Бензовоз! Бензовоз приехал!
Глава 28
Счастье о, как много раз я слышал это слово, по поводу и без. Счастье то, счастье сё, желаем, ищем, ждём, приближаем... Но что такое счастье в действительности? Как оно выглядит? Может, есть какой-то список компонентов, собрав который, пора строить эту вожделенную штуку? О стариках, мирно почивших в окружении скорбящих детей и внуков, говорят: «Он прожил счастливую жизнь». Серьёзно, целую жизнь? Неужели это слово настолько обесценилось? Или люди, использующие его таким варварским образом, не представляют, о чём говорят? Я был счастлив, я знаю. И «счастливая жизнь» для меня так же абсурдна, как «шестидесятилетний оргазм». Хотя нет, даже он более реален. К оргазму можно применить настоящее время, к счастью только прошедшее. Этот миг столь краток, что ни секундой раньше, ни секундой позже уже нельзя назвать себя счастливым. Это вспышка, необъяснимое, иррациональное чувство, возникающее под воздействием множества самых неожиданных, непредсказуемых, пересекшихся здесь и сейчас факторов. Проснуться от упавшего на веки солнечного луча, ощутить щекой чистую крахмаленую наволочку, вдохнуть идущий с кухни запах яблочных пирогов, потянуться, скинуть с себя дрыхнущую шлюху... Всё, волшебство ушло. А ведь ничего радикально не изменилось, за окном всё то же солнце, с кухни всё тот же запах, наволочка так же свежа. В чём же дело, как вернуть счастье? Затащить шлюху обратно? Глотнуть воды, чтобы побороть сушняк? Пойти поссать и вернуться? Нет-нет-нет, всё уже не то, оно испарилось. Осталось лишь сладкое послевкусие, которое будет время от времени подниматься из глубин подсознания, разбуженное солнечным лучом, крахмаленой наволочкой или запахом яблочных пирогов. Но сам миг счастья, того самого счастья, никогда больше не повторится. Его бессмысленно искать, к нему невозможно стремиться, и уж точно его не получится построить.
Весть о прибытии бензовоза произвела на моторизованную часть постояльцев стадиона эффект пожара в спящем муравейнике. Около трёх десятков экипажей разом перестали ковырять в носу и кинулись приводить свои груды мобильного металла в товарный вид, расчехляя бортовые орудия, выпроваживая местных шалав и выметая грязь из кабин.
Вестником оказался обещанный батя юного дарования бородатый мужик в видавшей виды кожанке и чудной шапке, похожей на меховую пилотку, которую тот придерживал на бегу, чтобы не потерять.
Ёб твою ж!!! резко затормозил он перед нашей дружной компанией, отчего «пилотка» таки слетела и упала в грязь. Вы чего тут? осторожно поднял модник головной убор, обозревая неожиданную картину возле своего грузовика. Жека, ты цел?
Цел, отозвался из кабины паренёк.
Всё в порядке, заверил Павлов. Небольшая потасовка.
Потасовка, покивал батя, оценивая наши разбитые ёбла. Сюда кондуктор идёт, будет колонну набирать, а вы тут со своими потасовками! А ну съебли от моей машины!!!
Тише-тише, отец, высвободился я из цепких объятий лейтенанта и убрал поломанный кинжал в ножны, что не ускользнуло от батиных глаз. Нам проблемы тоже без надобности.
Тогда умыться не помешало бы. А ещё лучше в кузов вам двоим убраться и лишний раз не отсвечивать. Логисты бузотёров не жалуют. Вы с одной машины?
Да, кивнул, утирая грязь с рожи, поднявшийся на ноги Станислав, к несчастью.
У них «Корд», проинформировал батю Жека.
«Корд» это хорошо, а разлад в экипаже хуёво. Спросят скажите, мол, бортом приложило по недогляду.
Обоих? с серьёзным видом поинтересовался лейтенант.
Сами придумайте, я вам не сказочник! И чтоб нас даже близко к своим разборкам не приплетали. Ясно?
Так точно, кивнул Павлов, после чего отошёл к передку ЗиЛа и махнул нам рукой: За мной оба.
Да отцепись ты, вырвал Стас свой рукав из пальцев повисшего на нём Ветерка. И пистолет отдай. Пригрели на свою шею...
Значит так, упёрся лейтенант кулаками в бока, отчего визуально увеличился в размерах, как нахохлившийся воробей, с этого момента я беру командование на себя, целиком и полностью. Это понятно?
Да, с готовностью кивнул Стас.
Это понятно? вкрадчиво повторил лейтенант, обращаясь уже непосредственно ко мне, добросовестно пытающемуся привести себя в божеский вид, поглядывая при этом краем глаза на боевого товарища.
Прости, что? Я не слушал.
Ты отстранён от командования, проскрипел Павлов сквозь зубы.
Ты отстранён от командования, проскрипел Павлов сквозь зубы.
А, это... Не больно-то и хотелось командовать вами, ебланами. Ой, виноват, господин офицер. Не больно-то хотелось командовать вами, Ветерком и ебланами. Да, теперь правильно. И, кстати, господин офицер, вы бы полегче тут со своими «так точно». Мы же в тылу врага, помните? Не время козырять и щёлкать каблуками.
Хватит паясничать. Приведи себя в порядок и марш в кузов. Ты тоже, сердито кивнул наш главнокомандующий на чумазого Станислава. С логистами буду говорить сам.
Ну теперь-то успех гарантирован, сморкнул я кровью чуть левее офицерского ботинка и полез в кузов. Твою мать!
Совсем запамятовал про мерзкого дружка лейтенанта. Тварь, видно, задремала под брезентом, а я на неё наступил, чем вызвал настолько бурную реакцию, что едва не обосрался от увиденного. Квазимода, завизжав, как подстреленный заяц, вскочил и принялся размахивать своими разногабаритными конечностями чисто демон из ночных кошмаров!
Сука, напугал. А ну сдрисни обратно! я отпихнул мелкого урода ногой в сторону и только достал канистру с водой, как в кузов забрался ещё один, покрупнее. О, Станислав, подсоби-ка.
Иди нахуй, огрызнулся бронированный товарищ.
Да брось дуться, полей водички.
Дуться? Дуться, блядь?! встал он в позу. Ты меня минуту назад зарезать пытался, ублюдок больной!
Не зарезать, а заколоть, и прошло уже значительно больше минуты, а ты всё обиженку из себя строишь. Кто за пекаль первым схватился? И это я тут больной ублюдок? Окстись, ведёшь себя как конченый неадекват, посреди безобидного разговора конфликт провоцируешь. Гербер мне сломал...
Зачем я вообще это слушаю? прошёл он мимо, качая головой.
Потому, что это правда. Нельзя игнорировать правду, какой бы горькой она ни была, я изловчился и, согнувшись, поплескал из канистры себе на голову. Ты не бесился бы, будь я неправ.
Чего ты добиваешься?
Ничего особенного, лишь хочу быть с тобой честен. А ты не ценишь.
Серьёзно? Ты в самом деле считаешь, что делаешь мне одолжение, смешивая с говном память о единственном дорогом для меня человеке?
Тебе так только кажется. Ты сам себе это внушаешь. Думаю, ты пытаешься заполнить эмоциональный вакуум после Ткача.
Про Алексея мы ещё потолкуем, Стас угрожающе навёл на меня палец. Не думай, что я забуду. А про Катю больше не заикайся. Понял?
И чем же она тебе так дорога?
Ты вообще меня слушал?
Да, обтёр я свой освежённый лик, но без особого интереса. Знаешь, чего не хватает твоей речи? Искренности. Ты кипятишься, пыжишься, психуешь, будто пытаешься что-то доказать. А тот, кто в своей правоте уверен, ничего никому без нужды доказывать не станет. Какая тебе нужда меня убеждать? Никакой. Стало быть, не мне эти жалкие аргументы адресованы. Но ты ведь и сам им не веришь.
Она была лучшим... поперхнулся Станислав собственной патетикой, лучшим, что со мной в этой поганой жизни случалось. У меня надежда с ней появилась, на счастье. Понимаешь ты? Нет, как тебе понять, когда у тебя роднее собственной жопы никого не было.
Жопа небезразличен мне, но не настолько.
Да, язви, ёрничай. Что есть у тебя за душой, кроме этого паскудства? Кто всплакнёт по тебе, когда в землю ляжешь? Никого, ничего нет. Как и у меня. А я хочу по-другому!
Тебя хватило бы на год, может чуток больше, а потом всё бы остоебенило. Думаешь, ты один такой искатель счастья? О, Станислав, судьба уберегла тебя от громадного разочарования, будь признателен ей за это. А ведь мог бы пополнить армию бедолаг, ищущих спасения от своей «счастливой» доли на дне стакана. Чего ты там хотел, нарожать со своей зазнобой кучу спиногрызов и пахать до гробовой доски, чтобы их на ноги поставить? Хотел честно трудиться, мараясь в грязи и говне, лишь бы не в крови? И что бы тебе всё это дало, м-м? Удовлетворение, успокоение, уважение? Да нихуя. Очень быстро, или, может, с некоторой задержкой, в зависимости от умственных способностей, ты бы понял, что желал вовсе не этого, что тебя наебали, вот только непонятно, кто и как. Больше скажу, твоя любовь, сложил я пальцы сердечком, скоро выродилась бы в безразличие, а затем превратилась бы в ненависть. Ты стал бы винить «единственного дорогого человека» во всех своих бедах, вначале подспудно, затем открыто, сломал бы ей жизнь, и на своей бы крест поставил. Сейчас у тебя есть приятные воспоминания, светлый образ, ты дорожишь им хорошо, я больше не прикоснусь к нему холодными лапами цинизма. В конце концов, человек слаб, ему нужна опора, ты не исключение. Но помни ищущий счастье обречён страдать. Если только горькая ирония ни забавляет тебя, это немного смягчило бы боль душевных ран. Так что, я искренне не рекомендую возвращаться в Муром.
Согласен, неожиданно кивнул Стас. Не сегодня. Сперва найдём то, за чем пошли. А потом я вернусь, с деньгами.
Последнее омовение кровью? Вот это по-нашему. А ещё не повредит омыть водицей твоё грязное ебало, швырнул я ему полупустую канистру.
Станислав закончил с наведением марафета аккурат к приходу кондуктора. Расшибленная бровь схватилась коростой и почти не выглядывала из-под натянутой до самых глаз шапки. Мне с разбитым шнобелем пришлось сложнее переносица распухла, а ближние края век приобрели загадочный лиловый оттенок. Ветерок, пользуясь богатыми возможностями трансформации, отстегнул деревянную конечность и уселся в кабину, как ни в чём не бывало.
Кондуктор похожий на воблу тип, вооружённый карандашом и планшетом в сопровождении трёх сурового вида автоматчиков ходил от машины к машине, базарил с экипажами, лазил по кузовам, делал пометки и взымал плату за проезд, пока не добрался до нашего сплочённого коллектива, представителем которого выступал сам лейтенант его благородие Павлов. Я устроился возле борта и обратился в слух, внимая каждому слову командира.
День добрый, поприветствовал он служивых. Как ваше «ничего»?
Это что ещё за хуйня? Теперь про погоду их спроси, хорошо ли добрались.
Докуда ехать планируете? оставил кондуктор любезность без внимания.
До Альметьевска, обошёлся на сей раз Павлов без заигрываний.
Цель?
Деловая.