Формулу азотного топлива знаешь?
Нет, умоляю, сложил ладони бородач. У меня семья. Их казнят, если...
Понял. Станислав, дал я отмашку нашему любителю высвобождать содержимое замкнутых объёмов, и серое вещество талантливого сказителя воссоединилось с родной землёй.
Глава 9
Говорят, все люди делятся на условных «овец» и «волков». Первые рождены безропотно подчиняться, вторые доминировать. Обычно после такого прогона доморощенный философ добавляет: «Тебе решать, кем быть». Серьёзно?! Я вот что скажу этот хуеплёт определённо нуждается в прослушивании интенсивного курса по теме «От альфасамца до подноготной грязи за один шаг». Нет никаких «волков» и «овец», на самом деле все люди равны. Я отнюдь не наивный утопист, вооружившийся идеями демократии, просто считаю, что возвышать чуть менее жидкое говно, над чуть более жидким глупо, особенно с учётом того, как легко меняется консистенция этого вещества под воздействием внешних факторов. Многие могут мне возразить: «Ну, как же так? Есть и хорошие люди, добрые, честные, бескорыстные». А я отвечу: «Конечно, они повсюду, и чем вы тупее, тем их больше». Иногда даже мне каюсь может показаться, что кто-то из прямоходящих приматов достоин иного отношения, нежели прочие, но стоит провести с ним чуть больше времени, и наваждение рассеивается. Я прав, уверен, что прав, но всё же в этом споре у моего оппонента есть сильный козырь Ольга. Не могу понять, что с ней не так. Она ни добра, ни честна, и ни на секунду не бескорыстна. Назвать её хорошим человеком означало бы солгать самому себе, а на такое я пойти не могу. Она не друг мне, и будь я проклят, если допущу подобное скотство. Но всё же мне не под силу вписать её в свой Кодекс. Она кислота, разъедающая фундамент моего миропорядка. Временами она меня бесит, но мне ни разу не хотелось её убить, разве что придушить немного. Понимаю, что глупо, странно и нездорово, но одна только мысль о её смерти доставляет мне боль, словно это разрушит мою связь с чем-то неизъяснимым, чего нельзя осознать, пока не лишился. Какая-то неведомая херня поселилась во мне вместе с появлением Ольги, росла внутри, и теперь, боюсь, её не вытравить. Кто сказал «любовь»?! Нет, эта пошлая дрянь для бесхребетных слюнтяев, между нами совсем другое. Быть может, дело в родственности душ? Быть может, дело в том, что мы оба «волки», которых изменит только смерть. А может, эта патетическая хуйня замешана на химии с психопатией, и хороший электрический разряд в височные доли мозга легко разорвёт все надуманные связи, нити и прочую возвышенную поебень.
Наш ЗиЛ, гружёный теперь, помимо прочего, двумя «Кордами» с полными коробами по сто пятьдесят патронов, тремя АК и двумя «Бизонами» с россыпью набитых магазинов, месил грязь в направлении юга. Там, в сотни километрах от Навашино, расположился городок с запоминающимся названием Кадом. Скорее, это было даже село, домов на пятьсот, ничем не примечательное кроме одного оно уцелело, находясь в опасной близости со своим недобрым северным соседом. И причиной тому «Гоморра» отличный, чистый, как слеза младенца, самогон. Выращивая и перерабатывая сахарную свеклу, жители Кадома на своей винокурне выдавали один из самых востребованных продуктов в промышленном масштабе и насыщали им близлежащий рынок. Немалая доля «Гоморры» при этом отходила Навмашу в качестве платы за протекторат. Семипалый, будучи отнюдь не глуп, рассудил, что ликвидировать процветающее предприятие, пуская его тружеников с молотка не лучшая идея, когда можно грабить их на регулярной долгосрочной основе. Пожалуй, это единственный известный мне случай научно обоснованной пользы алкоголя для человеческих организмов всех возрастов и состояний здоровья.
Почему именно на юг? спросил Павлов, выискивая путь среди бездорожья. Чем другие направления хуже?
С запада Ока, мотнул я головой направо. Сомневаюсь, что наши недруги базируются на том берегу, а проказничают здесь, слишком неудобно. На востоке Арзамас, нет смысла светиться сразу в двух чужих вотчинах. На севере Нижний, там только совсем ебанутые осядут, а эти ребята на ебанутых не похожи. Остаётся юг глухие безлюдные леса, живых поселений на сотни километров по пальцам пересчитать, а брошенных хоть жопой кушай, и никто не скажет: «Не трожь, моё!». Если бы мне понадобилась база для осуществления террора добрых жителей и гостей Навашинской пустоши, я бы двинул именно на юг.
С чего ты решил, что у них есть база? поинтересовалась Ольга, разглядывая унылый пейзаж. Они могли взять желаемое и убраться восвояси.
Опять ты о каком-то «желаемом». Может, поделишься подробностями?
Я уже говорила никто не станет атаковать бронеколонну ради амуниции и проводов. Чушь же, и ты сам прекрасно это понимаешь.
А как же мотоциклист, подорвавший Святых? возразил я. Он тут катался, два дня спустя после атаки. Так не делают, когда хотят побыстрее свалить.
Мы даже не знаем, связан ли он с напавшими на колонну.
Придушить, да, совсем чуть-чуть, чтобы не задавалась.
Мы мало что знаем это факт. Но нельзя же просто сидеть и ждать манны небесной. И, если мои планы тебе не в жилу, так предложи свои, поумнее. А то только нудишь без дела.
Вообще-то я к вам не напрашивалась, прищурила Оля свои голубые глазки.
При чём тут это вообще?
При том! Ведёшь себя, как херов командир.
Так у тебя есть план?
Мы сотрудничаем на равных условиях.
Твой план, не вижу, давай его сюда.
Я обдумываю, проскрежетала Ольга.
Тогда заткнись и не действуй мне на нервы.
Ублюдок.
Павлов, тормози. Пошла вон из машины.
Что?! неподдельно удивилась она.
Ты слышала. Давай, проваливай.
Шутишь?! ЗиЛ, остановившись, дёрнулся, и золотистый локон упал на наморщенный лоб.
А похоже?
Я из-за тебя лошадь продала! Выкинешь меня посреди пустоши?
Надо было об этом раньше думать, до того, как гоношиться.
Кол, я...
На выход.
Оля нахмурилась, засопела и без лишних слов покинула нашу уютную кабину, хлопнув дверцей так, что чуть стёкла не повылетали.
Счастливого пути, любезно подал сидящий в кузове Станислав зачехлённую винтовку и вещмешок.
Трогай, махнул я Павлову.
Думаешь, это хорошая идея? со скрипом воткнул тот рычаг коробки передач. Она вряд ли легко такое забудет. Как бы нам сейчас пулю в мост не схлопотать.
Отъедь ещё чуток, глянул я в зеркало на провожающую нас испепеляющим взглядом Ольгу. М-м... Немного подальше. Да, думаю, ты прав. Возвращайся.
Павлов облегчённо выдохнул, и ЗиЛ покатился задним ходом к источнику прожигающих его лучей ненависти.
Садись, открыл я дверцу.
С возвращением, печально принял Станислав винтовку и вещмешок.
Не делай так больше, процедила Оля, забравшись в кабину, и со скрещёнными на груди руками немигающим взглядом уставилась вдаль.
Воспитательное мероприятие возымело эффект, и следующие минут пятнадцать мой план притворялся в действие никем не оспариваемый, в чудесной умиротворяющей тишине, нарушаемой лишь мерным рокотом двигателя, пока над самой моей головой не раздалась барабанная дробь. Станислав колотил кулаком по крыше кабины и указывал направо. Там, среди поросли засеявших пустошь осин, темнела вереница фигур, движущаяся с юга на север.
Отклонись-ка, подвинул я Ольгу и достал из бардачка бинокль.
Процессия насчитывала три десятка баб разных возрастов и пятерых вооружённых всадников, сноровисто гонящих своё стадо. Бабы одеты по погоде, с мешками и узлами в руках, побитых и раненых не заметно.
Рабы? спросил Павлов, отвлёкшись от того, что с трудом можно было назвать дорогой.
Не знаю. Странно это всё, опустил я бинокль. Давай-ка к ним поближе, только не спеши, сегодня все такие нервные.
Оля молча достала «Вальтер» и проверила магазин.
Заметив, что наш грузовик отклонился от прежнего курса, всадники-конвоиры остановили бабью колонну и переместились за неё, автоматы и винтовки перекочевали со спин в руки.
Стас, стукнул я костяшками по заднему стеклу. Будь добр, объясни этим господам, что мы пришли с миром. Не хотелось бы за неполную неделю убивать представителей сразу трёх бригад.
Рабы? спросил Павлов, отвлёкшись от того, что с трудом можно было назвать дорогой.
Не знаю. Странно это всё, опустил я бинокль. Давай-ка к ним поближе, только не спеши, сегодня все такие нервные.
Оля молча достала «Вальтер» и проверила магазин.
Заметив, что наш грузовик отклонился от прежнего курса, всадники-конвоиры остановили бабью колонну и переместились за неё, автоматы и винтовки перекочевали со спин в руки.
Стас, стукнул я костяшками по заднему стеклу. Будь добр, объясни этим господам, что мы пришли с миром. Не хотелось бы за неполную неделю убивать представителей сразу трёх бригад.
Хорошего помаленьку, пробурчал Станислав и, поднявшись в полный рост, обратился к погонщикам: Мы не хотим проблем! Нам надо только побеседовать с вами! Сейчас мы подъедем ближе, чтобы не орать! Сохраняйте спокойствие, и никто не пострадает!
Моя школа, не преминул я отметить свои заслуги, в ответ на Олину кислую мину. А что? Хорошо ведь говорит.
Павлов подкатил грузовик к процессии и поставил его правым бортом в их сторону, предусмотрительная сволочь.
Оля, выпусти-ка, попытался я перебраться через её ноги. Вот вымахала, скоро меня перерастёшь.
В ответ на что получил лишь многозначительный вздох и проигрывание желваками.
Приветствую, друзья! вышел я к стоящим позади живой изгороди всадникам. Вы чьих будете?
Навмаш, проблеял тот, что стоял по центру худощавый тип с бородкой, обрамляющей чертовски не располагающую к общению острую как у хорька рожу.
Я так и подумал, когда увидел этих прекрасных животных. Да и лошади у вас отличные. Откуда гоните, если не секрет?
А тебе что за дело? натянул он поводья своей чуть нервничающей кобылы, не снимая правой руки с автомата.
Да чисто ради справки. Мы тут разыскиваем кое-кого, с личного благословения отца Фомы. Вот и хочу поинтересоваться, где вы были, что примечательного видели. Расходов-то вам с того никаких, а польза общему делу может быть велика. Ну так что, подсобите в богоугодном начинании?
Услыхав про Фому, хорёк чутка подрастерял спесь и сделался более открыт к общению:
С Кадома ведём, если уж так интересно. А примечательного не видали ничего.
С Кадома, говоришь?
Какие-то проблемы?
Ни малейших. Просто, странно это. Я слышал, Кадом у Навмаша под крышей, а тут вдруг такое. Давно ли всё поменялось?