Вы понимаете, что мы можем остаться на Сахалине?
Да плевать! дружно ответили интендант и барон.
А француз еще добавил:
Почему бы и нет? Мне здесь нравится.
Я ругнулся по своей привычке, но гнать их не стал. Каждый сам выбирает свой путь.
С миноносца, чтобы отвлечь японцев, открыли ураганный огонь по берегу, и нам удалось проскочить до самой рыночной площади без происшествий.
Ну и куда дальше?.. Я покрутил головой по сторонам, заметил небольшую группу японских солдат и спрятался за углом дома.
Чуешь, Християныч? Лука вдруг ткнул лапищей в сторону церкви. Вроде палят
Тама! поддержал его айн. Мама стрелять, ее ружье слышать
Я уже и сам услышал, как сквозь трескотню «Арисак» пробиваются хлесткие выстрелы из рычажного карабина Майи и едва слышные хлопки револьвера.
За мной Я секунду помедлил, выбирая маршрут, и понесся по улице.
За мной Я секунду помедлил, выбирая маршрут, и понесся по улице.
Через десять минут мы выскочили к зданию магазинчика колониальных товаров, рядом с которым лежала пара убитых лошадей. Чуть дальше валялось несколько трупов японских солдат. А один из казаков, остававшихся с Майей и Мадиной, распростерся прямо на ступеньках магазина, в разбитой витрине которого то и дело вспыхивали огоньки выстрелов. Японцы вели ответный огонь, мелькая между домами через улицу.
Я ненадолго задумался и хлопнул великана по плечу.
Отвлеките на себя косоглазых, а я проскочу в магазин.
Ну пошло дело радостно ощерился Лука, вскидывая «Гочкис».
Свиньин, барон и Тайто обошлись без слов и молча кивнули.
Я отдал французу свою винтовку, подхватил висевший на ремне маузер с присоединенным прикладом и побежал по улочке, чтобы зайти к магазину с торца здания. Но уже через пару десятков метров наткнулся на маленькую группу японцев, которые, судя по всему, собирались нанести визит в лавку с той же стороны. Солдатики, пригибаясь, быстро бежали вдоль забора, но, когда забахал пулемет, дружно остановились и растерянно принялись оглядываться.
Это вам не за бананами на пальмы лазить злорадно процедил я, вскидывая пистолет.
Застучали хлесткие выстрелы. Двое солдат сразу же рухнули в грязь, остальные заметались, но укрыться или сбежать не успели я стрелял на ходу, но каждая пуля нашла свою цель как я уже говорил, штабс-ротмистр Любич по-настоящему любил и умел только стрелять.
Наконец, бабахнув в последний раз, маузер встал на затворную задержку, но к этому времени я успел добежать к оставшимся в живых практически вплотную.
Истошно взвыл предпоследний, зажимая хлещущий из разрубленной шеи фонтан крови. Последний пальнул в меня практически в упор, даже не успев приложиться к плечу, а когда понял, что промазал, с воинственным воплем энергично отмахнулся винтовкой.
Но опять только сотряс воздух я уже закрутился в вольте и, усиливая удар движением бедер, всадил томагавк ему между лопаток, с хрустом перерубая позвоночник.
Честно говоря, сразу после попадания в тело штабс-ротмистра я побаивался, что мое умение владеть холодным оружием окажется ни к чему. В самом деле, начало двадцатого века, рулит огнестрельное оружие, а не разные там острые железяки. Но, как очень скоро выяснилось, сильно ошибался томагавком и шашкой я уже отправил в ад едва ли не больше косоглазых, чем из винтовки и пистолета. Думаю, клинок будет властвовать всегда, главное применять его ко времени и к месту.
Расправившись с солдатами, я перемахнул через забор фактории, быстро вбил обойму в магазин маузера, спустил затвор с задержки и шмыгнул в магазин сквозь пустой дверной проем заднего выхода.
Майя и Мадина сидели за перевернутым шкафом и отстреливались. К моему дикому удивлению, рядом с ними палил из винтовки переводчик-японец. Ничтоже сумняшеся палил по своим, тщательно прицеливаясь, спокойно и методично.
Но до конца все рассмотреть я так и не успел. Видимо, почувствовав взгляд, Мадина резко обернулась и выстрелила в меня из револьвера.
Каким-то чудом шарахнувшись в сторону, я заорал:
Куда палишь, отставить!
Но девочка все равно успела еще раз пальнуть и только потом одновременно обрадованно и перепуганно запищала:
Я знала, знала, что ты за нами придешь!
Саша!.. всхлипнула Майя, не отрываясь от своего карабина. Ты
А кого ты еще ждала? проворчал я, потирая ушибленное плечо. Так, дамы и господа, прошу на выход. Уходим, пока японцы отвлеклись.
С нами раненый, предупредила Майя.
Я повел взглядом и только сейчас заметил в глубине торгового зала казака из сопровождения. Он хрипло стонал, привалившись спиной к стене, а на бинтах, которыми была перемотана его грудь, расплывалось большое красное пятно.
Я его понесу! Переводчик метнулся к раненому. Не переживайте, я смогу
Но только закинул его на спину, как на улице треснуло несколько выстрелов, и переводчик со стоном рухнул на пол. Я стянул с него казака и сразу понял, что тот уже мертв: в затылке пузырилась кровью маленькая дырочка.
Японцу пуля попала в поясницу.
Я заслужил растягивая губы в улыбке, прошептал он. Заслужил
Хватит ныть. Идти сможешь? Ничего страшного, донесем как-нибудь
Нет! Прапорщик оттолкнул мою руку. Я еще могу стрелять. Идите, дайте мне оправдаться перед собой
И подтянул к себе за ремень винтовку.
Первым желанием было удержать. Я помедлил мгновение и подтолкнул сестер к выходу.
Уходим
Ушли не без проблем, на стрельбу стянулись едва ли не все уцелевшие в Александровске японцы. Пришлось на ходу отстреливаться и долго петлять улочками. Без ранений не обошлось, барон схлопотал в бедро, к счастью, по касательной, а айну пуля снесла мочку уха.
Расчетное время мы просрочили, я побаивался, что миноносец уже отчалил, но посудина все так же стояла на месте. Четырехстволки на корме открыли бешеный огонь, мы рванули к причалу, но только ступили на сходни, как с жалобным ойканьем споткнулась Мадина.
Лука зарычал, подхватил ее на руки и, прикрывая собой, утащил на корабль.
Я дождался, пока на миноносец взойдут остальные, и только тогда взбежал на палубу.
Давай, давай, заводись!!! заорал интендант, зачем-то размахивая руками, словно ветряная мельница.
Миноносец дрогнул всем корпусом, из трубы повалил черный дым, за кормой вспенились буруны, и мы наконец отошли от причала.
Господи Ноги разом перестали держать, и я с размаху сел на палубу.
Но тут же вспомнил о ранении Мадины, вскочил и понесся в корабельный лазарет, куда сразу унесли девочку. И наткнулся на Луку.
Не ходи туда, Християныч. Великан загородил собой дверцу. Тама твоя милая девицу осматривает.
Сильно ее?
Да не-э-эт, смущенно промямлил Лука. Чутка филей ну царапнуло. Так что сам понимаешь, не годится глазеть
Попу попортило, что ли? Переживет как-нибудь!
Э-э-э, не скажи! Лука умудренно погрозил мне пальцем. Попа для девиц первостатейное дело!
Да-да, большая дело говорит! авторитетно заявил Тайто, крутившийся рядом с великаном.
Он намотал на раненое ухо простыню и теперь очень смахивал на какого-нибудь дикого аравийского бербера.
Попки это да Интендант подкрутил ус. Эх, если попадем во Владивосток, завалюсь-ка я в заведение мадам Жужу. Дамы-с у нее прям на загляденье
Дамы? насторожился барон. Бордель? И я с вами!
И мы все счастливо расхохотались.
Проблем с размещением на миноносце не возникло в трюме уместились все, тем более от первоначального состава отряда осталось лишь две трети потери оказались больше чем средние. Убедившись, что ранеными уже начали заниматься, я наведался в рубку к новоиспеченному капитану.
Куда пойдем, Сергей Викторович?
Думаю Мичман солидно кашлянул в кулак. Думаю, сразу во Владивосток. Угля хватит с головой, бункеры полные.
Расчетное время прибытия?
Даем не более шестнадцати узлов Максаков поморщился. Котлы ни к черту, не зря они на ремонт вставали. Так что четверо суток, не меньше, а то и больше. Это если не нарвемся на японские крейсера они в проливе шныряют, как у себя дома.
Прикажите поднять японский флаг.
Что вы такое говорите, Александр Христианович? бурно возмутился мичман. Корабль взят на приз, следовательно, должен идти под Андреевским флагом. Правда, у нас его нет, но я распоряжусь соорудить из подручных материалов.
А зачем тогда вы приказывали переодеться в японскую форму людям на палубе? возразил я.
Ну Максаков смутился. В горячке. Есть правила, которые нарушать нельзя, на этом флот и стоит.
И пусть стоит. Ваша же задача резко оборвал я его, ваша задача дойти до Владивостока и сохранить корабль с личным составом. А нарушение правил считайте военной хитростью, за которую отвечать буду я, а не вы. Стоило огород городить, чтобы геройски потопнуть в бою с какой-нибудь японской бронированной лоханкой?
Но
Никаких «но».
Вправив мичману мозги, я прямым ходом направился разбираться с засевшими в кубриках японцами. С матросами рассчитались быстро, хватило нескольких ударов кувалды по переборке и очереди из «Гочкиса» в образовавшуюся щель. А вот с офицерами получилось сложнее и проще одновременно. Самураи благополучно угробили сами себя. Когда взломали дверь, выяснилось, что все трое выпустили себе кишки.
Вот же народец, с досадой ругнулся Лука. Ни себе ни людям, уделали весь кубрик своим дерьмом.
С пленными поступили незатейливо попросту столкнули за борт, а следом скинули спасательный плотик. Пусть косоглазых их самурайский боженька выручает, а я умываю руки.
Попробовал наведаться к Майе, но она меня отправила восвояси, потому что полным ходом оперировала раненых. Зато Мадина, страдальчески охая и хлюпая носом, по страшному секрету поведала, что ей царапнуло левое полупопие. И что ей совершенно не больно, но очень и очень обидно.
Посочувствовав девочке, я пошлялся по посудине, тяпнул арманьяка и направился к Максакову учиться править миноносцем. Но чувствовал себя совершенно изнеможенным, засыпал на ходу, поэтому быстро свалил из рубки, чтобы хоть часок отдохнуть. Но заснуть не смог и отправился мыться в корабельный душ за ночь так в кровище изгваздался, что на себя было страшно смотреть упырь упырем. Свиньин к этому времени наведался в местную баталерку и снабдил меня чистым бельем с матросской японской форменкой, на удивление, прямо по размеру видать, у японцев не только карлы водятся.
Ступил под огненно-горячие тугие струи воды и даже замычал от наслаждения. Мылся долго и с удовольствием, выдраил себя до скрипа, а только начал обтираться полотенцем, как в душевую ворвался айн.