Сотрудницы, узнав о моих планах написать статью об университете, с жаром бросились мне помогать и рассказали о своей «альма-матер» много интересного из того, что никогда не найдешь в сухих справочниках. Например, одна пожилая дама рассказала, как их в 41-м эвакуировали из Киева в Казахстан в город Кызылорду, где на время объединили с Харьковским университетом. Как они организовывали там учебный процесс и как потом возвращались в освобожденный от фашистов Киев, чтобы сразу начать восстанавливать работу вуза. И ведь восстановили! В начале учебного 1944 года заработали уже все восемьдесят кафедр! У меня аж мурашки по коже ползли от ее рассказа, я только успевал все записывать.
Исписав полблокнота интересной информацией, выпив два стакана крепкого чаю и съев пять домашних пирожков, я с сожалением смотрю на часы. Пришла пора прощаться с этими приятнейшими дамами и отправляться в аэропорт. Делаю напоследок общее фото, дарю им первый номер нашего журнала, клятвенно заверяю, что обязательно пришлю номер со статьей про КГУ. Мы трогательно прощаемся. И в такси по дороге в аэропорт я понимаю, что ни секунды не жалею о том, что причудливая судьба неожиданно свела меня с такими замечательными людьми. Какая самоотверженность, какая искренняя любовь к своему родному университету! Ну куда все это потом делось?! Куда? Почему вдруг люди стали другими, равнодушными?..
На мукачевскую электричку во Львове я еле успел. Задержка с вылетом самолета вполне обычное дело, но она чуть снова не поставила крест на моих планах ночевать на базе в Славском. Из намеченного графика я выбился и грешным делом уже подумал, что купе вечернего, а точнее, ночного поезда это моя карма. Так что, влетев в полупустой вагон электрички после спринтерского забега по перрону львовского вокзала, я счастливо выдохнул успел-таки, слава богу!
Устроившись у окна, отдышался немного и даже подумал: не вздремнуть ли мне чуток? Ехать-то больше двух часов, а за окном уже темень хоть глаз выколи. Укутал подбородок в шарф, подняв его до самого носа, и прикрыл глаза. Но забег по перрону, видимо, вбросил в мою кровь столько адреналина, что сон так и не пришел. Тогда я решил перечитать все свои киевские наброски, хоть освещение в вагоне и оставляло желать лучшего. Сижу и перелистываю блокнот, перебирая в голове сегодняшние впечатления. Прохладно в вагоне электрички, в поезде было бы гораздо теплее. Может, и зря я так «гнал лошадей». То и дело подтягиваю шарф на нос, вспоминая добрым словом свою заботливую невесту.
В какой-то момент ловлю на себе пристальный взгляд мужчины, сидящего неподалеку. Он явно хочет пообщаться, но стесняется оторвать меня от чтения. Вопросительно поднимаю бровь, киваю приглашающе. Он наконец решается и встает, пересаживается на скамью напротив. Высокий, поджарый, лет сорока. Похож на отставного военного.
Извините, вы ведь из Москвы?
Это так заметно? удивленно высовываю я нос из шарфа.
Заметно, улыбается он. Но на самом деле я просто слышал о вас от своих ребят. Это же вы с друзьями живете сейчас в «Политехнике» и катаетесь на снежной доске?
Да, мы. Я снимаю перчатку и протягиваю ему руку. Алексей Русин. Студент МГУ, журналист.
Анатолий Васильевич Архангельский, представляется он, подполковник в отставке, начальник строящейся горнолыжной базы «Динамо».
Ого!.. Слышал, вы там хотите трассы олимпийского уровня на Тростяне построить?
Хотим, вздыхает он, но одного желания, как оказалось, мало.
Трудности возникли? понятливо киваю я.
Да они как начались с самого первого шага, так и не прекращались, устало вздыхает отставник. Сейчас вот из Львова еду, снова с областными чиновниками пытался воевать. А они кивают мне на Киев мол, все претензии к республиканскому спорткомитету. Замкнутый круг какой-то.
Хотим, вздыхает он, но одного желания, как оказалось, мало.
Трудности возникли? понятливо киваю я.
Да они как начались с самого первого шага, так и не прекращались, устало вздыхает отставник. Сейчас вот из Львова еду, снова с областными чиновниками пытался воевать. А они кивают мне на Киев мол, все претензии к республиканскому спорткомитету. Замкнутый круг какой-то.
Ну, вроде бы «Динамо» это МВД?
МВД, кивает он. Но каждое решение все равно по десять раз надо согласовывать в обкоме. Три года всего осталось до Олимпиады в Гренобле. Три! кипятится отставник. Никто не чешется! Все спохватятся за год до Олимпиады вот тогда чиновники забегают! А то, что спортсменам-горнолыжникам нужно не один год к ней готовиться, никого не волнует.
Ох, как же мне это уже знакомо Два месяца назад все это мы проходили в Токио. Виды спорта другие, но спортивные чиновники все те же.
Пока Архангельский рассказывает мне, как они с соратниками воплощают в жизнь превращение Славского в олимпийскую базу для горнолыжников, я делаю легкий прокол в памяти. Да уж В 68-м у СССР будет лишь второе место в общем зачете. Порадуют наши биатлонисты, фигуристы в парном катании и хоккеисты. Владимир Белоусов возьмет золото в прыжке с большого трамплина, отличится конькобежка Людмила Титова. А в горнолыжном спорте безусловное лидерство у французов лягушатники всех сделают.
Смотрю результаты зимней Олимпиады в Саппоро в 1972 году мы уже первые в общем зачете, но наших горнолыжников так и нет в списке призеров. И в 76-м в Инсбруке нет, и в 80-м в Лейк-Плэсиде нет. И в 84-м в Сараево, и в 88-м в Калгари. В лидерах Швейцария, Франция, Италия, Австрия. Но не мы. Просто какой-то заколдованный для СССР вид спорта! Хотя в общем зачете мы на зимних олимпиадах упорно продолжаем лидировать, уступив первое место лишь ГДР в 84-м, да и то с перевесом всего в одну медаль. И это страна, где Гор и снега до хрена и больше. Мистика какая-то
Анатолий Васильевич а может, дело не только в отсутствии трасс олимпийского уровня?
А в чем же еще? прищуривается подполковник.
Не знаю. Вы мне скажите! развожу я руками. Чего еще жизненно не хватает нашим спортсменам-горнолыжникам, чтобы выступать с европейцами на равных?
Пока он обдумывает, как ответить на непростой вопрос, я вдруг понимаю, что с этим человеком меня сама судьба сегодня столкнула. Кто еще лучше этого фаната горных лыж может объективно оценить наш сноуборд? Вот же кто профессионально испытает новый спортивный гаджет и обозначит все его плюсы и минусы!
Тем временем мы за разговорами проехали уже больше половины пути. Вот и Стрый остался позади, скоро Сколе, а там уже через полчаса и наша остановка. Оживленно беседуя с Архангельским о проблемах советских спортсменов-горнолыжников, мы даже сначала не поняли, что кто-то кричит. Первым напрягся Анатолий Васильевич.
Вроде бы женщина зовет на помощь? Подполковник встал, прислушался. Женский крик раздавался из соседнего вагона. Мы переглянулись и, не сговариваясь, рванули в тамбур, а оттуда уже перебежали в соседний, почти пустой вагон. Картина нам открылась мерзкая.
Четверо парней бандитской наружности в серых пальто и кепках загнали в угол двух молоденьких девушек.
Ну что ты ломаешься?! издевательски щерился крепыш со шрамом на губе, грубо тиская худенькую черноглазую нимфу лет шестнадцати в короткой лыжной куртке. Я сначала даже опешил до чего она похожа на Ротару! Но нет, это была не Соня. Вторая девушка, русоволосая, оказалась чуть покрепче она активно вырывалась. Трое парней со смехом пихали ее друг другу, не замечая ничего вокруг.
А ну прекратить! командным голосом гаркнул Архангельский. Совсем озверели?!
Увидев, что мы приближаемся, хулиганы затолкали девушек в проход между сиденьями. К нам навстречу вышел крепыш, за спиной которого маячили два амбалистого вида дружка.
Чого балухи вилупили? Че надо?!
Сейчас же отпустите девушек! Подполковник не испугался и расстегнул куртку, приготовившись биться с уродами. Я последовал его примеру, кидая на пол сумку, сбрасывая с шеи мешающий шарф и распахивая пальто.
Кров би тебе нагла заллєла, сучий ти сину! ухмыльнулся парень со шрамом, вытаскивая из кармана нож. Пшли прочь, псы!
От парней ощутимо несло алкоголем, и им сейчас море было по колено наше появление их ничуть не смутило.
«Драки не будет будет банальная поножовщина», понял я, доставая «макаров» из поясной кобуры. Вот неожиданно и пригодился пистолет, шеф как знал Увидев у меня в руках оружие, хулиганы попятились. Крепыш побледнел, куда только весь гонор делся!
Быстро на пол, руки на затылок! Я отстранил обалдевшего Архангельского, выступая вперед. На счет два стреляю по ногам. А могу и промахнуться. Ну! Кто кастратом хочет стать?
Я передернул затвор и дослал патрон. Хулиганы, кажется, разом протрезвели, парень со шрамом кинул нож на пол, показал нам пустые руки.
Усе, усе, мы поняли Давай разойдемся бортами!
На колени и на пол, я сказал! и повернулся к девушкам. Идите в тамбур!
Те оттолкнули своего растерявшегося охранника и бросились в конец вагона.
Раз! Я поднял пистолет вверх и сразу же дал предупредительный выстрел, заметив, что бандиты медлят. Эх теперь еще придется отчитываться за патрон Иванову
Девушки, взвизгнув, выскочили в тамбур. В вагоне резко запахло сгоревшим порохом. Парни попадали лицом вниз, привычно завели руки за головы. Тертые твари!
Кто дернется, получит пулю! Я наклонился к онемевшему подполковнику, тихо произнес: На первой же остановке выходим.
Минут через десять поезд загудел и начал тормозить. Все это время я держал уродов на мушке, а Архангельский на прицеле своих глаз держал уже меня. Недобро так смотрел Как только электричка остановилась, я подхватил с пола свои вещи, и мы, пятясь, вышли из вагона. Через несколько секунд, показавшихся мне вечностью, машинист дал короткий гудок, и поезд, набирая ход, уехал. Увозя с собой хулиганов.
Я выдохнул и оглянулся. На пустом перроне остались лишь мы с Архангельским. Где-то вдалеке сверкали пятки девчонок. Сбежали, паршивки! Вот и помогай людям
Русин, ты ведь понимаешь, что я должен, просто обязан теперь вызвать милицию? Архангельский кивнул на карман моего пальто, куда я убрал пистолет Макарова. Надо же, какой принципиальный отставник попался!
Как знал, что понадобится, вздохнул я и полез за пазуху, доставая удостоверение сотрудника ЦК с правом ношения оружия. Да, вот такое у меня прикрытие родной Особый отдел шеф приказал не светить ни в коем случае.