слёзы по небритому лицу, а второй прижимая к себе недовольно урчавшую Маруську, привыкшую спать у него под боком.
Нет, ты можешь, ты должен убить, нашёптывали ему ГОЛОСА следующей ночью. Если ты этого не сделаешь, мы будем приходить к тебе до конца твоей жизни.
Эти визиты в конце концов стали сопровождаться приступами жуткой головной боли, что доводило Вольдемара до исступления. Вскоре он уже готов был на всё, лишь бы это наконец прекратилось. Только ГОЛОСА почему-то не подсказывали, где найти этого парня, из-за которого он теперь ходил постоянно невыспавшимся. Даже бригадир Елена Петровна заметила, что он изменился, осунулся и в его работе пропал огонёк.
Володя, ты часом не заболел? участливо интересовалась она. Может, тебе в поликлинику сходить, провериться?
Вольдемар отрицательно тряс головой, и бригадир, махнув рукой, шла дальше.
Всё изменилось в один из январских вечеров. Он механически долбил скребком наледь на асфальте, как вдруг словно что-то заставило его поднять голову. В этот момент Вольдемар его и увидел, того парня из своих страшных снов. Ошибиться было невозможно, тот как раз миновал участок, совещённый уличным фонарём, и шёл как ни в чём ни бывало, не обращая на дворника никакого внимания, словно бы погруженный в какие-то свои мысли.
Вольдемар что есть силы стиснул металлический черенок скребка, зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза. Сейчас он уже видел только удалявшуюся спину, но не могли быть и тени сомнения в том, что это он, тот, на которого ему указывали ГОЛОСА. И словно бы в тот же миг он их услышал снова, и они шептали, словно вкручивая шурупы в его мозг: «Убей, убей, убей»
Сначала я услышал позади себя быстрые и тяжёлые шаги, затем увидел быстро растущую удлинённую тень, и инстинктивно двинулся чуть правее, освобождая обгонявшему меня человеку дорогу. А в следующее мгновение в то самое место, где я только что находился, с хрустом врезалось острие скребка, банального скребка, которым дворники соскребают наледь с асфальта.
Дальше тело действовало на инстинктах, оно само отклонилось, когда насаженное на металлическое древко лезвие полетело мне прямо в лицо. Только теперь я смог более-менее рассмотреть нападавшего. К моему величайшему изумлению, это был не кто иной, как Вольдемар, местный юродивый, работавший на этом верхнем участке Московской дворником.
Дальше тело действовало на инстинктах, оно само отклонилось, когда насаженное на металлическое древко лезвие полетело мне прямо в лицо. Только теперь я смог более-менее рассмотреть нападавшего. К моему величайшему изумлению, это был не кто иной, как Вольдемар, местный юродивый, работавший на этом верхнем участке Московской дворником.
Что на него нашло, думал я, с огромным трудом уворачиваясь от очередного выпада. По ходу, у мужика окончательно кукушка съехала, от тихого помешательства его уже кинуло в буйное. В любом случае мне с этим амбалом справиться будет затруднительно, единственно правильный вариант делать ноги. Добегу либо до таксофона, либо до Ленинского РОВД, как получится, сообщу о буйном психе. Надеюсь, по какой-то неизвестной причине он только на меня возбудился, и больше никому их прохожих вреда причинять не станет.