Самым кровавым террористическим актом «Народной воли» стал взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Андрей Желябов настаивал на том, чтобы ограничить количество используемой взрывчатки: его ужасало предполагаемое число жертв. Исполнитель теракта Степан Халтурин, работавший в Зимнем дворце столяром-краснодеревщиком, не соглашался: «Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы по крайней мере посторонние люди не погибли бесплодно». В том, что немало посторонних погибнет, никто не сомневался.
Общее число пострадавших прислуги и чинов лейб-гвардии Финляндского полка, несших в тот день караульную службу во дворце, составило 11 убитых и 56 раненых. Жертвами покушения стали недавние крестьяне, во благо которых был организован теракт. Исполнительный комитет «Народной воли» в прокламации по поводу покушения «объяснился»: «Пока армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймет, что в интересах родины ее священный долг стать за народ против царя, такие трагические столкновения неизбежны».
1 марта 1881 года взмах платочка Софьи Перовской означал не только смертный приговор императору Александру II. В результате двух взрывов ручных бомб было ранено 9 человек из свиты и конвоя, а также 11 полицейских и прохожих. Смертельными оказались ранения казака Александра Малеичева и крестьянина Николая Захарова, 14-летнего мальчика из мясной лавки.
И казалось бы, причем тут Запад?
Всплеск терроризма в стране пришелся на русско-турецкую войну 18771878 годов, когда Санкт-Петербург решал, брать Стамбул сейчас или повременить. У "профессиональных" народовольцев, как по мановению волшебной палочки, появилась динамитная мастерская, потом самые совершенные бомбы, промышленно произведённые не в России, мощная взрывчатка, конспиративные квартиры, своя типография, огромные денежные средства. При подготовке терактов денег они не считали.
Небывалый рост финансовой состоятельности народовольцев совпал с принятием политической программы организации. Ее 4й пункт провозглашал: "В состав теперешней "Российской Империи" входят такие местности и даже национальности, которые при первой возможности готовы отделиться, каковы, напр.: Малороссия, Польша, Кавказ и проч. Следовательно, наша обязанность содействовать разделению теперешней Российской Империи на части соответственно местным желаниям". Ничего не скажешь! Британские спецслужбы всегда умели прикрывать свои вожделения "местными желаниями".
Кураторы и спонсоры наивных и глубоко провинциальных народовольцев, совершенно не ведавших, что творят, убили царя в день, когда он направлялся на подписание первой в России Конституции. Но главная вина монарха состояла в том, что варвар посягнул на интересы Британии в Турции и в США, куда ушли две русские эскадры контр-адмиралов Лесовского и Попова Атлантическая и Тихоокеанская. Американские газеты тогда писали: "Русский крест сплетает свои складки со звёздами и полосами." Англичане, скрипнув зубами, отказались от вмешательства в гражданскую войну между Севером и Югом и бросили на произвол судьбы в России уже подбитых ими на восстание поляков. За эту блестящую геополитическую операцию заплатили своими жизнями и русский царь, и американский президент. Это была британская месть в упаковке, не имеющей, на первый взгляд, к этим событиям никакого отношения.
Кураторы и спонсоры наивных и глубоко провинциальных народовольцев, совершенно не ведавших, что творят, убили царя в день, когда он направлялся на подписание первой в России Конституции. Но главная вина монарха состояла в том, что варвар посягнул на интересы Британии в Турции и в США, куда ушли две русские эскадры контр-адмиралов Лесовского и Попова Атлантическая и Тихоокеанская. Американские газеты тогда писали: "Русский крест сплетает свои складки со звёздами и полосами." Англичане, скрипнув зубами, отказались от вмешательства в гражданскую войну между Севером и Югом и бросили на произвол судьбы в России уже подбитых ими на восстание поляков. За эту блестящую геополитическую операцию заплатили своими жизнями и русский царь, и американский президент. Это была британская месть в упаковке, не имеющей, на первый взгляд, к этим событиям никакого отношения.
Следующий ураган террора Россия пережила во время Русско-японской войны. В эти годы, несмотря на все усилия агентов британского влияния в русских штабах, судьба японской армии, а значит и британских инвестиций, висела на волоске и нужна была соломинка, способная сломать хребет верблюду. Таковых было две революционная коса смерти (с 1904 по 1917 год в России было совершено свыше 22 тысячи терактов) и поздравительные телеграммы в адрес Микадо от прогрессивной русской интеллигенции. Впервые за всю отечественную историю целая каста людей, кормящихся за казённый счёт, поздравляла чужую армию с победами над Россией.
Ленин, написавший в 1915 году Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству, не изобретал ничего нового, а просто озвучил настроения, которые уже десять лет пышно цвели в среде отечественной интеллигенции. Пройдёт еще двадцать лет, вырастут и встанут на крыло дети высокообразованных нигилистов и в сороковые годы ХХ века цветочки превратятся в ягодку власовской армии, воюющую с оружием в руках против собственного народа.
До сих пор мучает вопрос могло ли быть по-другому в стране, окружённой внешними врагами, где опора государственности привилегированное дворянство уже полторы сотни лет паразитировало на собственном Отечестве, стремительно вырождаясь и превращаясь из носителя патриотизма в гнездо всевозможных пороков? Был ли вариант сменить печальное сползание в болото исторического забвения на стремительный взлёт без революционной разрухи, миллионов эмигрировавших и погибших в гражданской войне, разуверившихся и скончавшихся от болезней и голода? Насколько оправданным средством дератизации являлся поджог всего здания? Так ли необходимо было сносить всё до основания? Ведь затем пришлось по крупицам воссоздавать разрушенное техническую и научную элиту, заводы и фабрики, памятники Нахимову и Суворову, офицерское достоинство, возвращать золотые погоны и звания, учреждать ордена императорских полководцев, восстанавливать патриаршество. И делать это не из любви к архаике. Просто в какой-то момент стало ясно страна, лишённая корней, не опирающаяся на вековую историю, не уважающая героев прошлого, в противостоянии с Западом будет гарантированно раздавлена.
Поворот лицом к дореволюционной истории породил еще одну трагедию те революционеры, которые осознали необходимость его и приступили к осуществлению, стали подвергаться обструкции и шельмованию со стороны прежних соратников и вынуждены были защищать возрождение России от новых врагов бывших своих товарищей, физически уничтожать тех, кто препятствовал повороту России к своим корням, к своей духовной сокровищнице. И революционер Джугашвили превратился в красного императора, карающего хулителей России, по крупицам воссоздающего и преумножающего величие и славу Советской Империи, чей гимн начинался абсолютно еретическими, с точки зрения марксизма, словами: сплотила навеки Великая Русь. Иосиф Виссарионович Сталин ужас для отечественных русофобов и непреходящий ночной кошмар наших западных партнеров!
На его плечи лёг не только груз восстановления народного хозяйства после гражданской войны, но и необходимость демонтажа революционных новоделов, несовместимых с исторической памятью и нравственными нормами русского народа. Набедокурено было много. Начиная с уродливого института лишенцев лиц неправильного происхождения, лишённых гражданских прав, и заканчивая Двенадцатью половыми заповедями революционного пролетариата популярной работой советского психиатра Арона Залкинда, вышедшей в 1924 году и посвящённой вопросам упорядочения личной жизни мужчин и женщин в СССР на основе классовой, пролетарской этики. Но самый мощный удар был нанесен по совместному проекту отечественных нигилистов и западных пропагандистов, поющих дружным хором песни о прирожденном невежестве русских и вековой дикости России.
В самом начале тридцатых была разгромлена обласканная Лениным историческая школа академика Покровского, заявлявшего под гром аплодисментов наших западных партнёров: мы, русские, величайшие грабители, каких только можно себе представить. Вслед за ней отправлен на свалку революционный поэт Демьян Бедный, с завидной регулярностью сочинявший пасквили на мракобесную Русь:
«Спала Россия, деревянная дура,
Тысячу лет! Тысячу лет!
Старая наша «культура»!
Ничего-то в ней ценного нет»
Не помогла даже ссылка на высший авторитет: «Моею басенной пристрелкой руководил сам Ленин!»
Вместо него с легкой руки Сталина страну в середине 30-х буквально захлестывает культ Пушкина, следом реабилитируется Достоевский. В 1935 году произведения писателя включают в школьную программу И это уже совсем в пику Ильичу, называвшему Фёдора Михайловича архивредным писателем. Именно Достоевского вождь всех времен и народов привел своей дочери как пример глубокого психолога.
Может быть, все дело в том, что в Сталине никогда не умирал не только романтик-революционер Коба, но и семинарист с библейским именем Иосиф, мечтавший совершить особый этико-исторический подвиг и искавший для этого подходящий образец? «Только сознав свою вину как сын Христова общества, то есть церкви, он сознает и вину свою перед самим обществом, то есть перед церковью», эти слова Достоевского подчёркнуты рукой Сталина.
По иным теориям, слишком выяснившимся в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться в государство, так как бы из низшего в высший вид, чтобы затем в нем исчезнуть, уступив науке, духу времени и цивилизации, - писал в Братьях Карамазовых Достоевский. По русскому же пониманию и упованию надо, чтоб не церковь перерождалась в государство как из низшего в высший тип, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы способиться стать единственно лишь церковью и ничем иным более. Слева рукой Сталина приписано красным карандашом: «Ф.Д.» так выглядел его знак согласия с автором.
Вся жизнь Сталина это борьба за выживание в войне с коллективным Западом. Апофеоз разгром фашизма и отчаянная послевоенная попытка избежать ядерной войны с англосаксами. Этого хватило бы для самоуспокоения самому придирчивому перфекционисту, но он и не думал о покое, видел вырождение партийных вельмож, чувствовал номенклатурную угрозу, пожирающую изнутри страну-победителя, пытался предотвратить надвигающуюся с тыла катастрофу. В конце жизни метался между забронзовевшими соратниками, увещевал, угрожал, сетовал: Мало у нас в руководстве беспокойных Есть такие люди: если им хорошо, то они думают, что и всем хорошо.