А Редди далеко от меня живут? Или мне держать ухо востро? спрашивает.
Все зависит говорит Лена. Вы вообще паникер?
Все зависит. Насколько близко неприятности?
У вас всё шик. Редди от вас в нескольких милях, на горках.
Вроде хорошо, говорит Кел. А Джонни фермер или как?
Да кто ж его знает, что там Джонни, говорит Лена. Уехал в Лондон год-два назад.
Бросил Шилу на мели, вставляет Норин со смесью осуждения и удовлетворения. У какого-то его дружка возникла деловая затея, миллионерами б их сделала, как он говорил. Но я губу не раскатываю надеюсь, что и Шила тоже.
Джонни по части затей всегда был мастак, говорит Лена. Да не очень мастак их воплощать. Расслабьтесь. Да для любого из его детей напустить в пакет из-под чипсов пены для бритья уже за гранью того, что они способны учинить.
Рад слышать, говорит Кел. У него есть подозрение, что по крайней мере один отпрыск Джонни Редди мог уродиться не в отца.
Так, Кел, говорит Норин, внезапно озаренная мыслью, и наставляет на Кела тряпку. Вы разве не упоминали при мне в тот раз, что подумываете насчет собаки? Это ж лучше всего вас успокоит, верно? Слушайте, Ленина собака того и гляди ощенится, и щенков предстоит пристраивать. Сходите с ней да гляньте.
Она еще не ощенилась, говорит Лена. Никакого смысла глазеть на ее пузо.
Посмотрит, какая она вообще из себя. Давайте-ка.
Ой, нет, мило отпирается Лена. Хочу выпить чаю. Не успевает Норин открыть рот повторно, Лена кивает Келу со словами: Приятно познакомиться. После чего исчезает в подсобке.
Оставайтесь выпить с нами чаю, приказывает Келу Норин.
Признателен, говорит Кел, но мне б домой. Я без машины, а там, похоже, к дождю.
Норин обиженно фыркает, включает радио погромче и вновь берется стирать пыль, но по ее случайному взгляду в его сторону Кел понимает, что так просто она не сдастся. Хватает продукты поспешно и более-менее случайно, лишь бы Норин не успела затеять еще что-нибудь. В последнюю минуту, когда Норин уже вручную пробивает чек на шумной старой кассе, Кел добавляет пакет молока.
5
Трей и впрямь возвращается и назавтра, и в последующие дни. Иногда появляется посреди утра, иногда после обеда, отчего у Кела возникает утешительное впечатление, будто Трей время от времени посещает школу, хотя Кел отдает себе отчет, что, возможно, Трей так приходит сознательно. Малой болтается рядом часок-другой, в основном ради еды. А затем отзываясь на некий таинственный внутренний будильник, а может, ему просто делается скучно говорит: Мине пора и уходит, топая по саду, руки глубоко в карманах худи, не оборачивается.
В первый дождливый день Кел Трея не ждет. Обдирает обои, напевает обрывки строчек под Отиса Реддинга[21], и тут в свете возникает тень, а когда Кел поворачивает голову, Трей уже у окна, торчит там в своей позорной вощеной куртке на два размера меньше нужного. Кел мимолетно сомневается, приглашать ли в дом, но дождь капает у пацана с капюшона и с кончика носа, и Келу ясно, что выбора у него, в общем, нет. Вешает куртку Трея на стул, чтоб обсохла, и выдает ему скребок.
В солнечные дни они возвращаются к бюро, но по мере того, как истощается сентябрь, солнечные дни делаются все скуднее. Все чаще по крыше хлещет дождь, а ветер набивает к основаниям стен и живых изгородей мокрые листья. Белки запасаются как полоумные. Март объявляет, что это к сволочной зиме, и делится драматическими рассказами о годах, когда здешние места отреза́ло от остального мира на целые недели и люди замерзали в домах, но Кела это не очень-то впечатляет.
Я привык к Чикаго, напоминает он Марту. Мы не зовем погоду морозной, пока у нас ресницы не смерзаются.
Тут другой холод, уведомляет Март. Коварный. Не чуешь, как подбирается, пока не сцапает.
Мнение Марта насчет Редди совпадает с мнением Норин, но изложено цветистее. Шила Бради была милой девушкой из приличной семьи, ноги что надо; собиралась в Голуэй учиться на медсестру, да только не успела влюбилась в Джонни Редди. Этот мог трещать до морковкина заговения и больше трех месяцев кряду ни на одной работе сроду не задерживался не угодишь ему; никакой он работник так отозвался о нем Март с презрением такой глубины, какое Кел и его отдел приберегали для тех, кто грабит старушек. У Шилы и Джонни народилось шестеро детишек, жили они на пособие в развалюхе-домике у родни в горках, Март растолковывает родство, подробно, однако Кел теряет нить на третьей или четвертой воде на киселе, и вот теперь Джонни сдриснул, родственники Шилы поумирали или переехали, и семья, считай, то, что в этих краях заместо швали трейлерной. Март согласен с Норин и Леной: дети вряд ли воздерживаются от мелкого воровства, но в той же мере маловероятна их способность влезать во что бы то ни было круче.
Батюшки светы, говорит Март, веселясь, когда Кел выдает ему свою речь обеспокоенной городской цацы, у тебя чересчур много свободного времени. Заведи себе женщину, я тебе о чем толкую. Вот тогда и будет о чем переживать.
На самом деле Кел более-менее отметает вероятность, что малой собирается его ограбить, если учесть, что Трей подходит к этому бестолковее некуда, а Кел понимает, что Трей вовсе не бестолков. Раз он теперь знает кое-что о возможной семье Трея, складываются другие сценарии, более вероятные: ребенка дразнят, и ему нужна защита; ребенка обижают так или иначе, и ему необходимо рассказать кому-то; мать ребенка пьет или на наркотиках, или ее бьет дружок, и ребенку нужно поделиться; ребенок хочет, чтобы Кел отыскал беглого папашу; ребенок пытается устроить себе алиби в чем-то таком, чем ему не следовало бы заниматься. Келу кажется, что местные, предубежденные против разгильдяйства Джонни Редди, возможно, недооценивают склонности его сына по этой части. И пусть у Кела есть все причины считать, что дети способны иногда стать выше своей говенной семьи, есть у него и все причины считать, что в большинстве случаев так не случается.
Кел прощупывает почву вокруг Джонни Редди, дает Трею лазейку, если ее малой и выискивает, но Трей отсекает это сразу же.
Ага, это может сгодиться, говорит Кел, осматривая первую попытку Трея вырезать паз. Рукастый ты. Отцу помогаешь с таким вот?
Не, отвечает Трей. Вынимает полку и с одного конца паза еще пару раз постукивает, прищуривается, низко склонившись над деревяшкой. Ему нравится, когда все сделано как следует. Келу что-то, может, и сойдет, а вот Трей покачает головой и еще пару-тройку раз пройдется, прежде чем удовлетворится.
И чем же вы тогда с ним занимаетесь?
Ничем. Он уехал.
Куда?
В Лондон. Звонит нам иногда.
Это, в общем, подтверждает, что Трей из Редди, если только Лондон не пункт назначения всех местных никчемных папаш.
У меня отец тоже уезжал часто, говорит Кел. Стремится наладить связь, но Трея это, похоже, не трогает. Скучаешь?
Трей жмет плечами. Кел уже разбирается в этих пожатиях плечами, их много, и они богаты оттенками. Это вот означает, что тема закрыта за отсутствием интереса к ней.
У Кела, таким образом, остается два варианта: либо Трей делает что-то плохое, либо что-то плохое делают с Треем. Пока Келу не удается придумать, как заговорить хоть о том, хоть о другом. Он отдает себе отчет: если напортачит, Трея потом ищи свищи. Если бедокурит сам Трей это пожалуйста, но на ребенка, которого обижают, свежеобретенный Келом талант не будить лихо не распространяется. И поэтому с Треем он обращается так же, как в самом начале, занимается своими делами и позволяет малявке подобраться поближе, когда время придет.
Время приходит недели через две. Дождливое утро, прохладное и тихое, с легким ветерком, что забредает в открытое окно и пахнет пастбищем. Кел с Треем закончили шлифовать стены в гостиной, загрунтовали углы и делают перерыв, перед тем как приступить к основной задаче. Сидят за столом, жуют печенье с шоколадом, вклад Трея, теперь бывают дни, когда он заявляется с печеньем, а раз был даже яблочный пирог. Кел знает наверняка, откуда все это берется, и его слегка покусывает совесть, когда он все же ест это, однако считает, что будет спокойнее, если не вдаваться в этот вопрос.
Трей методично и сосредоточенно поглощает печенье. Кел пытается размять узел на шее. Все из-за матраса, нытье и боль в мышцах уже затихли. Тело почти привыкло к работе, и Келу это нравится так же, как нравилось ему, что мышцы ноют. Поначалу он предполагал, что слишком стар и не привыкнет совсем, но тело справилось. Кел чувствует себя моложе, чем полгода назад.
Белка, говорит он, показывая в окно на сад. На днях подстрелю несколько и сварю нам беличье рагу.
Трей осмысляет сказанное, смотрит, как белка утекает под изгородь.
А как на вкус?
Неплохо. Как дичь. Крепче курятины.
Белка укусила мою сестру, говорит Трей. За палец. Можно и съйисть.
Когда мне было лет десять, говорит Кел, я жил у дедушки, и мы с тремя приятелями ходили с ночевкой в лес за дедовым домом. В первый раз дедушка сказал нам, чтоб мы поосторожней, потому что водится в этом лесу зверь под названием белкошак. Гибрид белки и кота, но крупнее и белки, и кота и свирепее. У него здоровенные когти и клыки и рыжий мех, и он вцепляется либо в глотку тебе, если сидишь, либо в яйца, если стоишь. О том, что он изготовился нападать, узнаёшь по таким странным звукам. Типа рычания вперемешку со стрекотом.
Кел показывает, как это. Трей слушает и наблюдает, выскребая зубами начинку печенья. Кел взял привычку рассказывать Трею все подряд, что на ум взбредет, просто компанейски, не обращая особого внимания, есть какой-то отклик или нет.
В лес мы все равно пошли, говорит, но в палатке навалили большую гору камней, на всякий случай. Поздно ночью, как раз когда устроились в спальниках, снаружи послышался звук. Повторяет. Чуть не обосрались. Вылезли из спальников, набрали камней и давай кидаться. Несколько раз хорошо так попали, и тут слышим дедушка кричит, что хватит. Кто-то угодил ему прямо в лицо, губу рассек.
Это был он, говорит Трей. Он и шумел.
Ну да. Не бывает никаких белкошаков.
И чё сделал? Отлупил?
Не. Ржал как конь, кровь стер, принес нам здоровенный мешок зефирок.
Трей усваивает сказанное.
Чего это он? Зачем прикидывался?
Думаю, хотел посмотреть, как мы поступим, говорит Кел, в сложной ситуации. Он же отпустил нас одних. А на следующий день начал учить меня стрелять из ружья. Сказал, раз я собираюсь сражаться с тем, что меня пугает, надо это уметь, и уж лучше я буду точно знать, во что стреляю, прежде чем жать на курок.
Это был он, говорит Трей. Он и шумел.
Ну да. Не бывает никаких белкошаков.
И чё сделал? Отлупил?
Не. Ржал как конь, кровь стер, принес нам здоровенный мешок зефирок.
Трей усваивает сказанное.
Чего это он? Зачем прикидывался?
Думаю, хотел посмотреть, как мы поступим, говорит Кел, в сложной ситуации. Он же отпустил нас одних. А на следующий день начал учить меня стрелять из ружья. Сказал, раз я собираюсь сражаться с тем, что меня пугает, надо это уметь, и уж лучше я буду точно знать, во что стреляю, прежде чем жать на курок.
Трей осмысляет.