Что скажешь, Мурта? обратился Дугал к моему похитителю. Мне кажется, Руперт ей не по душе?
Никакой выгоды, отозвался вместо Мурты низкорослый лысый мужчина. Он не может дать ей серебра. Сами понимаете, ни одна баба не станет забавляться с Рупертом, если только он не заплатит вперед, добавил он под дружный гогот товарищей.
Дугал унял веселье одним движением руки и кивнул в сторону двери. Лысый, все еще улыбаясь, послушно вышел из комнаты в ночь.
Мурта, не засмеявшийся с остальными, бросил на меня хмурый взгляд и энергично тряхнул прямой и длинной челкой.
Нет, сказал он уверенно. Я понятия не имею, кто она на самом деле, но готов заложить свою лучшую рубаху, что она не шлюха.
Я про себя понадеялась, что речь не о той рубахе, которая на нем, на эту, пожалуй, никто бы не позарился.
Кому знать, Мурта, если не тебе, ты их повидал немало на своем веку, вставил Руперт с недоброй улыбкой, но Дугал резко оборвал его.
Об этом потолкуем позже, постановил он. Нынче ночью нам предстоит долгая дорога, а нужно еще попытаться помочь Джейми. В таком состоянии он сам ехать не сможет.
Пока они говорили, я отступила в темный угол возле очага и постаралась не привлекать к себе внимания. Мурта развязал мне руки, прежде чем мы вошли в дом. Может, удастся потихоньку ускользнуть отсюда у бандитов и без меня хватает забот. Все они обратили внимание на молодого мужчину, сжавшегося на скамье в углу. Он ни разу не поднял глаз, пока меня разглядывали и расспрашивали, сидел, опустив голову, держась за плечо и слегка покачиваясь из стороны в сторону, как будто от боли.
Дугал осторожно отвел в сторону его руку. Кто-то другой снял с него плед, под которым виднелась перепачканная грязью и окровавленная рубаха. Невысокий мужчина с густыми усами подошел к юноше сзади и разрезал ее ножом придерживая за воротник через грудь к рукаву, так что она сползла с плеча.
У меня дыхание перехватило от этого зрелища и не у меня одной. На плече была глубокая рана с рваными краями, кровь стекала по груди. Еще хуже дело обстояло с плечевым суставом. Бугор пугающей величины выпирал совсем не в ту сторону, в какую должен, и рука была согнута под неестественным углом.
Ммхм, промычал Дугал. Бедняга, вывих у тебя не позавидуешь.
Молодой человек впервые поднял голову. Лицо у него оказалось мужественное и приятное, несмотря на страдальческую гримасу и отросшую рыжую щетину.
Я упал на руку, когда мушкетная пуля выбросила меня из седла. Всем весом на нее приземлился, она раз! и выскочила.
Выскочила, это точно, согласился с ним усатый мужичок судя по выговору, грамотный.
Он коснулся поврежденного плеча, и мужчина поморщился от боли.
Рана не особо опасная, продолжил усатый. Пуля прошла насквозь, и кровь течет свободно.
Он взял со стола какой-то грязный лоскут и приложил его к ране, чтобы остановить кровь.
А что с вывихом делать, ума не приложу. Чтобы его вправить, нужен костоправ. Ведь ты в таком виде не сможешь ехать верхом, а, Джейми?
Мушкетная пуля? Костоправ? У меня закружилась голова. Смертельно бледный юноша покачал головой.
Болит ужасно, даже когда просто сидишь. С лошадью мне не сдюжить.
Он опустил глаза и крепко прикусил нижнюю губу.
Но мы же не сможем оставить его здесь! горячо сказал Мурта. Красномундирные не шибко мастера кататься в темноте, но рано или поздно они сюда доберутся. А Джейми с дырой в плече едва ли сойдет за батрака.
Не тревожься, сказал Дугал. Никто не собирается оставлять его тут.
Усатый вздохнул.
Что поделаешь, надо поставить сустав на место. Мурта и ты, Руперт держите его, а я попытаюсь.
Исполненная сострадания, я наблюдала за тем, как он взял юношу за кисть и за локоть и начал поднимать руку вверх. Угол был неверный. Движение должно было причинять адскую боль. Пот заструился у юноши по лицу, но он не закричал, а только глухо застонал. Но тут же резко дернулся вперед и упал бы, если бы его не держали мужчины.
Один из них откупорил фляжку и приставил ее к губам раненого. Резкий запах алкоголя дошел даже до меня в моем углу. Молодой человек задохнулся, закашлялся, но все-таки сделал небольшой глоток, остальное пролилось на рубашку.
Попробуем еще разок, а, дружок? спросил усатый. Может, у Руперта получится? он посмотрел на жирного чернобородого бандита.
Руперт, которому доверили дело, вытянул руки, словно собирался ухватиться за кейбер [4], вцепился юноше в запястье и явно намеревался силой вправить сустав в результате рука перекосилась бы, как ручка метлы.
Попробуем еще разок, а, дружок? спросил усатый. Может, у Руперта получится? он посмотрел на жирного чернобородого бандита.
Руперт, которому доверили дело, вытянул руки, словно собирался ухватиться за кейбер [4], вцепился юноше в запястье и явно намеревался силой вправить сустав в результате рука перекосилась бы, как ручка метлы.
Не смейте!
Все мои помыслы о бегстве перекрыло чувство профессионального долга, и я вышла вперед, не замечая, с каким изумлением смотрят на меня мужчины.
Что вы имеете в виду? спросил усатый, потрясенный моим появлением.
Вы сломаете ему руку, если будете действовать подобным образом, отрезала я. В сторону, пожалуйста.
Схватив Руперта за локоть, я оттеснила его и перехватила запястье раненого. Парень удивился не меньше остальных, но не возмутился. Кожа у него была теплая, но, кажется, его не знобило.
Нужно повернуть руку под правильным углом, прежде чем вправлять сустав, сердито проворчала я, проделывая манипуляцию.
Парень был крепкого сложения, рука тяжелая, как свинец.
Сейчас будет больнее всего, предупредила я и обхватила ладонью локоть, чтобы приподнять и вправить сустав.
Он со стоном прошептал:
Хуже, чем теперь, не будет. Давайте же.
Пот каплями струился у меня по лицу. Вправление плечевого сустава дело непростое в любых обстоятельствах, а здесь я имела дело с крупным мужчиной, который провел с вывихнутой рукой уже несколько часов, мышцы опухли и давили на сустав. Работа требовала серьезного напряжения и сосредоточенности. Очаг находился близко от нас, и я опасалась, как бы мы оба туда не угодили, когда я сделаю финальный рывок. Послышался легкий щелчок сустав вернулся в нормальное положение. Пациент был изумлен. Не веря в исцеление, он поднял руку, чтобы испытать ее.
Она больше не болит! воскликнул он с широкой улыбкой, в то время как остальные одобрительно закричали и захлопали в ладоши.
Будет болеть, сказала я, мокрая от напряжения, но довольная результатом. Руку надо беречь несколько дней, а первые два или три дня вообще не напрягать. Разрабатывайте ее медленно и понемногу. Прекращайте движение, если почувствуете боль, и каждый день делайте теплые компрессы.
Давая советы, я спохватилась, что, хоть мой пациент слушает меня уважительно, остальные преисполнились подозрительности.
Я медсестра, сказала я, чувствуя необходимость объяснить.
Глаза Дугала, а следом и Руперта остановились на моей груди и задержались там со смешанным выражением осуждения и восхищения. Потом они переглянулись, и Дугал повернулся ко мне.
Будь кем хочешь, сказал он. Хоть ты и кормилица [5], но лечить, кажется, умеешь. Ты перевяжешь парню рану так, чтобы он мог сидеть верхом на коне?
Да, рану я перевязать могу, ответила я резко. Если найдется, чем перевязать. Но что значит «кормилица»? Почему вы так говорите? И вообще, почему вы думаете, что я обязана вам помогать?
На мою отповедь Дугал не обратил внимания; он отвернулся и заговорил на языке, который я идентифицировала как гэльский, с женщиной, забившейся в угол. Окруженная толпой мужчин, прежде я ее не заметила. Одета она была, как мне показалось, довольно странно: длинная рваная юбка, нечто вроде кофты с длинными рукавами, а поверх нее то ли короткий жилет, то ли камзол. Выглядело все вместе не слишком аккуратно, да и лицо чистотой не отличалось. Впрочем, как я уже заметила, в этом доме не было ни электричества, ни водопровода в общем-то, это объясняло и даже извиняло неряшливость.
Женщина сделала короткий реверанс и, проскочив за спинами Руперта и Мурты, начала копаться в раскрашенном деревянном сундуке возле очага, откуда выгребла кучу ветхого тряпья.
Нет, это не пойдет, сказала я, брезгливо коснувшись тряпок кончиками пальцев. Рану надо сперва продезинфицировать, а потом перевязать чистой тканью, если у вас нет стерильного бинта.
Брови мужчин взлетели вверх.
Продезинфицировать? медленно проговорил усатый коротышка.
Вот именно, подтвердила я, решив, что, несмотря на грамотную речь, коротышка простоват. Из раны необходимо удалить грязь, а после обработать обеззараживающим составом, чтобы уничтожить микробы и обеспечить нормальное заживление.
Чем же?
Ну хоть йодом, ответила я, но, заметив на лицах пустоту, продолжила: Мертиолатом? Раствором карболовой кислоты? Ну хотя бы просто алкоголем
Чем же?
Ну хоть йодом, ответила я, но, заметив на лицах пустоту, продолжила: Мертиолатом? Раствором карболовой кислоты? Ну хотя бы просто алкоголем
Лица прояснились. Наконец-то я нашла понятное слово. Мурта сунул мне в руки кожаную фляжку. Я только вздохнула. Мне было известно, что шотландцы в большинстве необразованны, но чтобы до такой степени
Послушайте, сказала я как можно терпеливее и очень внятно, почему бы вам не отвезти его в город? Это не так уж далеко, а в городе есть врач, который им займется.
Женщина подняла на меня вопросительный взгляд:
Какой город?
Дугал в этом обсуждении не участвовал: приподняв край занавески, он что-то высматривал в темноте за окном. Потом неторопливо пошел к выходу. Едва он исчез за дверью, все мужчины умолкли.
Скоро Дугал вернулся, но не один, а с лысым мужчиной; вместе с ними в комнату ворвался холодный воздух и острый запах сосновой смолы. В ответ на вопросительные взгляды Дугал покачал головой:
Нет, вокруг чисто. Но нужно ехать, пока все спокойно.
Я попала в поле его зрения; он постоял, подумал, затем кивнул в мою сторону:
Она едет с нами.
Он порылся в куче тряпья, достал нечто потрепанное, похожее на галстук или шейный платок, знававший лучшие дни.
Усатый был явно не рад тому, что я буду их сопровождать.
Почему бы не оставить ее здесь?
Дугал бросил на него недовольный взгляд, но объяснять доверил Мурте.
Где бы ни были красномундирные сейчас, утром они сюда непременно заявятся, сказал тот. Если эта баба английская лазутчица, мы не можем так рисковать, она им расскажет, куда мы ушли. А если у нее с ними не все гладко, он с сомнением глянул на меня, то мы не должны оставлять женщину одну, да еще в таком виде.